Татарский активист, член Союза татарской молодежи «Азатлык», держит плакат с надписью на русском языке «Требуем остановить геноцид уйгурского народа в КНР» и на татарском языке призывает поддержать китайских уйгуров: «Уйгуры! Наши сердца с вами». 21 июня 2021 года. Фотография: Facebook, используется с разрешения

Несмотря на то, что в Центральной Азии и России живёт много уйгуров, их общины остаются относительно пассивными в осуждении нарушений прав уйгуров в Китае [анг] по сравнению с соотечественниками, живущими в западных странах. Но в самом ли деле они «пассивны», как предполагают некоторые комментаторы, или просто менее заметны? Или это культурно-социальная проблема, поскольку правозащитная деятельность в России и Центральной Азии всё ещё находится в переходном состоянии, в отличие от западных демократий? Или это политический вопрос, когда прямой активизм замалчивается государствами, чтобы угодить выгодному экономическому партнёру? Или так происходит из-за недостаточной осведомлённости о проблеме, учитывая скудное освещение этих вопросов на местных языках?

Как и многие другие этнические меньшинства в Китае, уйгуры, тюркская мусульманская этническая община, насчитывающая 12 миллионов человек, с начала 1990-х годов неуклонно утрачивает свой правовой и политический статус и культуру. С начала 2021 года мир становится свидетелем документально подтверждённых случаев [анг] беспрецедентных нарушений прав человека и дегуманизации этого меньшинства. Несмотря на осуждение со стороны учёных кругов и правозащитников, а также санкции [анг], применённые к Китаю западными государствами, в том числе Евросоюзом [анг], Великобританией [анг], Канадой и США, ситуация не только не улучшается, а фактически ухудшается [анг].

Китай ответил собственными санкциями [анг], а далеко не все страны могут противостоять [анг] такому экономическому гиганту. Например, ряд мусульманских арабских стран, от которых можно было бы ожидать поддержки уйгуров — мусульманских «братьев», — напротив, оказались в числе тех, кто встал на сторону китайского государства по вопросам, связанным с Синьцзяном, и даже депортировал уйгуров [анг].

Поддержки уйгуров можно было бы ожидать от других «братьев» — тюркских государств, таких как Турция, Азербайджан и страны Центральной Азии.

За пределами Китая крупнейшая диаспора уйгуров живёт в Большой Центральной Азии. Согласно официальной статистике, это около полумиллиона человек: предположительно, 300 000 уйгуров в Казахстане, 50 000 в Кыргызстане, 20 000 в Узбекистане и около 10 000 в Турции. В западных странах уйгурские диаспоры куда меньше: например, в Германии насчитывается менее 1000 уйгуров, а в США проживает [анг] около 15 000.

Однако активнее всего ведут себя крохотные группы уйгуров в западных странах. Неправительственные организации, такие как Всемирный уйгурский конгресс [анг] в Германии и Уйгурский трибунал в Великобритании, занимают видное место на международной арене.

София, представитель Всемирного уйгурского конгресса, поделилась:

Mostly, we receive support from our own community, Uyghurs around the world. Turkish community has been also showing us a great amount of [moral] support for a long period of time.

В основном мы получаем помощь от собственного сообщества, от уйгуров по всему миру. Турецкая община также оказывает огромную [моральную] поддержку на протяжении длительного периода времени.

Поскольку на основе информации из официальных источников сложно составить полную картину, я разместила вопросы на страницах соцсетей, в различных тюркских группах и сообществах относительно тюркской поддержки уйгуров.

Уйгурские НПО в Казахстане, Кыргызстане и России также признают поддержку турецкого народа. Однако турецкий комментатор на странице в Facebook отметил, что, хотя Турция больше других стран поддерживает уйгуров, это несравнимо с поддержкой, которую она предлагает палестинскому государству. Пользователь подразумевал инцидент с домашним арестом [тур] уйгурского правозащитника во время визита китайских чиновников — турецкие чиновники оправдывали свои действия антиковидными мерами.

Уйгурская диаспора в Казахстане — самая крупная: только в Алматы проживает более 100 000 уйгуров [pdf, 329 Кб]. В Казахстане действуют несколько культурных организаций, в том числе неформальная ассоциация, стоящая за группой Facebook «Уйгуры мира». Её участники также занимаются общественно-политической деятельностью и организуют образовательные встречи для изучения истории и реалий китайских уйгуров. Один из казахстанских активистов, у которого я взяла интервью, описывает свою работу:

The Uyghurs here in Kazakhstan are trying to bypass the “Uyghur issue.” … Conferences or gatherings are not prohibited in Kazakhstan, but there are no official rallies or pickets; they are not supported at the official level. On the contrary, when something of this kind is planned, there is always communication with the state security. Therefore, it happens so that a picket is planned, but the Uyghurs are not there. <….>Uyghurs in Central Asia rely more on Uyghurs in Europe or the United States … where the Uyghur issue is openly discussed.

Уйгуры здесь, в Казахстане, пытаются обойти «уйгурский вопрос». … В Казахстане не запрещены конференции или собрания, но официальных митингов и пикетов нет, таковые не поддерживаются на официальном уровне. Более того, если что-то подобное планируется — всегда вмешивается госбезопасность. Поэтому бывает так, что пикет запланирован, а уйгуров там нет. <….>Уйгуры в Центральной Азии больше полагаются на уйгуров в Европе или США… где уйгурский вопрос открыто обсуждается.

Впрочем, в России и странах Центральной Азии дискуссии тоже не такие открытые, а власти иногда поддерживают политику Китая [анг], как и их арабские коллеги.

В ответах на мой пост в социальных сетях некоторые пользователи сослались на недостаток информации в официальных СМИ, а другие, как, например, пользователь группы We are Turkic/BİZ TÜRKLER, поддерживают интеграцию:

They, Uyghurs, shall integrate to the vertical and horizontal structures of their state – China, and stop being a source of Islamic extremism there. If not, then they should either leave their homeland, or be violently assimilated. Integration is better than assimilation…<…>

Они, уйгуры, обязаны интегрироваться в вертикальные и горизонтальные структуры своего государства — Китая и перестать быть там источником исламского экстремизма. Если нет, то либо они должны покинуть родину, либо подлежать насильственной ассимиляции. Интеграция лучше ассимиляции… <…>

В группе Turkic beauty/Tilde, Fikirde, İşte Birlik! пользователи призывали к дискуссии среди участников различных этносов. Некоторые подчеркнули безынициативность самих уйгуров в Центральной Азии:

In Almaty Kazakhs are three months in a row picketing the General Consulate of PRC against tortures and camps in East Turkistan, however not even a single Uyghur has joined.

В Алматы казахи три месяца подряд пикетируют Генеральное консульство КНР, выступая против пыток и лагерей в Восточном Туркестане, однако к ним не присоединился ни один уйгур.

Другой пользователь согласился:

Uyghurs in Central Asia are very passive, for what concerns the Uyghurs historical homeland. They, it could be said, are indifferent to the problems of the genocide in XUAR.

Уйгуры в Центральной Азии крайне пассивны в том, что касается исторической родины. Они, можно сказать, равнодушны к проблемам геноцида в СУАР.

Уйгурские активисты в Казахстане и Кыргызстане отреагировали аналогичным образом, упомянув стратегическое партнёрство этих стран с Китаем, китайское  лобби и позицию уйгуров как национального меньшинства или даже диаспоры в регионе.

В интервью с Фархатом Ибрагимовым из Всемирного уйгурского конгресса в Кыргызстане, объясняются некоторые трудности в этих странах:

There are, of course, also differences: when rallies or pickets are organized by ethnic Kazakhs in Kazakhstan or Kyrgyz in Kyrgyzstan, and when they are organized by national minorities, especially in support of the Chinese Uyghurs. A summons for interrogation, a fine, and even detention can arrive here. In addition, many of Uyghurs themselves are afraid both for their own lives and families and for their relatives in China.<…>

Есть, конечно, и различия: одно дело, когда митинги или пикеты организуют этнические казахи в Казахстане или кыргызы в Киргизии, и  другое, когда их организуют национальные меньшинства, особенно в поддержку китайских уйгуров. Сразу может появиться повестка на допрос, может быть наложен штраф или кого-то могут арестовать. Кроме того, многие уйгуры опасаются как за свою жизнь и семью, так и за своих родственников в Китае. <…>

Ибрагимов добавляет, что большинство уйгуров потеряли связь со своими родственниками в Синьцзяне в 2016 году, когда туда было опасно даже звонить.

Рафкат Садыков из Российского межрегионального объединения «Национальная культурная ассоциация уйгуров в Москве и Санкт-Петербурге» подтвердил эту точку зрения и отметил относительно небольшое количество уйгуров в России: 4000 в целом по стране, около 400 в Московской области и только 182 в самой Москве.

Садыков заявил, что в России уйгуры и их сторонники могут свободно организовывать культурные и образовательные мероприятия и даже выйти на одиночный пикет к посольству Китая; однако более крупные мероприятия не приветствуются.

…there is no oppression based on nationality in Russia. We live freely and organize events. There is rather a tacit ban on a political stance towards China. Russia does not welcome support for China's declared “separatism.” For Russia, China is a strategic partner. We understand [the] Russian position in relation to China. After all, a conflict with such an international partner can hurt the country's economy, and it will affect everyone …

…в России нет притеснений по национальному признаку. Мы живем свободно и организуем мероприятия. Скорее, существует негласный запрет на политическую позицию по отношению к Китаю. Россия не приветствует поддержку того, что Китай считает «сепаратизмом». Для России Китай — стратегический партнёр. Мы понимаем позицию России по отношению к Китаю. Ведь конфликт с таким международным партнёром может навредить экономике страны, и это коснётся всех…

На вопрос об относительной пассивности уйгурских общин в регионе Садыков ответил:

[The] Uyghur’ issue for us is not the past or something distant. We are all worried not only for our relatives, but also for our compatriots; this is a sore point for us. And we are not silent, albeit through culture, or single pickets, we try to convey information to people, we talk about it wherever possible. True, our voices are not as audible as the voices of the Uyghurs in Germany, for example.

Уйгурская проблема для нас — не прошлое или что-то отдалённое. Мы все переживаем не только за родственников, но и за соотечественников; для нас это больной вопрос. И мы не молчим — через культуру или одиночные пикеты мы пытаемся донести информацию до людей, говорим об этом везде, где это возможно. Правда, наши голоса не так слышны, как голоса уйгуров в Германии, например.

Размышляя об ограничениях, наложенных на общественные и политические мероприятия по уйгурской проблематике, казахстанский активист пытается смотреть на вопрос шире:

The human rights activism is not important just for Uyghurs, but rather for others, in order to learn and avoid such a destiny.

Правозащитная активность важна не только для уйгуров, но и для других, которые могут извлечь уроки на будущее и избежать подобной участи.

Учитывая вышесказанное, тот факт, что центральноазиатские и русские голоса не так слышны, не всегда означает молчание или пассивность. Скорее проблема здесь в небольшом охвате аудитории и недостаточной осведомлённости населения.