«Вообразить новую войну»: «Сирийский архив», корпоративная цензура и борьба за сохранение общественной истории в интернете

«Старый город в Дамаске: мечеть Омейядов» [دمشق- المدينة القديمة – الجامع الأموي — на арабском языке], довоенный Дамаск. Фотография Хани Зайтун (CC BY-SA 3.0)

[Ссылки в статье ведут на страницы на английском языке, если не указано иного.]

Материал подготовлен в рамках сотрудничества Global Voices с филадельфийской независимой общественной студией искусства и истории Monument Lab (США).

Один из самых ужасающих образов войны в современной эпохе — это пятеро босоногих детей, бегущих от дымового облака. В центре кричит от боли поражённая взрывом напалма девочка: войска Южного Вьетнама, действуя при поддержке американской армии, ошибочно сбросили на её деревню бомбу.

Кадр, запечатлённый в 1972 году фотокорреспондентом агентства Associated Press Ником Утом, опубликовали ведущие газеты со всего мира, включая The New York Times. Снимок вошёл в историю под такими названиями, как «Ужас войны», «Напалм во Вьетнаме», «Напалмовая девочка».

Несмотря на то, что политика The Times и других газет запрещает публикацию изображений обнажённых детей, для этой фотографии редакторы сделали исключение ввиду иллюстративного характера материала. Позже снимок получил Пулитцеровскую премию и наложил глубокий отпечаток на общественное осознание не только Вьетнамской войны, но и её последствий для гражданского населения.

В 2016 году Facebook подвергла это самое изображение цензуре. Кадр, размещённый крупнейшей газетой Норвегии Aftenposten в рамках исторического обзора Вьетнамской войны, был практически сразу удалён социальной сетью из-за присутствия на ней голого ребёнка.

В результате главный редактор издания Эспен Эгиль Хансен написал Марку Цукербергу открытое письмо, призывая генерального директора Facebook «вообразить новую войну, где дети станут жертвами бочковых бомб или нервно-паралитического газа. Вмешаетесь ли вы снова в документирование фактов жестокости?»

Вскоре после этого платформа восстановила удалённую фотографию. В интервью газете The Guardian представитель организации по связям с общественностью объяснил перемену решения тем, что в изображении девочки Ким Фук заложен «знаковый образ исторической важности».

«Вообразить новую войну»

Больше нет необходимости в том, чтобы воображать или представлять себе «новую войну», как это предлагает сделать Хансен в своём призыве к Цукербергу. Образ стал реальностью — в Сирии.

Недавно я смотрела подборку видеозаписей, на которых демонстрировались последствия применения зарина в 2017 году при бомбёжке мухафазы Идлиб. В некоторых кадрах видны сцены хаоса в медицинском учреждении. Один из них показывает подростка, лежащего на полу почти без сознания. У него изо рта струится пена — верный признак отравления зарином. Другой — трёх-четырёхлетнего малыша на столе медцентра. Над телом ребёнка стоит взрослый мужчина и на арабском языке объясняет, как зарин убил малыша. Лицо говорящего в кадр не попадает.

Это лишь горстка из тысяч, а может миллионов таких видеозаписей. Не исключено, что война в Сирии — одна из наиболее задокументированных в истории человечества. Какое влияние в будущем окажет на её понимание это чрезмерное изобилие видео и фотографий? И какими последствиями оно обернётся для военных преступников?

Хотя сотрудникам профессиональных СМИ, таких как AP и The New York Times, все труднее и опаснее освещать конфликт, его события всё равно подробно задокументированы. Используя мобильные телефоны, сирийцы сами снимают и записывают видеоролики бомбёжек, обстрелов, а также атак с применением нервно-паралитического газа и химического оружия — всё это потом размещается в интернете. Запись, о которой я рассказывала ранее, была сделана группой SMART News Agency, известной своим вкладом в документирование деятельности «Белых касок» в Алеппо.

В сети циркулируют миллионы медиафайлов, под воздействием которых непрерывно меняется восприятие обществом как самой войны, так и её влияния на жизни людей. Все эти материалы могут быть использованы не только для того, чтобы удостовериться в фактах при создании общественных архивов, но и в качестве доказательства военных преступлений, если лидеры режима когда-нибудь предстанут перед Международным уголовным судом. Документы наделены силой обеспечить общественность и комплектом сведений, и воспоминаниями о войне, а также о тех людях, чьи жизни навсегда изменились или были безвозвратно утеряны, и о том месте, где всё это произошло.

Однако без какой-либо организации разобраться в таком изрядном количестве открытых для общественности источников информации — а среди них десятки миллионов файлов, чьё количество только растёт — практически невозможно.

Изменить ситуацию — файл за файлом — пытается группа технологов из Берлина.

Послушайте подкаст Monument Lab, где автор статьи и директор Advox Эллери Биддл обсуждает эту тему с Джеки Заммуто из WITNESS:

Создание «Сирийского архива»

Сирийский технолог Хади аль-Хатиб переехал в Берлин в 2011 году. Почти сразу он подключился к группе сирийских юристов, помогая им в сборе доказательств нарушений прав человека, относящихся к началу войны. Не имея в наличии ни стратегии проверки достоверности всего этого обилия цифровых ресурсов, ни способов их классификации, команда была ошеломлена объёмом уже утекшего из страны материала.

Это было ещё в 2011 году, когда народные восстания, захватившие страны арабского региона, достигли своего апогея и изменили курс истории не только в Египте, Тунисе и Сирии, но и за их пределами. Аль-Хатиб своими глазами видел, как цифровое документирование нарушений прав человека способно разжечь протесты и повлиять на восприятие общественностью ключевых событий в истории страны.

Впрочем, ему было хорошо известно также, насколько сложным может оказаться такой процесс. Наиболее доступные платформы социальных сетей по всему миру оптимизируются, в первую очередь, для кликов и рекламы, оставляя за бортом как перепроверку и классификацию данных, так и понимание контекста.

Чтобы во всём этом разобраться, аль-Хатиб нанял себе в помощь нескольких коллег. Втроём они три года собирали, проверяли и классифицировали цифровые мультимедийные файлы военного периода.

Подборка фотографий с химическими атаками и их жертвами. Составитель: Адам Харви, Syrian Archive [«Сирийский архив»] (CC BY-SA 4.0)

В 2014 году они создали общедоступную базу данных Syrian Archive [«Сирийский архив»], в которой на сегодняшний день содержится более пяти миллионов фото- и видеоматериалов с войны.

«Сирийский архив» не похож на обычную электронную библиотеку. На главной странице проекта можно найти расследования воздушных бомбардировок со стороны российских ВВС, химических атак и артобстрелов, разрушивших больницы, пекарни и мечети.

На сайте приводятся данные о нападениях с использованием химического оружия, запрещённого международным гуманитарным правом.

Ключевые слова и категории поиска позволяют по-настоящему увидеть отражённую в архивах суровую реальность. Можно, например, сделать выборку записей по типу оружия. Бочковые бомбы, кассетные боеприпасы, дроны и зарин — вот лишь некоторые позиции в раскрывающемся меню категории «weapons used» [«виды использованного оружия» — прим. переводчика].

Такую работу обычно берут на себя международные гуманитарные организации или учреждения ООН. Однако, как свидетельствуют материалы архива, даже они оказались не в состоянии поспевать за темпами этой войны. По данным МИД Франции и Комиссии ООН по расследованию событий в Сирии, страна подверглась 163 подтверждённым атакам с применением химического оружия. В «Сирийском архиве» документально зафиксировано 212 таких эпизодов.

Аль-Хатиб считает, что если они не будут заниматься этой работой, то в скором времени станет невозможно проверить достоверность самих материалов и всего того, что они повествуют о войне. Какие-то документы могут оказаться полностью утерянными.

«Без возможности маркировки и функции поиска эти данные бесполезны, — объяснил мне аль-Хатиб несколько месяцев назад во время нашей встречи в Берлине, — но при наличии контекста мы можем сделать довольно много».

Их первостепенная задача — обеспечить журналистов и правозащитников набором данных с функцией поиска, проверенных и осмысленных как местными, так и профильными специалистами. Коллектив надеется, что благодаря сотрудничеству с Управлением Верховного комиссара ООН по правам человека и с Центром по правам человека Школы права Калифорнийского университета в Беркли в ближайшее время эти видеозаписи, а также фотографии смогут послужить доказательствами в делах о военных преступлениях в отношении всех задействованных сторон.

Занимаясь сохранением этих свидетельств, аль-Хатиб прекрасно осознаёт, какой богатый материал заложен в архиве для будущих поколений. Всё это позволит воссоздать историю и увековечить память о войне, о людях, чьи жизни навсегда изменились или были безвозвратно утеряны, а также о Сирии — стране, где всё это произошло.

«Самое главное для меня — это позаботиться о том, чтобы эти данные оставались доступными спустя 10 или 20 лет, — поясняет он. — Думаю, их можно будет использовать в музее или в цифровом мемориале».

Однако в настоящее время у команды не хватает времени даже на то, чтобы составить из этих кадров осмысленное повествование. Они знают лишь одно — материалы необходимо сохранить.

Фотографии с войны исчезают в Кремниевой долине

Собирая информацию, аль-Хатиб с коллегами напрямую сотрудничают с местными журналистами и гуманитарными группами, документировавшими войну. Команда в значительной степени полагается на такие платформы как, Facebook и YouTube. Именно туда, в основном, загружают созданные ими файлы не только группы, но и несметное число отдельно взятых граждан. По оценкам, 90% всех находящихся в архиве мультимедийных документов попадают туда непосредственно из двух упомянутых выше источников.

Совместными усилиями они выделили несколько сотен источников, в основном со страниц Facebook и каналов YouTube, из которых их системы ежедневно автоматически копируют снимки и видеоролики. Процесс позволяет им классифицировать и архивировать материал таким способом, как это не под силу корпоративным платформам.

Однако всё чаще им приходится копировать файлы не только с целью размещения их в архиве, но и чтобы предотвратить их исчезновение.

В ответ на возрастающее давление со стороны властей, такие компании, как Facebook и Google, в собственности которой находится YouTube, прилагают все усилия, чтобы подвергнуть цензуре и удалить со своих платформ кадры, отображающие насилие, а также любой материал, потенциально связанный с такими экстремистскими группами, как ИГИЛ [запрещена в Российской Федерации — прим. переводчика]. В результате безвозвратно исчезли уже тысячи снимков и роликов о сирийской войне.

Эти материалы могли бы послужить свидетельством против тех, кто совершал насилие, но вместо этого социальные сети удаляют их либо сразу, либо вскоре после публикации. Зачастую их невозможно восстановить.

Аль-Хатиб считает, что платформам следует быть более избирательными в своих действиях. «Компании несут ответственность за сохранение таких материалов, — утверждает он. — Это свидетельства».

Команда «Сирийского архива»: справа на фото Хади аль-Хатиб. Фотография предоставлена проектом «Сирийский архив» (CC BY-SA 4.0)

Как объясняет Хади, по состоянию на текущий момент существуют лишь частичные и разрозненные решения проблемы. YouTube, например, позволяет своим пользователям востребовать загруженные ими видеозаписи в случае, если они получают отказ от публикации вследствие нарушения запрета компании на наглядное отображение насилия.

При этом он задаётся вопросами: «А что если источника уже нет в живых? Что если источник арестован? Что если источник не имеет доступа к электронной почте?» В Сирии такое встречается сплошь и рядом.

Огромное количество записей так никогда и не попадают в интернет. Речь идёт о технологиях машинного обучения, используемых Google для анализа видеороликов на предмет нарушения условий пользования, в том числе на присутствие наглядных изображений насилия. В некоторых случаях видеозаписи забраковываются и удаляются с сайта ещё до публикации.

«Нам неизвестно о том, что не попадает на наш сайт, — сетует аль-Хатиб. — Мы не знаем всех и каждого. Поэтому если они их [видеозаписи на своих устройствах] не сохраняют, на этом всё заканчивается». Видно, что его глубоко беспокоит судьба каждой записи, так, словно каждая из них составляет часть истории.

Конечно, среди миллионов файлов есть и такие, которые однажды попадут в один ряд с фотографией Ника Ута и, подобно образу бегущей за свою жизнь малышки Ким Фук, станут «знаковым образом исторической важности».

Но если автор снимка доверит его таким компаниям, как YouTube и Facebook, а затем потеряет устройство или даже свою жизнь — фотография может быть утеряна навсегда.

Как технологии рассказывают нашу историю?

В то время как миллионы людей обладают силой создавать такие снимки, горстка частных компаний взяла на себя роль судей последней инстанции, решая, что подлежит публикации, а что нет. На фоне минимальной подотчётности деятельности этих юридических лиц в рамках законодательства США, они, реагируя на европейские требования не допускать присутствия насилия на платформах своих социальных сетей, регулярно избавляются от таких материалов.

Так кто же на самом деле занимается оценкой записей и выносит вердикт о том, какие публикации следует удалить, а какие оставить? Иногда для этой работы компании нанимают людей, однако за последние два года предпочтение чаще всего отдаётся средствам машинного обучения и другим видам искусственного интеллекта (ведь так дешевле). И хотя инструментарии ИИ неплохо справляются с поиском на снимке, скажем, обнажённого ребёнка — как в случае с Ким Фук, — вряд ли им когда-либо будет под силу анализ значимости контекстуального или правового контекста.

В отличие от фотографии Ника Ута, контекст которой, кроме автора, анализировался редакторами AP, изображения войны в Сирии всё чаще находятся на милости нечеловеческих систем и технологий. Именно они принимают решения о том, какой снимок допустить, а какой подвергнуть цензуре.

Как компаниям-владельцам социальных сетей справиться с этим изобилием циркулирующих в интернете записей и снимков, некоторые из которых обладают потенциалом существенного доказательства в расследованиях военных преступлений или нарушений прав человека? И как людям, ставшим свидетелями таких событий, документировать и сохранять эти знания в интересах общественности?

А что если у нас бы было такое пространство «социальных сетей», где информация упорядочена по контексту, правовой значимости и культурному содержанию? Насколько иначе смотрели бы мы на настоящее, прошлое и будущее?

Таким пространством может стать «Сирийский архив», который, уходя от модели Кремниевой долины, созданной для привлечения внимания с целью получения дохода от рекламы, задаёт тон новому типу платформ.

Невзирая на то, что будущее этой проблемы остаётся болезненно неопределённым, теплится огонёк надежды, что в ближайшие годы у тех, кто захочет рассказать историю Сирии, будет в распоряжении богатый архив сведений и свидетельств, из которых можно будет составить повествование.

Прослушайте подкаст Monument Lab, где автор статьи и директор Advox Эллери Биддл обсуждает эту тематику с Джеки Заммуто из WITNESS и общественным искусствоведом Полом Фарбером.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.