Скриншот из YouTube-канала Института глобального Тайваня. Добросовестное использование

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

До начала пандемии COVID-19 Тайвань и Центральная Европа не уделяли особого внимания дипломатическим взаимоотношениям. Но за упрочившимися в последующие годы связями в сфере общественного здравоохранения последовали самые разнообразные проекты.

Что касается Центральной Европы, то здесь Китай доминировал во внешней политике и торговой повестке дня после того, как Пекин запустил в 2012 году программу сотрудничества [рус], известную по-китайски как 中国-中东欧国家合作 и основанную на инициативе «Один пояс, один путь». Однако ряд неудач с крупными проектами, а также политические изменения в Центральной Европе привели к тому, что бывший масштабным проект ослабляется, а некоторые государства покидают объединение. Индекс Китая показывает, насколько Пекин присутствует в ряде стран региона, таких как Польша, Чехия, Словакия.

На этом фоне Тайвань заметно выделился со своей новой политикой: отправкой масок, повышением уровня известности государства среди граждан Центральной Европы, инвестициями в высокие технологии и отрасли в регионе, а также развитием тайваньского туризма. Всё это, по сути, уравновесило политическое, экономическое и культурное влияние Пекина.

Чтобы понять, в каком направлении развиваются взаимоотношения Тайваня и Центральной Европы, Global Voices побеседовали с Марцином Ежевски, который возглавляет тайваньский офис Центра европейских ценностей по политике безопасности, чешского аналитического центра, работающего в Тайбэе с 2020 года.

Интервью проведено на английском языке по электронной почте.

Марцин Ежевски. Фотография используется с разрешения

Филип Нубель (ФН): Как вы объясните недавнее сближение между Центральной Европой и Тайванем? И как менялись взаимоотношения после второго вторжения в Украину?

Marcin Jerzewski (MJ):  The onset of the COVID-19 pandemic increased exchanges between Taiwan and Central Europe, as, during that period, Beijing demonstrated a lack of transparency in communicating disease-related developments with the rest of the world. The pandemic and China’s response further undermined Beijing’s crumbling reputation in Europe, which was negatively affected by unfulfilled promises of lucrative economic deals and controversies surrounding China’s investment in strategic infrastructure throughout the region (the deep-sea port of Klaipeda in Lithuania serves as an illustrative example).

Meanwhile, Taiwan offered an antithetical model for addressing pandemic-related challenges, based on the principles of transparency and trust. While European countries, including those in the central part of the continent, struggled to secure sufficient stockpiles of personal protective equipment, Taiwan embarked on the strategy of “mask diplomacy”,  successfully utilizing the donations of sorely needed materials as a tool of public diplomacy. Increasingly, the island country is viewed as a “like-minded partner” of Central European democracies. This normative alignment also facilitated the perception of Taiwan as an alternative trade and investment partner in East Asia.

Since the onset of Russia’s full scale invasion of Ukraine, Taiwan is able to further capitalize on its “Taiwan Can Help” approach. Specifically, government leaders and civil society alike demonstrated considerable goodwill towards the people of Ukraine, which manifested itself in successful fundraising and collection drives. Amid the growing confluence of strategic interests between Moscow and Beijing, Taiwan stands out as an ally of Ukraine and the broader region of Central Europe. It is noteworthy that while China calls for “resolving the humanitarian crisis” in its 12-point peace plan, in 2022, Taiwan provided 18 times more funds to Ukraine than China: USD 41 million vs USD 2.1 million (CNY 15 million).

Марцин Ежевски (МЕ): Начало пандемии COVID-19 сблизило Тайвань и Центральную Европу, поскольку в этот период Пекин продемонстрировал отсутствие прозрачности в информировании остального мира о событиях, связанных с заболеванием. Пандемия и реакция Китая окончательно подорвали и без того хрупкую репутацию Пекина в Европе. На имидж Поднебесной ранее негативно повлияли сорванные обещания выгодных экономических сделок и противоречия в области инвестиций Китая в стратегическую инфраструктуру во всём регионе (наглядным примером служит глубоководный порт Клайпеды в Литве).

Тайвань, в свою очередь, предложил иную модель решения проблем, связанных с пандемией, основанную на принципах прозрачности и доверия. Пока европейские страны, в том числе в центральной части континента, изо всех сил пытались обеспечить достаточные запасы средств индивидуальной защиты, Тайвань избрал стратегию «дипломатии масок», успешно используя пожертвования крайне необходимых материалов в качестве инструмента публичной дипломатии. Островное государство всё чаще рассматривается как «партнёр-единомышленник» демократических стран Центральной Европы. Такая стыковка на нормативном уровне также способствовала восприятию Тайваня как альтернативного торгового и инвестиционного партнера в Восточной Азии.

В условиях полномасштабного вторжения России в Украину, Тайвань продолжает развивать стратегию «Тайвань может помочь», которая доказала свою эффективность. В частности, лидеры правительства и гражданского общества продемонстрировали значительную доброжелательность по отношению к народу Украины, что проявилось в успешных кампаниях по сбору средств и необходимых материалов. На фоне растущего слияния стратегических интересов Москвы и Пекина Тайвань выделяется как союзник Украины и Центральной Европы в более широком смысле. Примечательно, что хотя Китай в своём мирном плане из 12 пунктов призывает к «разрешению гуманитарного кризиса», в 2022 году Тайвань предоставил Украине в 18 раз больше средств, чем Поднебесная: 41 миллион долларов США против 2,1 миллиона долларов США (15 миллионов юаней).

ФН: Если привести практический пример: как Польша и Чешская Республика совпадают или расходятся во взглядах на вопрос о включении Тайваня в общественный и политический дискурс?

MJ: Particularly since Petr Pavel’s assumed the presidency, Prague’s position vis-a-vis Beijing is clear and consistent across the executive branch and the two legislative chambers. China is viewed as a competitor and a source of national security threats, and the interactions between both countries are minimal. While the Czech Republic, unlike the Baltic states, has not formally withdrawn from the 14+1 cooperation framework, Foreign Minister Jan Lipavský declared that the framework had “neither structure nor future.” Parties which previously advocated for closer ties between Prague and Beijing, including social democrats and Communists, do not currently have any seats in the parliament, which further limits the possibility of potential dissent on the China question.

The situation in Poland is considerably different. Even within the ruling Law and Justice Party (PIS) there is a lack of a unified voice on China-related issues. Some high-ranking party officials, such as Anna Fotyga, MEP, lead the conversation about broadening engagement with Taiwan. Meanwhile, others, including Member of Sejm [Parliament] Marek Suski and Senator Grzegorz Czelej, both active in the Poland–China Parliamentary Group, engage with and openly praise policies of the Chinese Communist Party (CCP). Further tensions have developed since the expansion of the Russian war against Ukraine in 2022. Poland is now witnessing growing tensions between President Andrzej Duda, representing a more accommodating stance toward China, and the government of Prime Minister Mateusz Morawiecki, which has grown increasingly wary about cooperation between Beijing and Moscow.

МЕ: Позиция Праги — особенно после того, как Пётр Павел [рус] занял пост президента — ясна и последовательна как в исполнительной власти, так и в двух законодательных палатах. Китай рассматривается как конкурент и угроза национальной безопасности [рус], а контакты двух стран сведены к минимуму. Хотя Чешская Республика, в отличие от стран Балтии, официально не вышла из «Формата „14+1“», министр иностранных дел Ян Липавский [рус] заявил, что это образование не имеет «ни структуры, ни будущего». Партии, которые ранее выступали за более тесные связи между Прагой и Пекином, включая социал-демократов и коммунистов, в настоящее время не имеют мест в парламенте, что ещё более снижает вероятность зарождения иных мнений по китайскому вопросу.

В Польше всё совершенно иначе. Даже внутри правящей партии «Закон и справедливость» (ПИС [рус]) нет единого мнения по вопросам, связанным с Китаем. Некоторые высокопоставленные партийные чиновники, такие как член Европарламента Анна Фотыга [рус], ведут разговор о расширении взаимодействия с Тайванем. Другие, в том числе член Сейма [парламента] Марек Суски и сенатор Гжегож Челей — оба активные члены парламентской группы Польша-Китай — поддерживают и открыто хвалят политику Коммунистической партии Китая (КПК). Напряжённость усилилась после эскалации военных действий России против Украины в 2022 году. В настоящее время в Польше нарастает конфликт между президентом Анджеем Дудой [рус], более лояльным Китаю, и правительством премьер-министра Матеуша Моравецкого [рус], которое становится всё более настороженным по поводу сотрудничества Пекина и Москвы.

ФН: Каковы, по вашему мнению, наиболее перспективные области сотрудничества и взаимопонимания между Центральной Европой и Тайванем?

MJ: Education has a special role to play in the continually expanding relations between Central Europe and Taiwan.

Firstly, educational programs aimed at expanding the capacity of Central European countries in strategic technologies (such as semiconductors) are necessary for establishing a foundation for practical cooperation in the future, in areas such as investment and inclusion of the countries of the region in global supply chains. We should thus pay close attention to the scope and performance of initiatives such as the recently announced Taiwan Semiconductor Scholarship Program.

Secondly, the experience of long established programs such as the US Fulbright Program demonstrates that people-to-people exchanges constitute one of the most effective tools of public diplomacy. Taiwan currently seeks to position itself as a normative actor who can act as a like-minded peer for other liberal democracies. Taiwan needs to build coalitions in democratic countries which will elevate the importance of cooperation with Taipei on legislative and executive agendas. By attracting international students and promoting people-to-people exchanges, Taiwan has an unparalleled opportunity to strengthen its reputation amid democratic electorates.

МЕ: Образование играет особую роль в постоянно расширяющихся отношениях между Центральной Европой и Тайванем.

Во-первых, чтобы создать основу практического сотрудничества в будущем — в таких областях, как инвестиции и включение стран региона в цепи глобальных поставок — необходимы образовательные программмы, направленные на расширение потенциала стран Центральной Европы в стратегических технологиях. Например, в сфере производства полупроводников. Поэтому нам следует уделять пристальное внимание масштабам и эффективности таких инициатив, как недавно объявленная стипендиальная программа Тайваня по производству полупроводников.

Во-вторых, опыт давно существующих программ, таких как американская программа Фулбрайта, показывает, что гуманитарный обмен — один из наиболее эффективных инструментов публичной дипломатии. В настоящее время Тайвань стремится позиционировать себя как нормативный игрок, который может быть единомышленником прочих либеральных демократий. Тайваню необходимо создавать коалиции в демократических странах, что повысит важность сотрудничества с Тайбэем в законодательной и исполнительной повестке дня. Привлечение иностранных студентов и гуманитарный обмен — это беспрецедентная возможность для Тайваня укрепить репутацию среди демократического электората.

ФН: Какую роль сейчас играет Китай в Центральной Европе и как он может повлиять на сближение Европы и Тайваня?

MJ: We ought to bear in mind that Central Europe is not a monolith. While some countries, including the Czech Republic and Lithuania, clearly pivoted away from Beijing and towards Taipei and other countries in the Indo-Pacific region, others, such as Hungary, continue to maintain amicable relations with Beijing. To a large extent, the current positive dynamics in relations between Central Europe and Taiwan can be attributed to fortuitous (from Taipei’s perspective) arrangements in national legislatures of Central Europe. Coalitions of centrist and center-right parties in Prague and Vilnius have openly pursued what they call “value-based foreign policy,” which prioritizes expanding political, economic, and cultural ties with “like-minded” democratic countries such as Taiwan. Nevertheless, it is possible future coalitions might be more reluctant to continue the process of deepening and broadening ties with Taiwan at the expense of cooperation with China. It is thus imperative that Taiwan works towards institutionalization of its ties with Central European partners, through international arrangements and multi-annual frameworks such as scientific collaboration programs or student exchanges. The institutionalized format of engagements with Taiwan would be more difficult to undermine than more ad-hoc exchanges realized in the form of high level visits or memoranda of understanding which are not acted upon.

МЕ: Нужно понимать, что Центральная Европа — не монолитна. В то время как одни страны, включая Чехию и Литву, явно предпочли Пекину Тайбэй и прочие государства Индо-Тихоокеанского региона, другие, такие как Венгрия, продолжают поддерживать дружбу с Китаем. В значительной степени нынешнюю положительную динамику в отношениях между Центральной Европой и Тайванем можно объяснить случайными (с точки зрения Тайбэя) соглашениями в национальных законодательных органах Центральной Европы. Коалиции центристских и правоцентристских партий в Праге и Вильнюсе открыто проводят так называемую «внешнюю политику, основанную на ценностях», которая отдаёт приоритет расширению политических, экономических и культурных связей с  демократическими странами–«единомышленницами», такими как Тайвань. Тем не менее, возможно, что будущие коалиции замедлят процесс углубления и расширения связей с Тайванем и предпочтут сотрудничество с Китаем. Таким образом, крайне важно, чтобы Тайвань работал над институционализацией своих связей с центральноевропейскими партнерами посредством международных соглашений и многолетних программ, в том числе через студенческие обмены и научное сотрудничество. Такого рода взаимодействие с Тайванем разорвать будет сложнее, чем отказаться от узкоспециальных обменов в форме визитов на высоком уровне или меморандумов о взаимопонимании, которые не выполняются.