Карта языков, на которых говорят в материковой части Франции, с указанием примерной географической зоны их распространения. Изображение взято с сайта Lexilogos.com с разрешения автора, изменено пользователем «Википедии» Hellotheworld, под лицензией CC-BY-SA 3.0 [рус]

Когда речь заходит о языках, в частности языках меньшинств, речевые особенности часто вызывают споры из-за политических предубеждений и борьбы за власть между языковыми сообществами. За плечами некоторых лингвистических сообществ во Франции — почти два столетия борьбы за признание, включая использование термина «язык», а не «диалект» или «говор». Эти понятия всё ещё остаются в современном словаре, но используются обычно с негативным оттенком.

Франция считает французский язык национальным и официальным. Однако лингвистическая реальность гораздо сложнее, поскольку в стране законодательно зафиксировано 75 так называемых региональных языков, в том числе около двадцати — на территории Франции (на большинстве региональных языков говорят в заморских департаментах и ​​регионах [рус]).

Например, галло, романский язык из Бретани, на северо-западе страны, число говорящих на котором оценивается приблизительно в 200 000 человек, согласно социолингвистическому опросу, проведённому в 2018 году. Ранее бытовала предвзятая точка зрения о том, что галло — искажённый французский и непрестижный вариант. Теперь же галло преподаётся в государственных школах и может быть включён в число экзаменов на степень бакалавра. В 2004 году Региональный совет признал галло — вместе с бретонским — частью «языков Бретани, наряду с французским языком».

В досье Global Voices о языковой ситуации во Франции используется термин «региональные языки», который наиболее распространён сегодня. Этот термин мы встречаем, например, в юридических текстах, как Закон об охране наследия региональных языков и их популяризации (Закон Молака), в СМИ или в выступлениях людей, занимающихся защитой и развитием этих языков, как коллектив «Pour que vivent nos langues» («Чтобы наши языки жили»).

Определения с сильным подтекстом

Генеральная делегация по французскому языку и языкам Франции — орган, отвечающий за языковую политику на национальном уровне, — предлагает определять региональные языки в стране «как языки, которые на части национальной территории граждане используют в течение более длительного периода, чем они используют общий французский язык». Таким образом делегация помещает нас в историческую перспективу, где одним из критериев легитимации языка становится долговечность его использования в разговорной речи, а французскому языку отводится центральное место в качестве справочного языка.

XVIII век — время лингвистической консолидации, когда власти стремились «уничтожить диалекты», которые могли бы стать препятствием на пути развития нации. Этот проект по искоренению языков был реализован в конце XIX века под эгидой министра Жюля Ферри, который сделал образование обязательным и под страхом наказания запретил использование в школе других языков, кроме французского. Газета Le Messager опубликовала это наставление 24 сентября 1840 года:

Détruisez, si vous pouvez, les ignobles patois des Limousins, des Périgourdins et des Auvergnats, forcez-les par tous les moyens possibles à l’unité de la langue française comme à l’uniformité des poids et mesures, nous vous approuverons de grand cœur, vous rendrez service à ses populations barbares et au reste de la France qui n’a jamais pu les comprendre.

Уничтожьте, если можете, неблагородный говор жителей Лимузена, Перигора и Оверни, принудите их всеми возможными средствами к единому французскому языку, а также к единообразию мер и весов. Мы одобрим вас всем нашим сердцем, вы окажете услугу варварскому населению этих областей и остальной Франции, которая никогда не была в состоянии их понять.

Закон Дейксона 1951 года, «касающийся преподавания местных языков и диалектов», положил начало робкому сдвигу в политике, ранее очень осторожной в отношении многоязычия, воспринимавшегося как угроза национальному единству. Закон касался только баскского, бретонского, каталанского и окситанского языков. В тексте правового акта упоминались «местные языки» и передача «фольклора, литературы и народного искусства». С тех пор термин «диалекты» был исключён из официального словаря.

Лингвист Генриетта Вальтер определяет региональные языки как «языки различного происхождения (латинский, германский, кельтский или неизвестного происхождения, например баскский), но исторически постоянно звучащие на территории Франции и в хорошо известных географических точках». Эта территориализация, кстати, исключает цыганский язык [рус] или идиш.

Тогда как исследовательница защищает использование термина patois («говор») для обозначения диалекта, используемого в очень ограниченной географической зоне, и соглашается с тем, что для лингвистов «говор» — это язык [pdf, 14,3 МБ], этот термин использует лишь меньшинство в сообществе учёных.

По информации Джона Орра, корни термина patois восходят к старофранцузскому глаголу patoier, означающему «размахивать руками, жестикулировать (чтобы вас поняли, как язык глухонемых)», позже — «вести себя, поступать определённым образом, строить козни». Семантический сдвиг изменил значение «patois» от жестикуляции к поведению, затем — к грубому поведению, прежде чем определить «особый язык (например, детский лепет, „птичий язык“, деревенский или грубый язык)». В определении из энциклопедии Дидро и д'Аламбера противопоставляются язык и говор, поддерживается идея исключительной чистоты французского языка: «Patois. Искажённый язык, на котором говорят почти во всех провинциях: в каждой есть свой говор […]. Только в столице на этом языке не говорят».

Таким образом, слово patois во Франции обрело многочисленные уничижительные оттенки, которые в своём блоге перечисляет Жан-Пьер Кавайе. Он также подчёркивает сложность термина, указывая, что «говор» может  быть связан как с унижением, так и с чувством гордости для использующих его:

Évidemment, je leur dis ce que je pense au sujet des idées attachées au terme de patois : qu’il est une sous langue ou du français corrompu ; qu’il y a (ou y avait) autant de patois que de villages ; qu’il se sait mais ne s’apprend pas, qu’il ne s’écrit pas, qu’il est différent de l’occitan ; libres à eux de me suivre ou pas.

Разумеется, я говорю им, что думаю об идеях, связанных с термином patois: что это подчинённый язык или испорченный французский; что диалектов существует (или было) столько же, сколько деревень; что он известен, но его не изучают, что его нельзя записать, что он отличается от окситанского языка. Соглашаться со мной или нет — их право.

Негативные элементы, связанные с patois, во многом совпадают с элементами, ассоциирующимися с «диалектом» в повседневном языке. В лингвистике диалект [рус] — это просто разновидность языка, без установления какой-либо иерархии. Но это понятие сложнее, чем кажется, как объясняет YouTuber Linguisticae в пояснительном видео:

Однако в современном использовании «диалект» создаёт образ подъязыка, раздробленного языка, считающегося низшим по сравнению с сильно стандартизированным доминирующим языком (французским), и с территориальными, социальными, а порой даже интеллектуальными ограничениями. Предполагаемое отсутствие письменности в случае patois и, в меньшей степени, диалектов, таким образом, остаётся критерием языковой неполноценности.

Французский лингвистический контекст характеризуется сильной привязкой к французскому языку, который распространился по всей территории благодаря активной политике национального объединения, в частности, посредством обязательного образования на французском языке. «Язык Республики» (статья 2 Конституции, поправка 1992 года) в настоящее время преобладает и доминирует. В этом смысле так называемые «региональные» языки также являются языками меньшинств [рус] по числу носителей и даже миноритарными в силу исторической маргинализации.