Почему в Казахстане сильна синофобия?

Антикитайские протесты в Казахстане. Фотография: Данияр Мусиров. Используется с разрешения

Статья написана Бейимбетом Молдагали для «Власти». Отредактированная версия материала предлагается на Global Voices в рамках соглашения о медиапартнёрстве.

Уровень синофобии в Казахстане не снижается, и её причины лежат значительно глубже рядовых предубеждений в отношении Китая. Одна из причин — неэффективное информирование общества со стороны госорганов. Об этом говорят результаты анализа восприятия присутствия Китая в Казахстане, проведённого исследовательским центром Paperlab в 2022 году. Аналитики представили результаты широкой публике в середине июля 2023 года.

Казахстан остаётся склонен к синофобии, утверждает рецензент исследования, китаевед из Центра изучения Китая и Центральной Азии «Синопсис» Руслан Изимов. Согласно результатам опроса [анг] Central Asia Barometer в 2021 году: 70 % респондентов не верят, что китайские инвестиции открывают рабочие места в стране. Это поразительно, учитывая, что Китай является вторым по величине торговым партнёром Казахстана и крупным инвестором [анг] в казахстанскую экономику. В соседнем Узбекистане, например, около 70 % «возлагают надежды» на китайские инвестиции.

Корни антикитайских настроений

Изимов приводит ряд отличительных черт синофобии в Казахстане. Несмотря на тесные экономические и торговые связи, отношения с Китаем содержат явные и скрытые риски, которые являются основой синофобии в обществе. На имидж Китая влияет «исторический образ», частично сформированный советской пропагандой 1960-70-х годов и ухудшением отношений между странами в тот период.

Граница с Китаем оставалась одной из самых защищённых даже после обретения Казахстаном независимости в 1991 году. Пограничная ситуация изменилась после создания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в 2001 году, членом которой Казахстан остаётся по сей день.

Эксперт утверждает, что выступления против Китая в Казахстане [анг] начались из-за появления «лагерей перевоспитания» в Синьцзяне и репрессий по отношению к местному мусульманскому населению в целом, демографического вопроса и быстрого увеличения китайской доли в сырьевом секторе казахстанской экономики. Последнее также спровоцировало опасения, что Казахстан превратится в сырьевой придаток Китая.

Протест у консульства Китая в Алматы. Фотография: Алмас Кайсар. Используется с разрешения

Изимов также выделяет долгосрочные систематические опасности, которые усиливают синофобию в Казахстане. В частности, увеличение использования воды трансграничных рек китайской стороной, что может привести к экологической катастрофе в центральной и восточной части Казахстана.

Ожидания помощи и скудная коммуникация

Выдвинутая Си Цзиньпином десять лет назад инициатива «Один пояс – один путь» усилила синофобию, связанную с деятельностью китайских компаний. Исследование Paperlab сфокусировано на проектах, которые работают в рамках этой инициативы: маслоперерабатывающий завод «Тайынша-май» в селе Ильичёвка в СКО, горно-обогатительный завод по переработке и обогащению вольфрамовых руд Богуты «Жетісу вольфрамы» в селе Нура в Алматинской области и Жанатасскую ветровую электростанцию в городе Жанатас Жамбылской области.

По мнению исследовательницы Виктории Нем, важно понимать социальный и экономический контекст в регионах, где присутствуют компании, чтобы осознать ключевые проблемы и потребности местных сообществ.

Жители трёх населённых пунктов уверены в несправедливом и коррумпированном распределении земель местными чиновниками, и во вредоносной деятельности иностранных предприятий, которые захватывают всё больше земель. Наравне с земельной проблемой участники часто упоминали вопрос коммунальных услуг, а именно поливной и питьевой воды, тепла, света и электричества. По словам Нем, в сельской местности — нехватка инфраструктуры потребительских и медицинских услуг, недостаток врачей и функционирующих аптек.

Жители связывают это с неудовлетворительной работой местных исполнительных органов, неэффективным распределением бюджетных средств, неспособностью сельских акимов принять решение без согласования с районными и областными акиматами, а также с коррупцией.

Это побуждает жителей видеть в иностранном инвесторе способ решения актуальных проблем, даже если это не входит в область социальной корпоративной ответственности. Формируется убеждение, что инвестор обязан решать социальные запросы. Инвесторы достаточно открыты к местным жителям и готовы идти на диалог, помогать с социальным благоустройством регионов. Однако взаимодействие местных жителей и инвесторов контролирует местная власть.

Нем утверждает, что обычно местные жители не знают о помощи, которую оказывают компании. Например, в селе Ильичевка сотрудники «Тайынша-май» предоставили жильё переселенцам с юга и кандасам [анг] (этническим казахам, мигрировавшим откуда-либо в Казахстан), которые работают при заводе, сделали ремонт в школе, обеспечивают развозкой школьников в зимнее время, протянули скважину для обеспечения села водой и отправляют пожарную машину (собственной здесь нет) в случае пожара.

«Местные жители не знают о большей части социальной активности компании. Сама компания в этом вопросе полагается исключительно на акимат», — рассказывает Нем.

Исследовательница Анастасия Решетняк утверждает, что акимат обычно не заинтересован в пиаре иностранного инвестора и «рад, что вопрос как-то решился». Несмотря на эффективность проекта, иногда компании сами недорабатывают в информировании общественности. Решетняк называет проект в Жанатасе самой эффективной ветряной электростанцией в стране, однако жители не верят, что «китайские ветряки» могут быть зелёными.

Граждане часто связывают экологические проблемы с работой китайских предприятий, говорит исследовательница Алия Тлегенова. По её словам, китайские проекты окружены серией мифов, и синофобия часто проявляется из-за обрывистой и ограниченной информации о проектах у жителей.

Важную роль играет и недостаточный уровень доверия к госорганам. Исследователи считают, что причина — слабый интерес жителей к гражданскому участию, усугубляемый тем, что получить информацию в официальных инстанциях крайне сложно, несмотря на права, признанные Экологическим кодексом и Орхусской конвенцией.

Помимо права на информацию, граждане могут участвовать в общественных слушаниях. Жители имеют право отказаться от проекта или выбрать вариант реализации проекта, однако они часто не знают о проведении слушаний или узнают поздно. Порой госорганы допускают к слушаниям ограниченный круг людей и проводят слушания формально. Это смещает фокус с потенциальной экологической проблемы на социальную справедливость и необходимость её восстановления. Алия добавляет:

Местные жители уверены, что основная роль госорганов заключается в сокрытии информации о вредном экологическом воздействии китайских компаний. При всей сложности оказании давления на местные и центральные органы для более жёсткого контроля над предприятиями, главными антагонистами в глазах местных жителей становятся китайские компании, у которых по умолчанию «есть скрытые мотивы и корыстные интересы».

Решетняк уверена, что проблема также носит управленческий характер. В работу 52 китайских инвестиционных проектов вовлечены разные учреждения – нацкомпания KazakhInvest, комитет по инвестициям МИД, профильные министерства и акиматы. Но у акимов сельских округов обычно не бывает рычагов давления на компании.

Анастасия утверждает, что нарратив «власть — синофилы, а граждане — синофобы» служит оправданием для неразглашения информации и решения вопроса за закрытыми дверями, несмотря на растущий запрос на информацию со стороны жителей.

Исследователи при этом считают, что синофобию в обществе можно преодолеть, обеспечивая прозрачность и подотчётность, чтобы решения о помощи и выделении денег принимались совместно властью и местным сообществом.