Предложенный проект канала «Стамбул» разрежет расположенную на европейском континенте часть Стамбула 45-километровым судоходным каналом, соединяющим Чёрное море с Мраморным и проходящим параллельно проливу Босфор. Кадр из видео BBC News Türkçe https://www.youtube.com/watch?v=nJ8KTvrdpSI

[Все ссылки в этой статье, кроме указанных, на английском языке.]

Канал «Стамбул», запланированный 45-километровый искусственный водный путь, соединяющий Чёрное и Мраморное моря, является, видимо, самым честолюбивым и грандиозным инфраструктурным проектом президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана с момента его прихода к власти 18 лет назад — а также проектом, который приведёт к наиболее длительным последствиям, как глобальным, так и внутренним.

Проект турецкого «второго Босфора», как его назвали, впервые представленный в 2011 году, был одобрен Министерством охраны окружающей среды только в январе этого года. Эрдоган обосновывает проект стоимостью 12,6 млрд долларов необходимостью разгрузить движение судов в проливе Босфор. По заявлениям властей, новый канал будет способен пропускать примерно 160 судов в день. Для сравнения: Суэцкий и Панамский каналы обеспечивают проход примерно по 50 судов в день.

Однако, по мнению экспертов, новый канал, если он будет построен, может означать, что Конвенция Монтрё 1936 года, которая регулирует проход кораблей через проливы Дарданеллы и Босфор, отжила своё.

Данный договор не только предоставлял Турции полный суверенитет над обоими проливами и гарантировал проход гражданских судов в мирное время, но, что особенно важно, ограничивал 21 днём срок пребывания в Чёрном море военных судов стран, не граничащих с этим водным пространством, где фактически доминирует Россия.

Президент Эрдоган многократно заявлял, что эта конвенция не будет распространяться на новый канал. На практике это означает, что Турция, являющаяся членом НАТО, сможет пропускать в Чёрное море любые военные корабли, в том числе и под флагом США.

Вместе с тем, канал «Стамбул» создаст дополняющий маршрут только по отношению к Босфору; суда, как и раньше, должны будут пользоваться проливом Дарданеллы, соединяющим Мраморное море со Средиземным и на который распространяется действие Конвенции Монтрё. По этой причине широко распространены предположения о том, что Турция может также выйти из Конвенции, но официальные лица пока что отвергают этот вариант.

Ранее в этом месяце такие рассуждения привели к тому, что группа бывших турецких адмиралов опубликовала [тур] заявление, предупреждающее об опасностях возможного выхода из договора. В заявлении говорится: «Конвенция Монтрё позволила Турции оставаться нейтральной во время Второй мировой войны. Мы выступаем против любых высказываний и действий, которые могут открыть путь к обсуждению Конвенции Монтрё».

Это заявление вызвало в Турции политическую бурю: Анкара приравняла его к «попытке переворота». Сотни организаций гражданского общества, предположительно все из которых поддерживают правительство, подали жалобы на бывших адмиралов с обвинением в совершении уголовного преступления, и 14 из них были задержаны (но вскоре освобождены).

У гражданских властей Турции напряженные отношения с военными — нужно помнить о военных переворотах в 1960 и 1980 годах [рус] и неудачной попытке переворота в 2016 году.

Однако история контроля над проливами Босфор и Дарданеллы простирается далеко в прошлое. В 1774 году по Кючук-Кайнарджийскому договору Османская империя запретила всем иностранным судам выход из Чёрного моря, что привело к тому, что во время войны с Японией 1904-1905 годов Россия не смогла использовать свой Черноморский флот.

В 1841 году Лондонская конвенция о проливах запретила проход через проливы нетурецким военным судам в мирное время. В 1923 году этот договор был заменён Лозаннским мирным договором, который призывал к демилитаризации Дарданелл и некоторых островов, а также открыл Эгейское море для торговых судов.

Потом наступил час Конвенции Монтрё, которая, по мнению историка Онура Ишчи, выраженному в интервью AlMonitor, «была заключена, когда ещё больше замаячила тень Гитлера. Она позволила достичь почти невозможного баланса, не вызывая возражений ни у России, ни у союзных держав, и обеспечив при этом максимальные выгоды для Турции».

Марк Пирини в статье для Carnegie Europe пишет о геополитическом ящике Пандоры, который может открыть новый канал:

If the convention will not apply to the canal, it would in practice mean nullifying it and unilaterally creating a new role (and new rights?) for Turkey in maritime traffic regulation between the two seas. Questions abound. Would Turkey set different rules for maritime traffic on the new canal compared to the convention applying to the Bosporus? Would it—in the absence of any international authority or treaty—be free to open or close transit through the canal to certain flags at its sole discretion?

Если конвенция не будет действовать для этого канала, на практике это означает признание её недействительной и одностороннее создание новой роли (и новых прав?) для Турции в регулировании судоходства между двумя морями. Тут много вопросов. Будут ли установленные Турцией правила судоходства по новому каналу отличаться от соглашений по Босфору? Сможет ли Турция по своему усмотрению — в отсутствие какого-либо международного органа или договора — разрешать или прекращать проход по каналу для судов под определёнными флагами?

Воздействие на окружающую среду

Будут также последствия и внутри страны.

Эксперты утверждают, что из-за 50-сантиметровой разницы в уровнях Мраморного и Чёрного морей их соединение изменит солёность этих морей и скажется на живых организмах в обоих морях. Более того, канал пройдёт через лагуну Кючюкчекмедже, важный пункт остановки перелётных птиц.

Джевахир Эфе Акчелик, секретарь стамбульского отделения Союза палат турецких инженеров и архитекторов, сказал в интервью The Guardian:

The salinity of Black Sea is less than Marmara Sea, and the organic content of Black Sea is much higher than that of Marmara Sea. Some oceanographers say 30 years later there will be no oxygen left in the Marmara Sea. It’s a really harmful and dangerous project.

Солёность Чёрного моря меньше, чем Мраморного, а содержание органических веществ в Чёрном море намного выше, чем в Мраморном. Некоторые океанографы считают, что через 30 лет в Мраморном море не останется кислорода. Это действительно вредный и опасный проект.

Канал представляет также угрозу озеру Теркос и Сазлыдере, откуда подаётся питьевая вода в Стамбул.

Акчелик сообщил The Guardian, что «если эти водоёмы будут утрачены, в европейской части Стамбула нет другого источника воды. И тогда правительству придётся качать воду из реки Сакарья далеко на азиатской стороне».

Мэр Стамбула Экрем Имамоглу входит в число самых активных критиков канала. В декабре 2019 года он назвал этот проект «убийственным» и с тех пор выступает против него [тур].

По результатам одного опроса, проведенного мэрией Стамбула в августе 2020 года, более 60% жителей Стамбула возражают против строительства канала.