На съёмках клипа «Мулла» в июле 2023 года. Фотография: Яна Казюля, используется с разрешения

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

Эта статья — часть серии «Портреты изгнанниц», в которой рассказывается о жизни в диаспоре иранских женщин, стремящихся к свободе и демонстрирующих свою стойкость. Материал знаменует первую годовщину трагической кончины Махсы Джины Амини, курдской девушки, погибшей в возрасте 22 лет от рук полиции нравов из-за того, что не полностью покрыла волосы. Этот инцидент спровоцировал массовые протесты в Иране, которые продолжаются и по сей день, несмотря на ужесточение правительственного давления.

Фараваз, 33-летняя иранская певица, проживающая в Берлине, обрела множество поклонников, когда приехала в Иран. Она делилась видеороликами со своими песнями и давала уроки вокала в Тегеране в Instagram. Фараваз стала одной из самых заметных фигур среди других смелых молодых женщин, которые в стране, где женщинам запрещено сольное пение на публике, разрушают границы, борясь за свою свободу.

В последние годы молодое поколение в Иране, особенно поколение Z, и особенно молодые женщины, всё чаще используют соцсети, бросая вызов репрессивному исламскому режиму и патриархальным структурам внутри семьи и общества. Это те же женщины, которые после восстания «Джин Джиян Азади» [рус] («Женщины, жизнь, свобода») в сентябре 2022 года привлекли внимание всего мира, отважно сопротивляясь системной мизогинии.

Фараваз и Юстина, иранская рэперша в изгнании, поют о религиозных правилах Исламской Республики в песне «Фатва». Поют о республике, где женский вокал запрещён со времён Исламской революции и до сих пор.

От Тегерана до Берлина

Ведомая страстью и руководствующаяся карьерными устремлениями, Фараваз в конце концов вышла за границы своей родной страны. В 2018 году её пригласили в Германию на фестиваль «Женский голос Ирана». Хотя она частично покрыла волосы во время выступления перед камерами на берлинской вилле «Элизабет», надеясь вернуться на родину с минимальными проблемами, её мнение внезапно изменила одна новость, и певица решила остаться в Германии.

Будучи давней поклонницей и подписчицей Фараваз в соцсетях, я была очень рада пообщаться с ней в кафе недалеко от центрального вокзала Берлина с видом на реку Шпрее. Там Фараваз рассказала о некоторых ключевых моментах своей истории: «Меня допрашивали и судили в Иране за пение без хиджаба, и моё дело рассматривалось в апелляции. Находясь в Германии, я узнала, что планируется одобрить приговор к одному году тюремного заключения, и по возвращении мне придется сидеть в иранской тюрьме».

Затем нарратив нескольких последних десятилетий, с тех пор как режим Исламской Республики пришёл к власти в Иране [рус], снова резонировал, поскольку неизбежный тюремный приговор убедил другого иранца выбрать жизнь в «добровольном изгнании». Пересечь эту «границу» было нелёгким делом, рассказывала мне Фараваз: «Я была в шоке. Мне потребовалось около двух лет, чтобы смириться с фактом, что пути назад нет».

В течение этих двух лет Фараваз проходила процесс предоставления убежища в Баварии (Германия). Однако прежде чем певица смогла вернуться к относительно нормальной жизни, волна пандемии COVID-19 выбросила её на берег, как кусок коряги, уничтожив любую возможность возвращения на культурную сцену. Именно поэтому она заявила, что потеряла «золотые годы» как внутри Ирана, так и за его пределами.

«Я потеряла четыре важных года из двадцати с небольшим в Германии и два важных года в Иране во время допросов и судебного процесса», — говорит Фараваз.

Ответный удар и цифровое угнетение

Однако пересечение границ не избавляет от дискриминации и стигмы. Присоединившись к движению MeToo, которое в 2020 году нашло отклик у влиятельных деятелей в иранской культурной сфере, Фараваз столкнулась с резкой реакцией на её высказывания о коллеге — иранском певце. Девушка стала объектом агрессивных нападок на почве ненависти. Её называли «шлюхой, ищущей внимания», присылали отвратительные изображения, в том числе фотографии отрубленных голов. В конечном итоге из-за одной из таких волн атак аккаунт Фараваз в Instagram с тысячами подписчиков был удалён. На аккаунт массово жаловались — тактика, используемая иранскими цифровыми армиями, чтобы заставить замолчать активистов.

«Словно они закрыли мой офис», — заметила Фараваз. Хотя ей удалось восстановить учётную запись, певица больше не чувствовала себя в безопасности. Остался страх, что в любой момент женоненавистническая сила может разрушить всё, что Фараваз построила как общественный деятель, — будь то массовой бомбардировкой сообщений или альтернативными методами, такими как атаки ботов.

Решение Фараваз участвовать топлесс в одной из демонстраций «Женщины, жизнь, свобода» в Кёльне (Германия), в октябре 2022 года, вызвало новую волну оскорблений, а в некоторых случаях и изоляции. Однако певица продолжала верить, что это самый искренний способ поддержать движение против нескольких десятилетий контроля режима над женскими телами. Этот смелый жест побудил многих задуматься о её мотивах.

«Если ты певица, то в Иране все тебя постоянно спрашивают: „Почему бы тебе не уехать из Ирана?“. Они верят, что если ты работаешь иранской певицей, то за пределами страны двери к успеху для тебя широко открыты. Но это всего лишь миф. Либо тебе придётся работать в иранской общине, где зачастую атмосфера более женоненавистническая, чем внутри Ирана, либо придётся войти в мир неиранцев, где также необходимо знать язык», — говорит Фараваз.

Однако она продолжила: «По крайней мере, в Европе вы можете идти вперёд, в отличие от Ирана, где мне казалось, что я бьюсь о нерушимую стену».

За пределами Ирана Фараваз без колебаний выступала в защиту права иранских женщин петь. Одной из первых целей исламистов — после прихода к власти в Иране в 1979 году — стали певицы. После революции многие певицы бежали из Ирана, а тех, кто остался, допрашивали и сажали в тюрьмы. Все оставшиеся оказались без работы. Гугуш [рус], самая известная иранская поп-певица, вернулась в Иран из-за границы после революции, уверенная в хорошем будущем, но в итоге лишь два десятилетия спустя смогла покинуть страну и возобновить карьеру.

Песня «Ey Iran» — об угнетении женщин в Иране и посвящена женщинам, стремящимся к свободе.

Фараваз — «Ey Iran» (официальный клип)

Как побороть отчаяние

Будучи главной героиней короткометражного документального фильма «Мой апельсиновый сад» режиссёра Анны-Софии Ришар, в котором исследуется запрет на пение женщин, Фараваз рассказала об отчаянии, которое она периодически испытывает на активистском пути. Она называет это «продуктом, специально разработанным для женщин Исламской Республикой, чтобы те опустили руки». Фараваз была очень огорчена, когда поняла, что дискриминация в отношении женщин выходит за рамки репрессивного режима и сохраняется внутри домохозяйств. «Мы должны быть готовы к огромному объёму работы — она появится на следующий же день после смены режима», — подчеркнула Фараваз.

Одна из последних работ Фараваз называется «Mullah» («Мулла») и очень провокационна: «Я хочу ах с муллой, заниматься любовью с муллой… бэнг-бэнг с муллой». Песня — смелое заявление против доминирующей политической власти, которая десятилетиями контролировала женское тело, вынуждая женщин, желающих проявить себя, как певиц, покидать родную страну.

Песня «Мулла» вызвала шквал нападок. Критиковали всё, начиная с фигуры певицы, заканчивая качеством голоса и её активистской работой. В интервью «Голосу Америки» Фараваз поделилась: «Я злюсь и не могу сохранять спокойствие, чего от женщин ожидает мизогинное общество. Интересно, почему это мне не следует злиться; я устала от долгих лет репрессий».

В Берлине Фараваз — не просто иранская певица. Она — изгнанница, решившая перенаправить свой гнев в движение, которое иранские женщины, как внутри страны, так и за её пределами, сформировали посредством продолжающихся протестов и ежедневного сопротивления.