Бурятский голос, призывающий Россию к деколонизации: интервью с Сэсэг Жигжитовой
Фрагмент иллюстрации Сэсэг Жигжитовой, бурятской художницы, деконструирующей российский колониализм. Используется с разрешения
Согласно статистическим данным, в России проживает более 190 этнических групп, а русские составляют около 80 процентов от общей численности населения в 146 миллионов человек [анг]. При этом Москва сохраняет русскоцентричный дискурс [анг], уходящий во многом корнями к советской колониальной традиции. Но вторжение России в Украину привело к возникновению новых антиколониальных и антивоенных инициатив среди некоторых нерусских народов страны. Global Voices поговорили по электронной почте на русском языке с бурятской инстаграмеркой Сэсэг Жигжитовой, которая при помощи визуального искусства привлекает внимание к необходимости деколонизации московских нарративов.
Жигжитова родом из Бурятии, региона в Южной Сибири у озера Байкал, где проживает один из монгольских народов России — буряты. Сэсэг имеет архитектурное образование и ныне живет в Берлине, а недавно она обратилась к своему опыту в качестве иллюстраторки и начала рисовать и писать на русском языке о проблеме деколонизации. В качестве примера она приводит опыт тех, кого она называет «азиатскими этническими группами» (буряты, тувинцы, саха и прочие народы, живущие в Сибири и на Дальнем Востоке), как меньшинств, представленных через призму этнических русских.
В её работах, опубликованных в Instagram, комбинируются изображения и текст, иллюстрируя колониальный дискурс, его проявления и последствия. Творческие работы сопровождаются комментариями авторки, а также реакциями на её короткие тексты. Так раскрывается активная дискуссия по вопросу, который остаётся чувствительным и который по большей части игнорируется в массовом общественном дискурсе в России. На самом деле, даже оппозиция Путину часто выражает ту же русскоцентричную точку зрения, как в случае с Алексеем Навальным. Global Voices интересуются у Сэсэг, почему эта проблема остаётся слепым пятном:
Я вижу в этом страх потери привилегий и определённого статуса. По-человечески мне этот страх очень даже понятен. Ведь если мы начнём копать глубже, то увидим, что деколонизация затрагивает все сферы жизни: начиная от школьного образования, топонимов, языков, медиа, культуры и заканчивая самым главным — мышлением, а также идеей превосходства колонизаторов над колонизируемыми. Действительно, сложно не испытывать тревогу, понимая, что этот глубинный процесс неизбежен, и, более того, он уже начался, а ты — хочешь не хочешь — его активная часть.
Для русских оппозиционеров и их последователей быть против Путина — уже довольно радикально и смело. Я здесь абсолютно не хочу нисколько умалять их вклада в антивоенную и антипропагандистскую борьбу. Однако, судя по всему, многие просто не хотят зрить в корень проблемы и, как следствие, признавать Россию колониальной страной.
Справедливости ради, необходимо признать, что и коренным народам РФ предстоит очень большая работа по деколонизации себя. И, в первую очередь, осознать свой так называемый статус субалтерна — почти бесправного члена общества, которого большинство не слышит, не видит и просто не желает воспринимать. Это — отправная точка, с которой надо начать двигаться. Объективно, без прикрас осознать своё положение и что и как к этому привело.
К счастью, наша слабость может обернуться и нашей силой: когда угнетённые народы, разделяющие одну на всех боль, солидаризируются, происходит синергетический эффект. В этом наше преимущество, неочевидное для большинства. К тому же, мы не только солидаризируемся друг с другом — азиатскими республиками России — но и получаем моральную поддержку других народов: казахов, монголов, восточных европейцев.
Любопытно, что «Свободная Бурятия» — единственная этническая организация, которой российские оппозиционные медиа регулярно дают эфир. Предположу, что это связано с тем, что глава фонда А. Гармажапова неоднократно публично заявляла о приверженности идеи сохранения федерации. А тот же В. Милов, например, в одном из своих интервью говорил, как он рад, что «мы вместе» (имея в виду Бурятию). Параллельно с этим, многие оппозиционные эксперты и медиалидеры говорят о возможности распада РФ исключительно как катастрофе.
Уверена, людям нужно давать шанс решать собственную судьбу самостоятельно. При этом, конечно, необходимо раскрыть все архивы и сделать их доступными, признать колониальное прошлое и настоящее и максимально объективно и прозрачно обсудить все «за» и «против». В конце концов, деколонизация вовсе не обязательно означает отделение. Но если отделение — это осознанный выбор общества вследствие деколонизации… то почему нет?
На изображении ниже мужчина в военной форме хватает человека, а над ним надпись: «Нам нужно больше мяса». Здесь отсылка к тому, что непропорциональное количество молодых бурятских мужчин отправляют на украинский фронт в качестве «пушечного мяса».
Эти этнические группы демонизируются разными источниками, причём не только русскими националистами, но также Ватиканом [анг] и некоторыми украинскими националистами. Global Voices спросили Жигжитову об истоках этого продолжающегося искусственного обособления небелых или нехристианских этнических групп.
Да, мне кажется, это всё та же древняя шарманка о «тёмных, жестоких дикарях» и «белых людях, несущих свет и гуманность».
Вот, Патриарх Кирилл недавно выступил с заявлением, что, мол, «православная совесть» не позволяла русским колонистам жестоко обращаться с местным населением во времена колонизации народа саха. Здесь тоже, вновь и вновь, сказки про добровольное вхождение сибирских народов и регионов в состав Российской империи. А ведь люди продолжают в них верить.
Москва в царское и советское время превратила Сибирь в каторгу — естественную тюрьму. Место, которое для одних было родной землёй и домом, а для других — удобной возможностью расправиться с неугодными, послав их подальше от себя.
В своем искусстве Жигжитова деконструирует российский колониализм, используя русский как язык общения. Global Voices спросили, чего Сэсэг надеется достичь и какую реакцию получает:
В своём инстраграм-аккаунте я делюсь собственными наблюдениями и опытом, расту вместе со всеми. Я получаю много положительных отзывов от представителей коренных народов, некоторые из них пишут мне в личные сообщения с обратной связью, время от времени разворачиваются очень интересные дискуссии. Иногда я использую свои сторис, чтобы публиковать мнения людей, желающих высказаться анонимно, – я очень ценю это доверие. Мне важно говорить о своей антивоенной позиции и, если необходимо, давать площадку таким же антивоенным голосам коренных народов. Ростки нашей деколонизации пока что очень слабые и маленькие, но они растут и крепнут. И я очень хочу поддержать «своих» в процессе обретения субъектности.
Осознание колониального прошлого России, колонизации Сибири и её последствий очень важно для настоящего и будущего. Без разбора полётов не будет процветания — ни для потомков колонистов, ни для колонизированных. Нужно перестать ставить памятники колонизаторам в сибирских городах и праздновать «добровольное присоединение». Вместо этого нужно сделать всё возможное, чтобы сохранить языки, вернуть истинные, коренные названия рекам, озёрам, местностям, деполитизировать учебники истории и прекратить эту безумную гегемонию всего русского. У бурятов, например, есть своя литература — не менее великая. Эвенкийские народные сказки абсолютно достойны того, чтобы их изучали во всех школах. А тувинцы, несмотря ни на что, сохранили свой язык — 85% говорят на родном языке, и это огромный ресурс и потенциал аутентичности.
Это самое очевидное, первое, что приходит в голову. Конечно, процесс деколонизации и излечения коллективных травм займёт многие десятилетия, обретёт новые формы и переизобретёт старые. Так что мне, на самом деле, сложно ответить, каковы признаки «настоящей» деколонизации. Я могу только делиться своей перспективой.
В русском языке для обозначения русской идентичности используются два слова: первое — «русский», что означает этнический русский, и «россиянин», что означает гражданин Российской Федерации. Global Voices спросили Жигжитову о её отношении к термину «русский» как маркеру идентичности:
Мне не хочется говорить о русской идентичности. Я не знаю, как русские идентифицируют себя. Про себя точно могу сказать: я — нерусская, я — бурятка. Спасибо моим родителям, которые воспитывали во мне «нормальность» бурятской идентичности. В то же время, во мне очень много русского, всё же мы все выросли на русской классической литературе. Это, безусловно, дало мне многое, но эта же всеобщая зацикленность на всём русском ещё больше у меня отняла — по сути, целые другие миры и опыты.
Так получилось, что мы, нерусские, знаем всё про русских, но они ничего не знают о нас. Более того, мы сами в этом коллективном беспамятстве мало что знаем о нас самих. Я очень рада, что всё больше коренных людей задаются вопросом: что значит быть бурятом, тувинцем, саха и т.д.? Это сейчас один из самых главных вопросов для нас.
Этот пост является частью Эха Рунета - проекта Global Voices по анализу русскоязычного Интернета. Все статьи ·
