Фото: Оскар Наваррете, использовано с разрешения.

[Все ссылки — на испанском языке, если не указано иное].

Мы, люди, обычно преуменьшаем значение психического и эмоционального здоровья для нашего организма. Мы в шутку говорим: «я схожу с ума» или «у меня память как у рыбки»; возможно, это — защитный механизм от реальных глубинных тревог, способ избежать испытываемого нами момента нарушения познавательной деятельности, или же просто невежество. Любая из этих трёх ситуаций вероятна, поскольку каждый из нас ведёт себя, переживает, интерпретирует и чувствует происходящее по-своему. Тем не менее, мы бы хотели обсудить влияние COVID-19 на психическое здоровье людей и то, как этот вирус вызывает когнитивные расстройства у тех, кто его пережил. Ущерб может быть необратимым, если мы не справимся с проблемой должным образом.

Давайте представим, что мы оказались в стране, похожей на Никарагуа, откуда я родом, где нет ни плана действий по охране психического здоровья, ни специальных законов о психиатрической помощи, поскольку история этой страны характеризуется социополитическими конфликтами и стихийными бедствиями. Будучи студентом-медиком, я мог видеть и узнать на собственном опыте, на каком низком уровне находится система здравоохранения моей страны, как халатно к этому относится государство, выделяя недостаточно средств на развитие столь важной отрасли. Следовательно, никарагуанское общество очень расслоено, когда речь идёт о реинтеграции людей, выживших после заболевания COVID-19.

После разговора с людьми, пережившими траму и заработавшими психосоматические проблемы с дыханием, и прочтения статьи с сайта Atlantic [анг] на тему делирия и того, как он связан с коронавирусом, я пришёл к выводу, что необходимо поговорить о психическом здоровье и об обострении психических расстройств у переживших COVID-19.

Делирий, или спутанность сознания

Мы не можем говорить о COVID-19 без упоминания острого респираторного дистресс-синдрома (ОРДС), характеризующегося широким воспалительным процессом в лёгких и резким снижением парциального давления кислорода в артериальной крови (гипоксемией); обычно при данном синдроме требуется неотложная медицинская помощь: искусственная вентиляция лёгких и, в итоге, интенсивная терапия, чтобы стабилизировать состояние пациентов. Согласно мнениям ряда исследователей, гипоксемия (характеристика ОРДС) может вызвать делирий, более известный как «спутанность сознания», у пациентов, находящихся в реанимации.

Как говорится в книге по психиатрии авторства исследователей Хуана Лопез-Ибора Алиньо и Мануэля Вальдеса Мияра, в этом случае у пациентов может наблюдаться нарушение сознания и когнитивные расстройства, развивающиеся за короткий промежуток времени.

В статье [анг], опубликованной в Atlantic, можно найти рассказы переживших COVID-19, описывавших кошмарные ощущения: например, ампутацию рук и ног, или же видение собственных похорон. На протяжении многих лет маститые учёные изучают связь между острым респираторным дистресс-синдромом и возникновением делирия у находящихся в реанимации, но ещё более удивительна другая ситуация, по словам Хопкинса и его соавторов: со временем люди, пережившие подобный эпизод, страдают от когнитивных нарушений, связанных с обычно незаметными функциями: памятью, вниманием, скоростью обработки информации или же исполнительной функцией нашего мозга.

Тревога и депрессия

Теперь сосредоточимся на тревоге и депрессии — двух заболеваниях, из-за которых мучается множество людей, но далеко не все из них осознают, что больны. По мнению Джуниет Круз, психологессы из Никарагуа, очень возможно, что многие из нас хотя бы раз в жизни чувствовали тревогу. Проблема в том, что для идентификации симптомов у нас недостаточно знаний о нашем здоровье.

Согласно исследованиям, посвящённым выживаемости в реанимации, у многих людей после выписки развиваются психологические проблемы: кошмары, приступы паники, агорафобия [боязнь открытого пространства], тревога и депрессия. К тому же нередко проявляется и феномен, известный под названием посттравматического стрессового расстройства, который вызывает состояние сверхбдительности, постоянные переживания о своей травме и «бегство от себя».

После выписки в течение первого года симптомы депрессии у пациентов вроде бы сходят на нет, тревога длится более года, но ПТСР остаётся с человеком гораздо дольше, по данным исследования Хильды Майрен и её коллег [анг]. С другой стороны, Ханс Ротхенхойслер и его коллеги [анг] доказали, что когнитивные расстройства могут наблюдаться даже через 6 лет после выписки, и что лишь 46% людей могут вернуться к своей прежней жизни и занятиям.

Если мы говорим о кризисе общественного здоровья, вызванном COVID-19, и хотим быть реалистами, то скольких выживших после коронавируса будут лечить в плане их психического здоровья? Сделает ли министр здравоохранения что-нибудь для смягчения кризиса психологического здоровья после пандемии? Это только два вопроса из многих, над которыми следует задуматься не только Никарагуа, но и другим странам мира.

В заключение хочу сказать, что обычно мы ошибочно считаем здоровьем отсутствие физического дискомфорта, не понимая того, что для хорошего самочувствия необходимо соблюдать баланс между психическим и физическим здоровьем. Негативное отношение к самопомощи и табу на обсуждение психических расстройств — это те аспекты, с которыми нам следует бороться, чтобы предотвратить срывы у пациентов с психологическими и психиатрическими проблемами, памятуя о средне- и долгосрочном воздействии пандемии на психику. Кроме того, мы должны забыть о своём эго, когда говорим о психическом здоровье и начинаем сознавать, что нам нужна помощь.

Сейчас больше, чем когда-либо, нам следует задуматься о смысле понятия «комфорт» и выбросить из головы устаревшие убеждения вроде «к психологу не хожу. Я же не сумасшедший».