Граждане Тайваня берут оборону нации в свои руки: интервью с Вэнь Лю
Портрет доцента Вэнь Лю, фотография используется с разрешения
[Все ссылки в тексте — на английском языке.]
В тайваньском обществе, живущем под постоянной военной угрозой со стороны Китая, полномасштабное вторжение России в Украину и ответные меры Запада спровоцировали дискуссию о стойкости и готовности тайваньских вооруженных сил.
В первые дни вторжения России в Украину в феврале 2022 года Тайбэй поддержал Киев и дистанцировался от Москвы, присоединившись к списку стран, вводящих санкции. Государство продолжает поддерживать Украину, направляя чиновников в страны, приютившие украинских беженцев, и предлагая средства на восстановление страны.
Но Тайвань также учится у Украины, потому что видит параллель с отношениями с Китаем и возможными будущими сценариями: что случится, если начнётся атака или блокада со стороны Пекина, как поступят США и Япония — два сильнейших военных, политических, дипломатических и экономических союзника? Фактически, около половины населения Тайваня сомневается, что вооружённые силы страны смогут защитить остров от китайского военного вторжения. Большой вопрос для тайваньцев заключается в том, какой уровень военной помощи предложат США в случае нападения со стороны Китая. Основным документом, регулирующим оборонные обязательства Вашингтона по отношению к острову, является Закон об отношениях с Тайванем (TRA), который, по сути, поддерживает политику «стратегической двусмысленности». Эта политика, принятая в 1979 году Конгрессом США, позволяет Штатам продавать военную технику Тайваню, но не обязывает США к прямому военному вмешательству, если Китай вторгнется на остров. В то же время около 50 000 американских военных базируются в Японии в непосредственной близости от Тайваня.
Читайте также: «Украина сегодня, Тайвань завтра»: уместно ли такое сравнение? [рус]
Global Voices поговорили с доцентом-исследователем Вэнь Лю из тайваньской Академии Синика в Тайване, чтобы понять, как определённые сегменты тайваньского общества готовятся к возможному военному вторжению или атаке на остров со стороны Пекина. Вэнь получила докторскую степень в области критической социальной психологии в Городском университете Нью-Йорка и анализирует транс-Тихоокеанскую геополитику, квир-движения, расовую субъективность и национальный суверенитет с психологической и аффективной точки зрения. В 2024 году она планирует опубликовать свою книгу «Чувства американца азиатского происхождения: расовая гибкость между ассимиляцией и угнетением» (Издательство Иллинойсского университета), в которой предлагается взглянуть на современные политические дискуссии с точки зрения американского учёного азиатского происхождения из диаспоры. Вэнь Лю также квир-активистка, писательница и переводчица.
Интервью проводилось по электронной почте на английском языке и было отредактировано для краткости.
Филип Нубель (ФН): Недавно на мероприятии Тайвань-Украина вы сказали, что Тайвань, пожалуй, единственная страна, чья армия изначально была армией партии, что объясняет уровень недоверия со стороны многих тайваньцев. Не могли бы вы разъяснить это для аудитории, которая не знает истории Тайваня?
Wen Liu (WL) Taiwan's army initially belonged to the Kuomintang [the party that ruled Taiwan from 1949 to the early 2000s and remains one of the two main parties] and its objective was to fight the civil war between the Nationalists (Republic of China, or ROC) and the Communists (People's Republic of China, or PRC). As [Taiwan's leader till 1975] Chiang Kai-shek’s dream of ‘taking back the mainland’ looks no longer tangible or possible in the 1970s, the ROC government tried to refocus the army's purpose and a series of nationalization efforts between the 1980s–2000s attempted to leave the authoritarian baggage of the army behind. However, the army's leadership is largely preoccupied with more pro-China (in an ethnonationalist sense) sectors of the Taiwanese population, which creates distrust in the main public.
Вэнь Лю (ВЛ): Тайваньская армия изначально принадлежала Гоминьдану [партии, которая управляла Тайванем с 1949 до начала 2000-х годов и остаётся одной из двух основных партий], и участвовала в гражданской войне между националистами (Китайская Республика) и коммунистами (Китайская Народная Республика). Поскольку мечта Чан Кайши [лидера Тайваня до 1975 года] о «возвращении материка» в 1970-х годах уже не выглядела осуществимой и возможной, правительство Китайской Республики попыталось переориентировать армию и в период с 1980-х по 2000-е годы запустило национализацию, чтобы оставить авторитарный армейский багаж позади. Однако армейское руководство в целом больше контактирует с более прокитайскими (в этнонационалистическом смысле) слоями тайваньского населения, что порождает недоверие у основной массы граждан.
ФН: Учитывая, что военная угроза со стороны Пекина возрастает и материк категорически выступает против идеи Тайваня как независимого государства, многие в Тайване поднимают вопрос о необходимости гражданской мобилизации. Как это происходит и кто возглавляет это движение?
WL: Different sectors of the Taiwanese civil society have since then mobilized to create infrastructures of resistance while the state's response to China's threats is slow. I generally divide them into three parts: one is a sector that has focused on the rising ‘China factor’ in Taiwanese society ever since Xi's rise to power in 2012. These include social movements-oriented grassroots groups that understand China's threats in both political and economic terms, and conceptualize war in terms of ‘hybrid war,’ which is already happening in Taiwanese society. Second, organizations cultivate community resistance through the disaster prevention approach, which is treating war as any other type of natural disaster to depoliticize the issue and make it appeal to a wider audience. Third, people who have expert knowledge of specific skillsets such as airsoft guns or hand-held radios occupied the other category, in which some of the ex-military officers are involved. Most of them are hoping to be more integrated with the state institutions to reach wider civilian participants.
ВЛ: С тех пор различные секторы тайваньского гражданского общества мобилизуются, чтобы создать инфраструктуру сопротивления, в то время как государство на угрозы Китая реагирует медленно. Обычно я делю эти секторы на три части: первая — те, кто постоянно следит за растущим «китайским фактором» в тайваньском обществе, с момента прихода Си Цзиньпина к власти в 2012 году. Сюда можно отнести массовые группы, ориентированные на социальные движения, которые осознают угрозу Китая как в политической, так и в экономической сферах, и считают, что в тайваньском обществе уже идёт так называемая «гибридная война». Вторая — организации, которые культивируют сопротивление сообщества в рамках подхода предотвращения стихийных бедствий. В этом случае война рассматривается как любой другой тип стихийного бедствия: это деполитизирует проблему и поэтому привлекает более широкую аудиторию. Третья часть — люди, обладающие экспертными знаниями в конкретных областях, как то владение страйкбольным оружием или портативными радиостанциями. Сюда можно отнести некоторых бывших военных. Большинство из них надеются на более тесную интеграцию с государственными институтами, чтобы привлечь больше граждан.
ФН: Вы также сказали, что гражданская мобилизация — пространство, где, возможно, более всего проявляется гендерное равенство. Прокомментируете?
WL: The wartime mobilization would only mobilize less than 15 percent of Taiwan's population [of 23 million people]. The remaining sectors of the civilian populations are the untapped capacity of any given conflict and should be of use and trained In these civil defense organizations, the military knowledge or training is not a privileged subject but something to be democratically distributed and all areas of knowledge and skills are mobilized (including medical aid, information management, food preparation, etc). In that sense, civil defense requires a more equal and diverse form of gender expression, and hence less masculized. Furthermore, in Taiwan it's mostly women who participate in different kinds of civil education classes even after their formal school training. This fact allows these spaces to have more diverse forms of gender participation than the traditional military sector.
ВЛ: В военное время мобилизуется менее 15 процентов населения Тайваня [из 23 миллионов человек]. Остальные группы гражданского населения — нетронутый потенциал при любом конфликте, они должны быть полезными и обученными. В этих организациях гражданской обороны военные знания или подготовка не являются привилегированным предметом, а распространяются демократически, включая все области знаний и навыков (медицинскую помощь, управление информацией, приготовление пищи и т. д.). В этом смысле гражданская оборона должна быть более равной и разнообразной в гендерном отношении и, следовательно, менее маскулинизированной. Более того, в Тайване в основном женщины посещают различные виды занятий по гражданскому образованию даже после классического школьного обучения. Это позволяет гражданским пространствам включать более разнообразные формы гендерного участия, чем традиционный военный сектор.
ФН: Идёт много дискуссий на тему «Украина сегодня, Тайвань завтра», о том, что Тайваню следует извлечь уроки из полномасштабного вторжения России в Украину, поскольку страна не может исключить аналогичное нападение со стороны Китая. Что вы думаете об этом сравнении и чему научились у украинцев, включая интеграцию квир-солдат в вооружённые силы Украины?
WL: What Taiwan can learn from Ukraine is about the unpredictability of dealing with authoritarian regimes. There is no rationality of Russia’s invasion but its imperial ambition, similar to China’s. Ukraine had the opportunity to regroup after 2014’s invasion but Taiwan does not. What we can learn is how the civil society really pushed the state to reform its military structure and policy as well as increase the civilian capacity in defense and resistance. The lessons are that it’s never too late to start but we must start somewhere from the bottom up.
ВЛ: Тайвань определённо может извлечь урок о непредсказуемости отношений с авторитарными режимами. В российском вторжении нет никакой рациональности, кроме имперских амбиций, подобных китайским. У Украины была возможность перегруппироваться после вторжения 2014 года, а у Тайваня её нет. Ещё один урок Украины: как гражданское общество в самом деле подтолкнуло государство к реформированию военной структуры и политики, а также к увеличению гражданского потенциала в области обороны и сопротивления. Уроки заключаются в том, что начинать никогда не поздно, но надо делать это снизу вверх.
