Скриншот главной страницы журнала New Bloom

В январе 2024 года президентские выборы и выборы в законодательные органы [анг] в Тайване произойдут в глубоко поляризованном обществе, большая часть СМИ которого тесно связана с одной из двух доминирующих партий: Гоминьданом или «Демократической прогрессивной партией» (ДПП). Мало кто осмеливается действовать вне этой дихотомии, и один из этих немногих — журнал New Bloom [анг]. Global Voices взяли по электронной почте интервью у Брайана Хио, одного из основателей этого СМИ.

New Bloom — двуязычное англо-китайское онлайн-издание, базирующееся в Тайване, которое также управляет общественным пространством. Журнал был основан в 2014 году вслед за «Движением подсолнухов» [анг] — студенческим протестным движением, выступавшим против более тесных экономических связей с Китаем. На страницах New Bloom — текущие события, социально-политические темы и культурные проблемы Тайваня. Хио писал о тайваньской политике и социальных проблемах со времён «Движения подсолнухов».

Портрет Брайана Хио, фотография использована с разрешения

Филип Нубель (ФН): Вы управляете двуязычным журналом, предлагающим «радикальный» или «левый» взгляд на Тайвань. В каком смысле этот взгляд радикален?

Brian Hioe (BH): New Bloom’s members broadly see themselves as part of the political left, drawing from Marxism, anarchism, feminism, and queer theory. There is no specific political line to the publication, but there is a general commitment to a sense of radical politics that questions the fundamental structural inequalities of society and calls for a vision of social transformation that goes to the roots of society.

Брайан Хио (БХ): Сотрудники New Bloom в целом считают себя придерживающимися левых политических взглядов с опорой на марксизм, анархизм, феминизм и квир-теорию. У редакции нет конкретной политической линии, но есть общая приверженность радикальной политике, которая ставит под сомнение фундаментальное структурное неравенство общества и призывает к прогнозированию социальных преобразований, затрагивающих самые корни общества.

ФН: Что означает термин «левые» в контексте Тайваня? Назовите ключевых акторов Тайваня в сфере СМИ, культуры и гражданского общества?

BH: Historically, Taiwan has not had a strong political left. For one, the KMT [the Kuomintang party that monopolized Taiwanese politics from 1945–2004] historically targeted leftists during the authoritarian period, under the auspices of anti-communism. China’s claim to be a leftist polity also casts a shadow over the political left in Taiwan, though there is also a history of pro-independence leftists. Much of the political left in Taiwan today is heavily influenced by the leftist theory in western academic contexts, as a result of individuals who studied abroad and picked up such ideas before returning to Taiwan.

Part of the challenge of being a leftist in Taiwan has to do with the significant focus on electoralism in Taiwan, as well as the dominance of the two-party system. As third parties could split the vote, resulting in a win for the pro-unification, center-right KMT, this has proven an obstacle to former alternatives to the center-left and historically pro-independence DPP [the Democratic Progressive Party].

Consequently, it is the two main parties that tend to dominate, and civil society faces the challenge of navigating between the two. This also affects media, insofar as media tends to be highly polarized between political forces closer to the KMT and DPP.

Specifically, the primary split in Taiwanese politics between the two parties is between independence and unification [with China], rather than left and right, which is viewed as an existential struggle for Taiwan’s future. And so conversations about politics that are more oriented around a left versus right basis are more difficult. As such, carving out a space for that continues to be a challenge.

БХ: Сложилось так, что в Тайване не сформировались сильные левые политические силы. Во-первых, партия Гоминьдан [монополизировавшая тайваньскую политику в 1945–2004 годах] исторически преследовала левых в авторитарный период под эгидой антикоммунизма. Заявление Китая о том, что он является левым государством, также бросает тень на левые политические силы Тайваня, хотя существует также история левых, которые выступают за независимость. Большая часть левых Тайваня сегодня находится под сильным влиянием левой теории из западного академического контекста, так как было много людей учились за границей и усвоили эти идеи перед возвращением в Тайвань.

Отчасти проблема быть левым в Тайване связана со значительным вниманием к электорализму на Тайване, а также с доминированием двухпартийной системы. Поскольку третьи партии могли оттянуть голоса, что привело бы к победе правоцентристской партии Гоминьдан, выступающей за объединение, прежние альтернативы левоцентристской и исторически выступающей за независимость ДПП ушли в тень.

Следовательно, доминируют две основные партии, между которыми пытается лавировать гражданское общество. Это также влияет на СМИ, поскольку медиа разбиваются на два полюса, близких или Гоминьдану, или ДПП.

Видимый раскол в тайваньской политике происходит не между левыми и правыми, а между независимостью и объединением [с Китаем], что рассматривается как экзистенциальная борьба за будущее Тайваня. Поэтому разговоры о политике, которые в большей степени ориентированы на противостояние левых и правых, постепенно затрудняются. Таким образом, найти для этого пространство — непростая задача.

ФН: Вы наблюдаете растущий интерес к Украине здесь, в Тайване. Что влияет на это движение и каких знаний об Украине больше всего не хватает тайваньским СМИ?

BH: The military invasion of Ukraine by Russia captured the attention of the Taiwanese because of the sharp parallels that this offers to Taiwan. Taiwan could potentially suffer a similar fate if China invades. And there are strong parallels between Russia’s claim that Ukraine has no independent history, culture, or language of its own and China’s own cultural claims over Taiwan.

Consequently, it is a form of emotional projection that drives Taiwanese interest in Ukraine. This is not unlike how the 2019 protests in Hong Kong also served as a mobilizing issue that crystallized anxieties about the threat from China that long existed. But while cultural and linguistic ties between Taiwan and Hong Kong have been longstanding, as fellow parts of the Sinophone world, this is not the case with Ukraine.

As such, there is not as much understanding of Ukraine in and of itself, and this has been capitalized on by pro-China sources to disseminate disinformation about potential outcomes for Taiwan using the claim that this happening with Ukraine. This has particularly been the case regarding how other geopolitical actors would react to a military invasion of Taiwan by China. In this sense, there is much to learn from Ukraine, and while there has been greater space to hold what should be necessary dialogues, this takes place under continuously fraught conditions, and there is still a significant perception gap on the Taiwanese side. At the same time, I suspect it is the same likewise, with regards to Ukrainian understandings of Taiwan.

БХ: Военное вторжение России в Украину привлекло внимание тайваньцев из-за очевидных параллелей с Тайванем. Теоретически, Тайваню может грозить аналогичная участь в случае вторжения Китая. И есть явная схожесть в том, как Россия утверждает, что Украина не имеет независимой истории, культуры или собственного языка, и тем, как в культурном смысле Китай рассматривает Тайвань.

Таким образом, интерес Тайваня к Украине стимулирует некая форма эмоциональной проекции. Подобным образом мобилизующим фактором стали протесты 2019 года в Гонконге, которые выкристаллизовали тревогу [анг] по поводу давно существовавшей угрозы со стороны Китая. Но если культурные и языковые связи Тайваня и Гонконга очевидны, и страны — давние части синоязычного мира, с Украиной дело обстоит иначе.

По сути, здесь не так хорошо понимают Украину. Это используют прокитайские источники, которые распространяют дезинформацию о потенциальных последствиях для Тайваня, упирая на то, как это происходит [анг, pdf, 1837 КБ] с Украиной. В частности, речь идёт о том, как другие геополитические игроки отреагируют на военное вторжение Китая в Тайвань. В этом смысле нам есть, чему поучиться у Украины, но, хотя появляется больше возможностей для необходимого диалога, это происходит в постоянно напряжённых условиях. Остаётся разрыв в восприятии Тайванем событий в Украине. Но я подозреваю, что то же самое происходит и с украинской стороны, с тем, что думает Украина о Тайване.

ФН: Вы также управляете кафе, связанным с вашим журналом, где показывают фильмы, организуют мероприятия и дебаты. Как вам удаётся всё это совмещать? И подкрепляют ли эти проекты друг друга?

BH: It’s only possible with a team that is committed enough to work long hours on a volunteer basis, seeing as none of it is financially sustainable. It’s a question for us how to link together the events in the space and the publication as well, the two share the same staff, but the conversations that occur can sometimes become a bit disconnected. That being said, certainly, we do draw from people we meet through the space to build ties or solicit articles.

We felt after so many years that only having an online publication made it difficult to know who we were connecting with, so a physical space could be the way to form stronger connections. Even if Taiwan was shielded from the worst of it after the COVID-19 pandemic, this seems to show how such spaces are more important than ever. In the future, we hope to widen the forms of media that we engage in and synch that together with our space in order that the two sides can reinforce each other more strongly.

БХ: Это становится возможным только с командой, которая предана своему делу. Которая может работать долгие часы на волонтёрской основе, поскольку мы не можем гарантировать финансовой устойчивости. Для нас вопрос, как связать воедино события в реальном пространстве и публикацию, они вроде бы едины, но ведущиеся беседы иногда могут разделиться. При этом, конечно, мы обращаемся к людям, которых встречаем в нашем пространстве, для налаживания связей или создания статей.

Спустя столько лет мы почувствовали, что с помощью одних лишь онлайн-публикаций трудно понять, с кем мы общаемся. Физическое пространство может стать способом формирования более прочных связей. Хотя Тайвань был защищён от худшего после пандемии COVID-19, это показывает, насколько важны сейчас такие проекты. В будущем мы надеемся расширять формы работы СМИ, в которых мы задействованы, синхронизировать их с нашим пространством, чтобы усиливать друг друга.