Изображение Валео Копысова для Global Voices, используется с разрешения

Этот материал — часть серии эссе и статей, написанных украинскими авторами, которые решили остаться в Украине после полномасштабного вторжения России 24 февраля 2022 года. Серия создана в сотрудничестве с Folkowisko Association [пол]/«Перепутье», благодаря софинансированию правительств Чехии, Венгрии, Польши и Словакии через грант Международного Вышеградского фонда [анг]. Миссия фонда заключается в продвижении идей устойчивого регионального сотрудничества в Центральной Европе.

22-летний Максим Чернов представляется в Instagram как квир-панк, веган и аболиционист, выступающий за отмену как формального, так и неформального рабства. На протяжении девяти месяцев он оставался в оккупированном Россией Херсоне и выжил, потому что практически не выходил на улицу. Некоторым другим представителям ЛГБТК+ в городе повезло значительно меньше: во время оккупации российские войска похитили нескольких активистов ЛГБТК+, увезли в лес гомосексуальную женщину и угрожали ей, прострелили ногу гомосексуалу, обнаружив в его смартфоне приложение Hornet (нетрадиционно ориентированная социальная сеть).

«Эти, которые в латексе»

Максим Чернов — небинарный [анг] трансгендерный человек (использует местоимения он/его), неоднократно сталкивавшийся с оскорбительными и несправедливыми стереотипами о своей гендерной идентичности, которые зачастую возникают из-за невежества или недостатка осведомлённости. Однажды перед лекцией украинской феминистской благотворительной организации ЛГБТК+ «Інша» [укр] (женская форма слова «другой» на украинском языке) одна из приглашённых высмеяла трансгендеров, назвав их «этими, которые в латексе». Максима возмутила ситуация, поэтому он присоединился к «Інша», чтобы заниматься просвещением: «Я хочу, чтобы общество не только знало о существовании трансгендеров, но и понимало, кто они, понимало, что они нормальные люди».

В 2019 году Чернов возглавил дискуссии в «Інша». Ему не нравится слово «лекция», он просто любит предлагать темы и побуждать участников думать и обсуждать важные вещи друг с другом.

Сложность бесед о трансгендерах — не только в социальной стигматизации, но и в бинарных представлениях о гендере и сексуальности. Например, слушатели приводили следующие аргументы: «пол — это врождённое, естественное, физиологическое» или «настоящая женщина не захочет стать мужчиной».

Вместе с командой «Інша» Чернов планировал расширить образовательную программу, но полномасштабное российское вторжение помешало ему реализовать эту идею.

Чернов привык делать запасы необходимых продуктов, поэтому успел всё проделать до начала полномасштабной войны. В ночь на 23 февраля он работал за компьютером, когда услышал взрывы. Хотя он предвидел возможность обстрела, грохот застал его врасплох: «Это был шок. Моя вера в людей снова пошатнулась».

После четырёх дней наступления русские окружили [укр] Херсон.

Изображение Валео Копысова для Global Voices, используется с разрешения

Пока вооружённые силы Украины защищали город, горожане готовились «встретить» врага в городе: волонтёры смешивали коктейли Молотова, сварщики изготавливали противотанковые заграждения. В жизни Чернова шок сменился оцепенением. Вначале Максим не выходил из дома: «Я ничего не мог делать. Думал только, что скоро умру». В конце концов он добрался до стадии принятия: он не умрёт так скоро, как ему представлялось, а потому нужно жить дальше. Когда Чернов зашёл в супермаркет, чтобы пополнить запасы продуктов, он нашёл только прищепки — остальное херсонцы в панике скупили.

Первого марта на улицах города ещё шли бои, но через два дня российские войска захватили здание администрации Херсонской области.

Облава

Во время оккупации жители старались не покидать дом, опасаясь арестов и насилия со стороны россиян. Основные права человека оказались под угрозой, поэтому Чернов посчитал бессмысленным акцентировать внимание именно на притеснениях ЛГБТК+ в условиях оккупации. Максим задавался риторическим вопросом — о каких дополнительных, иными словами, неосновных правах можно говорить на фоне нарушений Россией базовых прав человека. Зная о гомофобной политике российского государства [анг], члены ЛГБТК+-сообщества принимали дополнительные меры предосторожности, чтобы избежать встречи с оккупантами. По словам Чернова:

Те, що людина належить до ЛГБТ спільноти, російські військові могли дізнатися лише, якщо цілеспрямовано шукали інформацію про цих людей. До того ж якийсь херсонський гомофоб міг знайти когось з ЛГБТ-спільноти, натовкти йому пику, і ніхто йому нічого за це не зробить, адже в місті не було поліції.

Российские военные могут узнать о принадлежности человека к ЛГБТ-сообществу только в том случае, если целенаправленно ищут такую информацию. Кроме того, любой местный гомофоб может найти ЛГБТ-человека, ударить его по лицу, и никто ничего с этим не сделает, потому что в городе нет полиции.

В мае 2022 года оккупанты ворвались в офис «Інша», разломали мебель, украли оргтехнику и уничтожили ЛГБТК-атрибутику. Украинский ЛГБТК+-центр «Наш Свiт» (с украинского: «Наш мир») указал в своём отчёте [укр], что в сторону общественного центра оккупантов направил местный житель. Впрочем, Марина Усманова из «Інша» в этом утверждении сомневается: «Мы никогда не прятались. У нас офис в центре города. Если просто загуглить „ЛГБТ Херсон“, появится наш адрес». Однако Чернов согласен с тем, что за ЛГБТК+-активистами охотились. Россияне собирали данные и искали членов сообщества, поэтому некоторые активисты оказались «в подвале» (украинское выражение, подразумевающее российских боевиков и их местных пособников, использующих подвалы как импровизированную тюрьму для задержания и пыток инакомыслящих и тех, кто придерживается проукраинских взглядов). В одном широко освещаемом случае [укр] россияне два месяца держали в местном изоляторе Алексея Полухина, активиста ЛГБТК+.

Повседневность в условиях оккупации

Чернов всё время проводил дома, в центре города: вязал, рисовал и вышивал, иногда публиковал сообщения в соцсетях, поддерживая контакты с внешним миром, пока россияне не отключили украинскую мобильную связь. Максим надеялся, что сеть починят, но по прошествии недель связь так и не восстановилась. В конце концов ему пришлось сдаться и купить российскую сим-карту, однако россияне заблокировали Facebook, Instagram, YouTube и почти все украинские приложения.

«Я заметил, что теряю связь с реальностью. Поэтому начал вести дневник наблюдений из оккупированного города», — рассказывает Чернов.

Хотя у Чернова были возможности занять себя дома, он стремился к большему. Максима всегда беспокоили вопросы загрязнения природы, в 2021 году он работал на первом в Херсоне мусоросортировочном центре. Он предположил, что разговоры об окружающей среде и ответственном потреблении могут быть безопаснее, чем ЛГБТК+-активизм.

В одном из местных Telegram-каналов Чернов разместил приглашение на бесплатную лекцию об экологически ответственном образе жизни. В ответ получил единственное сообщение: «Ты придурок? Какое сейчас значение имеют экологические проблемы?! В армию иди». Максим спросил у комментатора, служит ли тот в армии, на что собеседник ответил, что уехал из города.

Лекция не состоялась, но Максим продолжал заботиться об окружающей среде, как и до войны, сортируя мусор и компостируя органические отходы.

Эвакуация

За всё время оккупации в Херсоне ни разу не открывался «зелёный коридор» [анг]. Все желающие уехать сделали это самостоятельно или с помощью неправительственных организаций.

Дорога проходила через десятки российских блокпостов, где проезжающих тщательно обыскивали и допрашивали. Их спрашивали о родственниках или знакомых в украинских вооружённых силах, раздевали и обыскивали, чтобы отыскать патриотические татуировки, которые, по утверждению россиян, свидетельствуют о «нацистских» идеалах.

Благотворительная организация «Інша» эвакуировала более 200 женщин и представителей ЛГБТК+ на подконтрольную Украине территорию. Жена одного украинского солдата обратилась в «Інша», чтобы сбежать после того, как её изнасиловала группа россиян. Марина Усманова рассказала, что «Інша» связалась с местным волонтёром, вывозившим людей на вёсельной лодке. Тот предложил забрать женщину в час ночи с одного из пирсов. Несмотря на опасность, всё прошло хорошо: через некоторое время женщина сообщила «Інша», что добралась в убежище.

Чернов не принимал активного участия в эвакуации, решив не покидать город: «Я знал, что между Херсоном и Николаевом 30–40 блокпостов. Это опасная дорога для обычного человека, что уж говорить о трансгендерах. Никто не мог предсказать, что придёт на ум тамошним российским солдатам. Это было страшно».

ВСУ освободили Херсон [анг] 11 ноября 2022 года, но россияне практически каждый день продолжают обстреливать город со всё ещё оккупированной левобережной части Херсонской области. Максим Чернов окончательно покинул Херсон в марте 2023 года. Сначала он жил в Александрии в центральной Кировоградской области, в июне переехал в Киев.

Истории военного времени из Украины

Global Voices публикуют серию эссе и рассказов, написанных украинскими авторами, которые решили остаться в стране после полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года.