Я был рождён в Ницце, Франция, где мои родители работали пару лет, прежде чем вернуться на Мадагаскар. Я учился ходить вместе со своим дедушкой в “Арене Симье”, городском парке на склоне холма. И я был с ним в парке, в трёхлетнем возрасте, когда у него случился первый из инсультов, лишивших его жизни несколькими годами позже.
Когда я гляжу на разрушение, принесённое в город во время празднования Дня взятия Бастилии безумцем, который направил грузовик на многотысячную толпу, убив по меньшей мере 80 человек [фр], перед моими глазами встают образы детей, мужчин и женщин, которые бежали и кричали, когда грузовик-монстр направился к ним на полной скорости.
Семьи жертв, жители, коллеги просыпаются этим утром в гневе и печали, пытаясь осознать реальность гибели любимых и шока города. Это третья атака на французской земле за 20 месяцев. Объявлено о дне траура, а чрезвычайное положение, введённое после ноябрьских атак, было продлено на ещё три месяца (оно должно было окончиться 26 июля). Это также одно из многих массовых убийств, произошедших в мире лишь за последние несколько месяцев.
Прежде чем мы углубимся в “почему”, “кто” и “как это можно было предотвратить”, я прошу нас просто помедлить с аналитическими статьями и горячими новостями. Давайте не будем пытаться понять или найти решение серьёзной проблеме, влияющей на весь мир — пока что. Давайте не будем пытаться сравнить масштабы различных трагедий, размер человеческой боли. Давайте, сейчас, отдадим дань уважения боли. Боли везде.
Я вырос на Мадагаскаре. Когда там происходит трагедия, процесс практически всегда одинаков: семья и друзья собираются вместе, чтобы позаботиться об усопшем, одев его или её так хорошо, как могут, приготовить для дальнейшего путешествия. Затем семья и любимые собираются и проводят целую ночь в разговорах, просто находясь рядом. Единственная дозволенная тема для разговоров – общие воспоминания: никаких “почему”, никаких “если”, никаких “но”…
Городу, где я родился, больно, и поэтому больно мне, даже при том, что я провёл большую часть взрослой жизни в других местах. Я был в Ницце примерно в это время в прошлом году. Я не был на Английской набережной, где случилась трагедия, но я гулял по соседнему району и любовался цветочным рынком и видом со склона холма.
Сейчас я могу только думать об опустошении в тех же районах и о своей крёстной, которая сейчас, скорее всего, ухаживает за ранеными. Я думаю о друзьях, как о коллеге по Global Voices Абдулайе [фр], который вернулся в свою квартиру всего за несколько минут до того, как наступил ад. Быть может, только Le Gorafi [фр], французской версии The Onion, удалось верно поймать то, какие чувства всё это вызывает, опубликовав лишь одно слово [фр] на главной странице: Non.
Социальная динамика Ниццы всегда была несколько сложна и трудна для понимания. Хотя город известен всему миру как туристическое место на Французской Ривьере, он никогда не был особенно дружелюбен по отношению к иностранцам или меньшинствам. Мы не знаем, каковы будут последствия этой атаки, но мы можем надеяться на единство среди процесса исцеления. Я хорошо знаю, что в последнее время теракты принесли опустошение во многие части мира, от Багдада до Батон-Ружа. Большинство из нас в эти дни знают, каково это – терять кого-то любимого/что-то важное по причинам, которые мы не до конца понимаем. В этом отношении мы совсем не различаемся.
Но, пожалуйста, сегодня давайте останемся в настоящем моменте. Давайте уважать горюющие семьи и друзей и, делая это, давайте также почтим другие, произошедшие ранее трагедии. Так мы начнём исцеление, вместе.