Начало 2022 года — беспрецедентно в истории современного Казахстана и надолго запомнится всем как «Канды Кантар» («Кровавый январь»). Небольшие, но хорошо организованные протесты в городе Жанаозен, расположенном на западе Мангистауской области, вызванные резким ростом цен на сжиженный газ, быстро переросли в массовые антиправительственные выступления, охватившие всю страну. Люди бунтовали не только в столице Астане и крупнейшем городе страны Алматы, но и в других больших городах, некоторых отдалённых областных центрах и даже небольших селах.

В то время как первоначальные требования были сосредоточены исключительно на социальных и экономических реформах, к ним быстро добавились политические лозунги, самым известным из которых был: «Шал, кет!» («Старик, уходи!»). Лозунг адресован Нурсултану Назарбаеву, ставшему президентом независимого Казахстана после распада Советского Союза в 1991 году. Несмотря на то, что в 2019 году Назарбаев добровольно ушел с поста президента и передал бразды правления действующему главе Касым-Жомарту Токаеву, Назарбаев сохранил контроль над важными постами — прежде всего, остался главой Совета безопасности страны. Это дало населению и некоторым экспертам основания полагать, что смена власти была номинальной, а реальные рычаги управления страной остались за Назарбаевым и членами его семьи, занимающими высокие посты в крупных корпорациях и государственных органах.

В большинстве городов протесты мало повлияли на привычный распорядок жизни. Однако Алматы охватили волнения и беспорядки, смешанные с митингами и грабежами. Некоторые протестующие захватили здание городской администрации и местную резиденцию президента. Пока одни вредили зданиям и пытались их поджечь, другие пробовали мирным путём донести свои требования до властей. Пятого января Токаев обратился к странам-членам возглавляемой Москвой Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) с просьбой помочь урегулировать ситуацию в стране. В своей речи он назвал протестующих «международными террористами». Более 2000 военнослужащих из Беларуси, России, Кыргызстана, Таджикистана и Армении прибыли в Казахстан под знаменами ОДКБ для защиты объектов критической инфраструктуры.

В ночь на 6 января 2022 года в Алматы началась антитеррористическая операция. По словам очевидцев, люди в военной форме открыли огонь по мирным протестующим на центральной площади города. Седьмого января Токаев заявил, что террористов «20 тысяч», и приказал силовикам «стрелять на поражение». О завершении антитеррористической операции было объявлено только 13 января. По данным властей, за эти несколько дней погибли 225 человек, однако журналисты и правозащитники считают, что это количество занижено.

Global Voices поговорили с одним из самых известных независимых журналистов Казахстана Данияром Молдабековым, который последние два года исследует тему «Канди Кантара», активно освещая истории выживших. В начале января 2024 года он объявил о выходе своей книги под названием «Год-январь». В ней он делится репортажами с мест протестов и интервью с теми, кто пережил последовавшие политические репрессии. Однако через две недели Молдабеков рассказал, что типография отказалась печатать его книгу после обращения чиновников.

Рамиль Ниязов-Адылджян (РНА): Отказ печатать вашу книгу — это цензура со стороны силовиков или самоцензура типографий, которые боятся «раскачать лодку» или нарушить статус-кво?

Данияр Молдабеков (ДМ): 5 января я сообщил о предзаказе своей книги — в тот же день мне написал директор издательства: «Акимат вышел на наше руководство, сказав, что к нам обратились из КНБ с просьбой предоставить аннотацию книги и контакт автора». Потом одна площадка, несмотря на договорённости, отказалась проводить презентацию. Через две недели мне звонят из издательства и говорят: «В типографию обратились представители правоохранительных органов с просьбой дать почитать текст». На следующий день я узнаю, что, со слов издателей, все типографии отказались печатать мою книгу, несмотря на то, что количество предзаказов чуть ли в первый же день побило их прошлый рекорд — предзаказы на мемуары Назарбаева. Короче, всё это дичь короче, особенно на фоне заявлений Токаева о том, что в Казахстане нет цензуры. Я не вижу разницы между Назарбаевым и Токаевым — режим как был авторитарным, так и остался.

РНА: Можем ли мы сказать, что точно понимаем, что произошло во время «Канди Кантара»?

ДМ: Конечно, только надо понимать, где и когда. В Алматы кто-то митинговал на площади и требовал политических реформ, погиб в результате расстрела или же его пытали после, а кто-то грабил магазины. Параллельно с искренними мирными протестами гражданского населения, чья цель была надежда на перемены, была какая-то грызня в верхах — например, мы видим, что после «Қаңтара» Назарбаев начал реально терять власть. Поэтому тогда было много всего: и расстрелы, и пытки, и игра элит какая-то, и вдохновляющие примеры гражданской солидарности, и вера в лучшее будущее, и это всё я пытался передать в своей книге. В отличии от госпропаганды — на телеканале Хабар недавно вышел документальный фильм про «Қаңтар», и там всё преподносится исключительно как попытка государственного переворота (но не называется кто именно за ней стоит).

РНА: С точки зрения международной политики важнейшим событием «Канди Кантара» стало первое и пока единственное развёртывание войск ОДКБ. Как вы оцениваете их роль во время январских событий?

ДМ: Крайне негативно, потому что это неприемлемо, когда вооружённые иностранцы — и неважно, как они называются: ОДКБ, НАТО, ООН — ходят по твоей земле. Необходимости в их присутствии не было. Более того, во время работы над книгой я сталкивался с людьми, бывшими в Алматы на площади Республики шестого января, которые решили не пытаться убежать подальше от летящих в них пуль, а спрятаться и провести ночь в торговом центре «Алмалы» [на той же площади]. Они утверждают, что слышали армянскую и кыргызскую речь, а судя по тому русскому, на котором говорили между собой некоторые солдаты, было очевидно, что они не местные. Причём, мне также разные люди говорили, что видели ОДКБ в центре города, а не только возле государственных объектов. Пусть читатели сами судят о достоверности рассказов моих собеседников. По-моему, просто один авторитарный режим помог другому авторитарному режиму.

РНА: Хотя «Канди Кантар» значит очень много, на государственном телеканале о нём почти не говорят. Что вы думаете об этом?

ДМ: Властям мусолить эту тему не надо, потому что им-то это зачем? Они людей убивали, пытали — зачем? Государству это просто не нужно: они знают, что значительная часть населения сама всё видела и сама всё понимает. Властям некого переубеждать: люди смирились с пытками и убийствами — даже многие из тех, кто от них пострадал, тоже смирились. Никто ничего от властей не требует, вот они и не отвечают.