Лейла Начавати Рего. Фото любезно предоставлено Лейлой.

Лейла Начавати Рего (Leila Nachawati Rego), сирийско-галисийская журналистка и активистка, пользуется возможностью рассказать другие истории; те истории, о которых мы не читаем, которые мы не видим и не слышим. Сирия, одна из её родных стран — и величайших страстей — погрузилась в изнурительную и кровавую войну, но любовь и сопротивление не перестают цвести там. Вера в это, помимо других вещей, стала основой её первого романа «Cuando la revolución termine» (Когда революция завершится).

Лейла (@leila_na) побеседовала через электронную почту с Global Voices — это ещё одна её большая страсть, она является автором-волонтёром [анг] нашего проекта — о своём новом романе, литературе, идентичностях и воспоминаниях о другом Дамаске.

Global Voices (GV): Почему вам кажется, что эту историю лучше рассказать через литературу, чем через журналистику?

Leila Nachawati (LN): Llevo años escribiendo artículos y ensayos sobre Siria y oriente medio, y cuanto más pasaba el tiempo más me parecía que la región no se entiende, se interpreta en claves geostratégicas y religiosas/identitarias. Creo que una novela puede llegar a un público más amplio y hacer que la gente empatice con un contexto que consideran lejano y en realidad no lo es tanto. Las críticas de la novela hasta el momento han destacado el hecho de que la novela muestra cómo era Siria antes de 2011, cómo se vivía, qué se comía, cómo se divertía la gente… y luego qué reivindican a partir de las protestas de 2011, qué reclaman… y eso es importante porque acerca y facilita la empatía, algo que no siempre se da con análisis y coberturas de medios de comunicación de masas.

Лейла Начавати (ЛН): Я многие годы писала статьи и эссе о Сирии и Ближнем Востоке, и чем больше проходило времени, тем больше я понимала, что этот регион не понимают, его интерпретируют в терминах религии, идентичности или геополитики. Я думаю, что роман может достигнуть более широкой аудитории и помочь людям сопереживать обстоятельствам, которые, как они считают, далёки от них, но на самом деле ближе, чем они думают. В опубликованных рецензиях на роман подчёркивается, что он показывает Сирию до 2011 года, как люди жили, что люди ели, как люди развлекались, и это важно, так как это создаёт сопереживание, которое не всегда удаётся получить от репортажей и аналитики в СМИ.

Cuando la revolución termine Лейлы Начавати Рего

GV: Ваш роман — политический, но это и история любви; любви к детям, друзьям, родителям, к странам и к городам. Довольно значительное время мы читаем о Сирии только истории ужаса, рассказы о смерти и разрушении. Что мы не читаем о Сирии? Какие ещё истории должны быть рассказаны?

LN: Leemos a diario historias en las que los protagonistas son los que destruyen (ya sea Asad o ISIS /Daesh, y escuchamos poco a los que resisten, a los que construyen y reconstruyen en un contexto cada vez más difícil. Mi novela es un homenaje a esa gente anónima que día a día vive, se enamora, resiste y lucha por su país, por una sociedad mejor aunque todos los vientos soplen en contra.

ЛН: Каждый день мы читаем истории, в которых главными героями являются те, кто разрушает Сирию (будь то [президент Сирии] Асад или ИГИЛ/Даеш), но мы мало слышим о тех, кто сопротивляется, строит и перестраивает страну, во всё более сложной обстановке. Мой роман — дань уважения тем безымянным людям, которые каждый день живут, любят, сопротивляются и борются за свою страну, за лучшее общество, даже если шансы не на их стороне.

GV: Вы сирийко-галисийка. Как вы ориентируетесь в своих идентичностях?

LN: Creo que quienes vivimos a caballo entre dos culturas tenemos esa doble visión que nos permite ser una especie de puente, de traductores de entornos distintos que en realidad tienen mucho en común. La “distancia media” de la que hablaba Aristóteles.

ЛН: Я думаю, что те из нас, кто живут меж двух культур, обладают двойным зрением, которое позволяет им быть некоторым мостом, переводчиками между различными средами, у которых на самом деле есть много общего. «Золотая середина», о которой говорил Аристотель.

GV: Расскажите нам о своих воспоминаниях о Дамаске.

LN: Damasco para mí es ruido de tornos, de obras sin acabar, de bocinas de coche en el tráfico en hora punta, de olor a arguile de dos manzanas, de cebolla friéndose en mantequilla, de naranjas y jazmín. De sonrisas y miradas cómplices, de silencios que hablan más que cualquier grito, de susurros, de deseo reprimido de cambio.

ЛН: Для меня, Дамаск — это звук токарных станков, стройки, которая никогда не заканчивается, автомобильных гудков в час-пик, запах яблочного кальяна, обжариваемого в масле лука, апельсинов и жасмина. Улыбок и понимающих взглядов, тишины, которая громче крика, шёпота, подавленного желания перемен.

Лейла указывает на плакат, призывающий освободить сирийского программиста Басселя Хартабила. Фото любезно предоставлено Лейлой.

GV: Как принадлежность к сообществу Global Voices повлияла на вашу жизнь? Протагонист в вашем романе — тоже автор GV.

LN: Global Voices marcó un antes y un después en mi vida, me permitió conocer a toda una generación de activistas que me abrió los ojos a unas luchas y deseos de cambio, de justicia social, que parte de lo local y a la vez es muy global, basada en unas redes de solidaridad muy fuertes y unos vínculos que se crean más allá de las diferencias culturales. En la novela, Global Voices marca un punto de inflexión en la trayectoria de la protagonista, que dice: “Antes de 2011, en todos mis viajes a Siria, no había conocido a un solo activista. Conocería a muchos a partir de entonces”

ЛН: Global Voices делят мою жизнь на до и после, они позволили мне встретиться с целым поколением активистов, которые открыли мне глаза на борьбу и желание перемен, социальной справедливости, местной и всемирной одновременно, основанной на сильных сетях солидарности и связях, сформированных вне зависимости от культурных различий. В романе Global Voices становятся поворотным моментом для главного героя, который говорит: «До 2011 года за все мои путешествия в Сирию я не встретил ни одного активиста. С тех пор я знал многих».