«День, когда я стала лишь глупым числом»: путь в Европу одного сирийского беженца

Zozan Khaled Musa

Зозан Халид Муса

За последние два года о беженцах было написано многое. Но мы редко слышим самих беженцев, обычно — лишь несколько фраз. GlobalPost, международная новостная организация из группы PRI, попросила написать эссе пять молодых сирийцев, которые приняли сложное решение покинуть свой дом — и отправится в угрожающее путешествие из своей страны, в Турцию, Грецию и через южную Европу. 

Это эссе Зозан Халид Мусы, 25 лет, было опубликовано на английском языке на PRI.org 31 мая 2016 года и размещается здесь с разрешения правообладателя. 

После долгого тёмного путешествия по Эгейскому морю, около 3:30 холодного утра 3 октября 2015 года, я прибыла на маленький греческий остров Нера. Там было много местных рыбаков, которые помогли нам после высадки. Они хотели получить двигатель лодки, который был для них ценен.

Возможность вновь почувствовать землю под ногами была невероятным облегчением. Мы решили отдохнуть в маленькой комнате рядом с пляжем. Там не было места для нас всех, поэтому внутри остались только женщины и дети. Я сделала подушку из своей сумки и одеяло из куртки, но было так холодно, что я не смогла сомкнуть глаз. Когда достаточно рассвело, мы пошли в местный полицейский участок. До него было около двух с половиной миль [4 км].

Той ночью на остов прибыло множество лодок. Сотни людей стояли в очереди, ожидая своего времени для регистрации, чтобы отправиться на другой лодке на главный остров Кос. На Нере, когда пришла моя очередь зайти в офис, они написали на моей руке число «17». Я никогда не забуду день, когда я стала лишь глупым числом в долгом бесчеловечном списке. Как позорно для человечества то, что так много людей были обесчеловечены одним беспомощным моментом. Я выполнила все процедуры так хорошо, как могла, и направилась на Кос, где власти ждали нас с бумагой с именами каждого из нас на ней. Эта бумага позволяла нам сесть на корабль в Афины. Путешествие заняло 12 часов. Я попала в Афины на следующее утро, отделилась от семьи друга моего мужа и встретилась с греческим другом, который помог мне сесть на автобус до македонской границы. Было 11 вечера.

Я прибыла на границу в 6 вечера. Я немного поспорила с охранником на границе, потому что он поступал несправедливо. Некоторые люди ждали уже давно, но он пропускал до них новоприбывших. «Вы выглядите нервно. Если хотите, вы можете вернуться в свою страну и остаться там», — сказал он мне. Я бы не молчала, но мой друг успокоил меня. Если я беженец или жертва войны, это не значит, что я должна закрывать рот, когда со мной плохо обращаются. Я бежала из Сирии не для того, чтобы получить европейские деньги или финансовые выгоды. Я бежала, потому что весь мир неожиданно и намеренно ослеп, оглох и онемел перед нашей рукотворной катастрофой в Сирии.

Каждый из нас заплатил 25 евро (27 долларов) за проход на старую груду мусора, которую они назвали поездом. Словами нельзя описать те грязь и ужасный запах. Затем, когда все загрузились, он отправился, как будто идя на яйцах. Так мы говорим в Сирии о медленных вещах. Но наконец я была на сербской границе. Именно тогда я начала желать, чтобы я никогда не начинала это путешествие. Самый ужасный опыт я получила после того, как прошла около четырёх миль [6,4 км] до первого города, где был регистрационный центр. Я не помню названия города. Я так устала тогда. Но мне бы хотелось знать его, чтобы я могла рассказать миру, как там было плохо. Он должен был быть местом, где люди могут немного отдохнуть. Но беженцы были на улицах, и им позволялось зайти внутрь только на несколько минут, чтобы заполнить документы и снова стать номером. Я была шокирована, увидев тысячи ждущих и толкающих друг друга людей и то, как плохо со всеми обращалась сербская полиция. Через такой опыт вы никогда не захотите проходить, если вы не по-настоящему в отчаянии. Некоторые люди, которых я встретила, сказали, что они спали на улицах днями, ожидая глупых регистрационных документов. 

В таком путешествии нет ничего рационального или человеческого.

После безнадёжного ожидания я познакомилась с сербской журналисткой. Она была приятной женщиной и помогла мне пройти всё быстрее. Она даже смогла помочь мне получить разрешение на автобус до Хорватии на несколько часов, чтобы я могла увидеть абсолютно другое место, где люди ведут себя иначе. Я увидела настоящих людей с настоящим сочувствием. Они были поразительно достойными людьми. Мне дали горячего чая и возможность отдохнуть. В тот же день я села на поезд в Венгрию. В том поезде мне наконец удалось поспать.

В Венгрии я не увидела ничего, потому что я прибыла ночью и сразу же села на поезд. Но я заметила новые изгороди на ей границе с Хорватией, которые закрылись всего через неделю после моего прибытия в Германию. Ещё одна дверь закрылась перед лицом беженцев. Через несколько часов я была в Вене, Австрия. Я провела ночь в спортивном комплексе, превращённом в место для беженцев. В ту ночь я спала, как никогда раньше, хотя это было открытое место, где тебя видно всем людям.

Утром я отправилась на главный вокзал и купила билет в Германию. Я так боялась, что меня поймают в Пассау, немецком городе на границе с Австрией. Я очень сильно хотела увидеть своего мужа, который уже был в Германии. По пути я не произнесла ни одного слова на арабском, чтобы никто не знал, что я беженка. Я встретила в поезде нескольких американцев. Они был туристами. Я немного поболтала с ними об их поездке. Мы также поговорили о беженцах. Женщина совсем не была рада им всем. Они оба не знали, что я сама была беженкой, пока мы не прибыли на границу. Я увидела немецких полицейских, готовящихся войти в поезд. Я притворилась, что сплю. Но я могла слышать, что происходит. Я закрыла глаза примерно на полчаса, момент, который казался бесконечным. Мигрантов и беженцев ловили и выводили из поезда. Что касается меня, быть может, то, что я немного говорила по-английски и не была в хиджабе — большинство женщин были в них, — помогло мне не быть замеченной.

Когда двери поезда закрылись, я вздохнула с облегчением. Я открыла глаза от притворного сна и увидела через окна ряд сотен детей, женщин и мужчин — старых и молодых — и окружающую их полицию. Это было первое, что я увидела в Германии. Я была счастлива, что могу безопасно проехать, но я не была рада видеть тех беспомощных людей снаружи, как будто они были преступниками, особенно те, что не хотели оставаться в Германии. Я поставила себя на их место. Больно, когда ты видишь, что на тебя смотрят определённым образом, предполагая, что ты приехала из-за бедности. Большинство людей думает о слове «беженец» именно это.

Зозан — жена Йылмаза. Сейчас она живёт в крошечном городке (5000 человек) на севере Германии, недалеко от Нидерландов. Недавно ей было назначено время интервью с иммиграционными службами. Затем ей нужно будет ждать одобрения для получения трёхлетнего разрешения на жительство. Тогда она сможет переехать в Берлин и воссоединиться с Йылмазом.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.