Мемориал жертвам репрессий балкарского народа в Нальчике, Кабардино-Балкария. Фотография неизвестного автора. Используется с разрешения

По состоянию на март 2024 года в нынешней российско-украинской войне, согласно открытым доступным данным, погибли около 300 чеченцев, 70 ингушей, 900 дагестанцев, 120 уроженцев Карачаево-Черкесии и 130 — Кабардино-Балкарии. Все они родом из российского Северо-Кавказского региона. Насколько эти цифры реальны — неизвестно.

Число выходцев с Северного Кавказа, отправленных на войну, непропорционально. Уровень смертности, то есть количество умерших на 10 тысяч мужчин в возрасте от 16 до 61 года, в Кабардино-Балкарии составляет 4,4, а в Карачаево-Черкесии — 5,5. Для примера, этот коэффициент — 1 для Москвы и 2,5 для Санкт-Петербурга, хотя в Москве проживает в шесть раз больше людей, чем в двух вышеупомянутых республиках вместе взятых. Участие кавказских народов в этой войне выглядит парадоксальным, учитывая, что именно они пострадали и от кровавого экспансионизма Российской империи, и от насильственной депортации советской власти, и от нынешней репрессивной политики Кремля.

Северный Кавказ был завоёван в 1864 году после столетней Кавказской войны, самой продолжительной в истории Российской империи, завершившейся резнёй и изгнанием около миллиона черкесов. Следующая трагедия на Кавказе  датируется XX веком. 2 ноября 1943 года тайная полиция Советского Союза насильно депортировала 69 000 карачаевцев в далёкие и незнакомые Казахстан и Кыргызстан, которые в то время были частью Советского Союза. За этим последовала депортация 500 000 чеченцев и ингушей в Среднюю Азию 23 февраля 1944 года. Последним актом трёхчастной трагедии стала депортация 45 000 балкарцев всего за 24 часа. Их потомки до сих пор живут в Казахстане и Киргизии. Однако большинство после реабилитации вернулись на Северный Кавказ.

Северный Кавказ остаётся «сердцем тьмы» России, поскольку его современная история начинается с Чечни. В декабре 1994 года началась Первая российско-чеченская война, в ходе которой российская армия попыталась вторгнуться в Ичкерию, самопровозглашённое независимое чеченское государство, возникшее после распада Советского Союза. Государство, отстоявшее свою независимость в 1996 году, было завоёвано российской армией в 1999 году. Вторая российско-чеченская война риторически оправдывалась Кремлём как часть глобальной «войны с террором». Регион стал зоной «контртеррористических операций» на долгие годы. Окончательное «умиротворение» произошло всего несколько лет назад. Регион может показаться лояльным к центральной власти, но Кремлю потребовалось около ста лет репрессий и убийств десятков тысяч местных жителей, чтобы этого добиться.

Фотография Мурата Темирова. Используется с разрешения

По случаю 80-летия депортации балкарского народа Global Voices поговорили с известным журналистом и правозащитником на Северном Кавказе Муратом Темировым о том, как Кремль подчинил себе регион. На примере Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии Темиров разъяснял методы, которыми пользовалась центральная власть, добиваясь лояльности региона новой имперской политике и согласия на участие в крупномасштабных преступлениях, от которых регион неоднократно страдал в прошлом.

Рамиль Ниязов-Адылджян (РНА): Что вы думаете о политической ситуации в Кабардино-Балкарской Республике (КБР) и Карачаево-Черкесской Республике (КЧР) в последние 25 лет?

Мурат Темиров (МТ): Политическая обстановка в КБР и в КЧР последних 25 лет характеризуется постепенным нивелированием всех признаков суверенитета, которые уже практически исчезли, а также любого национального элемента в этих республиках. 25 лет назад это были довольно весомые субъекты Федерации, влиявшие, в числе прочего, на центральную политику, но с приходом к власти этих чекистов (нынешних кремлёвских властей – GV) идёт наступление на все права регионов, особенно национальных регионов, под предлогом того, что сепаратизм является главной угрозой существованию России. Под личиной атаки на сепаратизм были, по сути, ликвидированы любые признаки суверенитета и национальной самобытности: ни в документообороте, ни в деловой практике, ни тем более в государственных учреждениях национальные языки не используются, хотя закреплены как государственные.

Вторая причина ухудшения положения населения — все эти 25 лет под предлогом антитеррористической борьбы велось наступление и на религиозные свободы, и на национальные, причём это наступление шло не просто в политической плоскости, но буквально вооружённым путём. В КБР, если мы вспомним восстание 2005 года, под предлогом которого впоследствии раскручивался маховик репрессий против молодёжи, было убито несколько тысяч — по моим сведениям — представителей так называемого подполья. Причём, в Кабардино-Балкарии была широко распространена практика КТО (контртеррористическая операция – GV), в ходе которых уничтожались разного рода «террористические ячейки». Под этим предлогом убивали молодёжь, активную пассионарную молодёжь.

В Карачаево-Черкесии в ходу была практика отстрела отдельных представителей такой молодёжи без КТО — я не знаю почему, но местное руководство ФСБ решило, что так эффективнее. Или у них хуже связи с Москвой, чем у КБР – «кбровцы» имели большую поддержку в центре, в МВД, в центре «Э» (Главное управление по противодействию экстремизму МВД России – GV) и прочих структурах, и они отстреливали. Многие-многие сотни ребят были убиты в ходе таких одиночных отстрелов. В Карачаево-Черкесии некоторые горные районы Карачая были объявлены «ваххабитским гнездом» — стартовала целая медийная компания, и под этим предлогом начался накат, наезд на религию, аресты имамов и прочее.

РНА: Что насчёт нынешней социально-экономической ситуации в этих республиках?

МТ: Если говорить о социальном положении, то это одни из самых бедных регионов России, причём стараниями, конечно, центра. Даже тех скудных ресурсов (природных, туристических), которые имеются в регионе, было бы достаточно, чтобы население жило в достатке. Это можно сравнить с положением в 90-х годах, когда в одной лишь КЧР было несколько миллионов голов скота. Но усилия центра привели регион к бедности, которая компенсируется невероятным трудолюбием выживающего местного населения. Поэтому социальное положение тяжёлое: зарплаты одни из самых низких в стране, пенсии одни из самых низких. Тем не менее уровень жизни там, в сравнении с какими-нибудь центральными регионами России, значительно выше только потому, что местные не пропивают те немногие крохи, которые им достаются.

РНА: К чему в конечном итоге привела политика центральной власти в этих регионах?

МТ: Сперва это радикализировало молодёжь, потом часть молодёжи уехала в Сирию (когда началась гражданская война в Сирии, то вдруг всем начали спокойно выдавать заграничные паспорта и дали свободно выезжать), часть в Турцию, а с началом мобилизации очень много молодёжи бежало из республик. Кто остался — это или абсолютно лояльные, или полностью отбитая «вата» (негативно окрашенное прозвище для лиц, поддерживающих современный политический режим в России, пейоратив и дисфемизм — GV): те, кто готов охотно за эти 200.000 рублей в месяц или даже бесплатно идти воевать. Сейчас эти республики — сугубо фасады. КБР и КЧР превратились в обыкновенные российские регионы с какими-то компрадорскими представителями власти, выполняющими любой каприз из Москвы.