Фото от «AMA y No Olvida (ЛЮБИ и не забывай) — Музей памяти против безнаказанности», Манагуа, Никарагуа, публикуется с разрешения.

Для латиноамериканского региона [анг] обсуждение темы душевного здоровья очень важно в силу обширной истории социально-политических конфликтов [исп], криминализации и преследования общественных движений, милитаризации, гражданских войн и других событий. Большинству латиноамериканских обществ, если не всем, необходимо участвовать в развитии коллективной памяти, потому что это может стать важным этапом восстановления повреждённой коллективной идентичности.

Общественно-политические конфликты оставляют в обществе тяжёлые последствия [исп], и речь идёт о событиях, которые не просто повлияли на страну очень давно или в новейшей истории. Вся личная, семейная и коллективная история утрат оставляет раны, которые часто невозможно исцелить, а чаще всего их даже не лечат. В итоге коллективная идентичность подменяется официальной установкой, которую формулируют «победители».

Французский психолог и социолог Морис Хальбвакс [исп] утверждает, что всё, что мы называем памятью, имеет социальную составляющую. Он объясняет, что даже самые личные воспоминания «связаны со всей материальной и нравственной жизнью обществ, к которым мы принадлежим». Следуя этой идее, все конфликты, оказавшие воздействие на наши страны, входят в нашу память и влияют также на нашу коллективную идентичность.

В обстоятельствах, где господствуют подавление, скорбь и наложение самоцензуры, молчание становится одним из приёмов, часто используемых и жертвой, и преступником. Люди вынуждены утаивать несогласие, протест, мнение, и на этом основании преступник строит свою официальную версию событий, пренебрегая историями жертв.

С другой стороны, официальный нарратив, исходящий от власть имущих, воспроизводится другими людьми, стремящимися получить больше власти; они транслируют — или производят новые — рассуждения о том, что жертвы сами виновны в своих страданиях, и тем самым подвергают людей повторной виктимизации, даже не зная их версии событий.

Такая ситуация постепенно воздействует на социальную структуру, поляризует общество, а также маргинализирует и даже криминализирует жертв. Так, например, произошло в Никарагуа в 2018 году, когда правительство криминализировало людей [исп], протестовавших против правительства Даниэля Ортеги, чтобы скомпрометировать их убеждения. Это ведёт к углублению травм, подозрений и, конечно, к хроническому состоянию горя, что испытали семьи и жертвы во время геноцида в Гватемале [рус].

Придание реального смысла нашим историям

Рассуждая о необходимости коллективной памяти, я не подразумеваю сбор информации, выступлений или песен. Я говорю о переосмыслении [анг] всей этой информации ради её постепенного включения в нашу повседневную жизнь и придания нового значения некоему событию, даже если мы прямо в нём не участвовали.

Примером этого может послужить колонизация: идентичность и исторический опыт групп коренных жителей и потомков африканцев противоречат официальному взгляду на колонистов и поддерживают отличающуюся точку зрения, которая в настоящем изменяет события, о которых мы знали из прошлого, как объяснила мне никарагуанский антрополог Мария Хосе Диас в ходе обсуждения в прямом эфире в Instagram.

По мнению никарагуанского историка и исследовательницы Маргариты Ваннини, высказанному во время другого эфира в Instagram, переосмысление исторического события, изложение правды и несогласие с «официальной ложью», которую создаёт государство-гегемон, порождает чувство собственного достоинства у жертв травмирующих событий. Так происходит потому, что ущерб, причинённый во время этих событий, больше не является личным, есть возможность общественного признания событий. Поэтому такой процесс становится первым шагом к улучшению душевного здоровья.

Мы должны также прекратить видеть в людей исключительно жертв, потому что их права человека были нарушены, они вынуждены были молчать и жить, как будто ничего не произошло. Поэтому когда человека считают только жертвой, отказывая в активной роли или идентичности, речь также идёт о форме повторной виктимизации.

Тут дело не в принятии прощения как компромиссного решения или основания для примирения. Поиск правды не может быть предметом сделки и от него нельзя отказываться, когда виновники даже не признали ответственности за свои действия или участие в нарушении прав человека.

Политика стирания и инструментализации памяти

Совершенно ясно, что когда большая группа людей намерена сформировать стратегии развития коллективной памяти, власть имущие будут стремиться подавить такой нарратив, потому что их цель — забвение и представление своей версии как единственно возможной и неуничтожимой.

Так произошло в Никарагуа, где государство утверждает, что протесты 2018 года были попыткой переворота [исп], а не законными антиправительственными демонстрациями. Как считает исследовательница Ваннини, государство не добилось успеха в насаждении фактического забвения — оно может только навязать обществу практику стирания памяти, которая выпячивает версию победителей и вычеркивает мнение жертв. Ярким примером политики уничтожения памяти были действия никарагуанских властей, которые убрали кресты [исп] с кольцевой развязки в столице, городе Манагуа, установленные в память о молодых людях, убитых полицией.

В то же время люди, находящиеся у власти или стремящиеся к ней, воспроизводят и распространяют некоторую версию прошлого события и воспоминаний о нём. Она предполагает использование жертв (живых или нет), их историй и травм для позиционирования самих себя как «представителей», достойных уважения за свою общественную сознательность. Такая стратегия усиливает повторную виктимизацию.

Коллективная память для душевного здоровья

Наша личная и коллективная история — это не статичная точка во времени и пространстве, а динамичный процесс, которому можно дать другое определение и который можно истолковать иным образом. Сохранение в памяти, которое обеспечивает общественное признание этих событий, должно быть практикой, внедрённой в обыденную жизнь, чтобы придать достоинство нашей попранной идентичности и бороться с навязанной ложью. Примерами такого признания являются отмечаемый 12 октября «День сопротивления коренных народов» [исп] вместо Дня Колумба, Сеть мест памяти Латинской Америки и Карибского бассейна [анг] или недавние проекты, такие как инициатива «AMA y No Olvida (ЛЮБИ и не забывай) — Музей памяти против безнаказанности», поддерживаемая Asociación Madres de Abril [анг] (Ассоциация «Матери апреля») в Никарагуа.

История обществ Латинской Америке полна событиями, принесшими утраты и горе — многие из них были продолжительными или хроническими, — и к этому привело навязанное молчание. Таким образом, невозможно понять душевное здоровье без личной истории, которую в свою очередь невозможно постичь вне коллективной истории обществ, в которых мы живём.