Уйгурский мэшрэп: традиционное общинное собрание под запретом в Китае

Скриншот из YouTube-видео с мэшрэпа в Алматы.

Уйгуры, тюркский народ, 25 миллионов представителей которого живут по всей Центральной Азии, обладают долгой историей и богатым культурным наследием, в котором совмещаются элементы кочевой и оседлой жизни, доисламская, суфийская и мусульманская духовные традиции. Один из компонентов этой культуры — мэшрэп ( مەشرەپ на уйгурском), собрание общины (в первую очередь её мужчин), где ключевую роль играют музыка и вынесение суждений о нравственном поведении членов группы.

Мужчины обычно встречаются во дворе, играют традиционную музыку, как мукамы, и ведут что-то вроде нравственного суда, на котором оценивается и подвергается критике поведение мужчин общины — обычно в атмосфере общего благодушия, через насмешки, шутки и ненасильственную имитацию телесных наказаний, как можно увидеть на этом коротком видео мэшрэпа в Алматы, Казахстан:

Мэшрэпы разнятся по числу участников и продолжительности, но могут длиться несколько часов и собирать от тридцати до нескольких сотен человек. В числе зрителей рады видеть женщин и детей.

В 1980-е годы мэшрэпы, особенно в городе Кульджа на западе китайской провинции Синьцзян (где в наши дни живёт большая часть уйгуров), постепенно обрели более политический окрас: тут открыто обсуждались проблемы молодёжного бесправия, безработицы и отправления религиозных обрядов. К 1995 году Коммунистическая партия Китая (КПК) запретила [анг] их как рассадники религиозного активизма и угрозу собственным заявлениям об «этническом единстве». В книге «Down a Narrow Road: Identity and Masculinity in a Uyghur Community in Xinjiang China» («По узкой дорожке: идентичность и маскулинность в уйгурской общине китайского Синьцзяна») исследователь уйгурской культуры Джей Дотчер (Jay Dautcher) объясняет:

The increased role of meshrep groups in community activism and social mobilization, in forms such as anti-alcohol campaigns and youth sports leagues, led to a realization on the part of the local government official that unregulated grassroots organizations in Uyghur neighborhoods were proving more effective than official campaigns and state institutions at mobilizing Uyghurs.

Возросшая роль собраний мэшрэпов в общинном активизме и социальной мобилизации, в таких формах, как антиалкогольные кампании и молодёжные спортивные лиги, привела к тому, что местные чиновники поняли следующее: нерегулируемые горизонтальные организации в уйгурских районах работают эффективнее, чем официальные кампании и государственные органы по мобилизации уйгуров.

Так как мэшрэпы продолжали проводиться без разрешения, китайские власти решили разделить «нездоровые» (и поэтому запрещённые) и «здоровые» встречи и взять последние под своё крыло: в 2010 году они даже внесли мэшрэп в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. Так как многие уйгуры мигрировали в Казахстан из-за преследований на этнической почве со стороны Пекина, в этой стране, где живёт более 200 000 уйгуров, как рождённых здесь, так и переехавших недавно, традиция переживает возрождение.

Чтобы узнать больше о значении мэшрэпа и изучить подход к нему со стороны китайских властей, я поговорил с Рэйчел Харрис [анг], лондонским профессором и преподавателем музыкальной этнографии в Школе восточных и африканских исследований Лондонского университета; кроме того, она возглавляет проект устойчивого развития Британской академии [анг] по поддержке уйгурского культурного наследия в Казахстане. Осенью 2020 года должна выйти её книга «Soundscapes of Uyghur Islam» («Звуковые ландшафты уйгурского ислама»).

Интервью публикуется в сокращённом виде.

Фото неформального «суда» на мэшрэпе в Кайрате, Казахстан, 2019 год. Фотограф Мукаддас Миджит, используется с разрешения.

Филип Нубель (ФН): Как бы вы определили, что такое «мэшрэп»? Откуда происходит эта традиция? Правда ли, что это строго мужской ритуал? Почему ключевой составляющей является музыка?

Rachel Harris (RH) Basically a meshrep is a party. But it's also much more than that. Formally, we might say that it is a system of community gatherings maintained by Uyghurs across the Uyghur region and in the diaspora. Meshrep gatherings involve food, music and dance, joking, readings, and an informal community court. They are an important part of Uyghur culture because they forge lasting community bonds, they support the transmission of language and expressive culture, and they provide a forum for discussion, planning, and community action.

There are many accounts of Uyghur meshrep by travelers in the region going back to the 19th century, but the roots of this tradition likely go back much further. Uyghur researchers have documented many different kinds of meshrep. Depending on local traditions, they are held for different reasons: sometimes to celebrate an annual festival, or to welcome guests. In some Uyghur communities – notably in the northwest Ili region and Uyghur communities in Kazakhstan and Kyrgyzstan – they are held monthly, organized by a fixed group of men who host the meshrep on a rotating basis in their family homes.

Uyghurs are proud of their meshrep. They say that meshrep teach the rules of communal behavior to young men, and they serve as a way to perform and transmit expressive culture and communally shared knowledge. Music plays a central role: it accompanies social dancing, and song lyrics provide an important way for people to remember their history and their homeland.

Рэйчел Харрис (РХ): По сути, мэшрэп — это вечеринка. Но и много больше этого. С формальной точки зрения, это система общинных собраний, поддерживаемая уйгурами в Уйгурском регионе и диаспоре. Эти собрания связаны с едой, музыкой и танцами, шутками, чтениями и неформальным общинным судом. Они являются важной частью уйгурской культуры, поскольку формируют прочные общинные связи, поддерживают передачу языка и принятых способов самовыражения и представляют площадку для обсуждений, планирования и действий в качестве общины.

Сохранились рассказы об уйгурских мэшрэпах от путешественников, посещавших регион ещё в XIX веке, но корни этой традиции, вероятно, уходят ещё глубже. Исследователи уйгуров документируют различные виды мэшрэпов. В зависимости от местных традиций их проводят по различным причинам: иногда в честь ежегодного праздника или чтобы принять гостей. В некоторых уйгурских общинах — особенно в северо-западном регионе Или и уйгурских общинах Казахстана и Кыргызстана — проводят каждый месяц: их организует определённая группа мужчин, каждый из которых по очереди принимает мэшрэп в семейном доме.

Уйгуры гордятся этой традицией. Они говорят, что благодаря мэшрэпам молодые люди учатся правилам поведения в обществе, собрания служат местом реализации и передачи эстетических форм и общинного знания. Ключевую роль играет музыка: она сопровождает социальные танцы, а слова песен помогают людям помнить о своей истории и своей родине.

Фото профессора Рэйчел Харрис на Международном фестивале мугама 2018 года в Шахрисабзе, Узбекистан. Фотограф Рэйчел Харрис, использовано с разрешения.

ФН: Что происходит с мэшрэпом в той форме, которую предписывают для него китайские власти?

RH  Meshrep gatherings were inscribed by China on UNESCO’s list of “intangible cultural heritage in urgent need of safeguarding” in 2010. I've been observing China's approach to safeguarding meshrep over the past ten years. In the early years it took the form of the kind of “top-down” approaches to heritage that we so often see in China: spectacular song-and-dance performances for television and tourists, organized by government agencies.

At the same time, the ever-tightening restrictions on community life in the region under the “anti-religious extremism” campaigns meant that it was increasingly difficult for local communities to organize their own meshrep. Since 2016 the situation has become much worse. China’s radical policies of surveillance, mass internment, and coercive forms of “reeducation” in Xinjiang have seen an end to virtually all cultural activities except those organized by the state. These are massive abuses of human rights which violate many international norms and laws. Under these campaigns we saw the transformation of meshrep into compulsory singing and dancing sessions for Uyghur villagers, which were intended to “cleanse” them of the “virus” of their faith. This context renders China's commitment to UNESCO’s heritage agenda completely void. In my view, UNESCO should no longer sanction the Chinese government's claim to be “safeguarding” Uyghur culture.

РХ: В 2010 году Китай внёс мэшрэпы в список «объектов нематериального культурного наследия ЮНЕСКО, нуждающихся в срочной защите». Последние десять лет я наблюдаю за подходом Китая к охране мэшрэпов. В первые годы он принял форму отношения к культурному наследию, которую мы так часто видим в Китае: это подход «сверху вниз» — зрелищные представления с песнями и танцами для телевидения и туристов, организованные правительственными органами.

В то же время ужесточение ограничений на внутриобщинную жизнь в рамках кампаний по «борьбе с религиозным экстремизмом» означало, что местным общинам становилось всё сложнее проводить собственные мэшрэпы. С 2016 года ситуация значительно ухудшилась. Китайская политика радикальной слежки, массового интернирования и принудительных форм «перевоспитания» в Синьцзяне положила конец любой культурной деятельности, кроме как под эгидой государства. Это серьёзные нарушения прав человека, совершающие вразрез со многими международными нормами и законами. Мы наблюдали, как в рамках этих компаний мэшрэп превратился в обязательные сессии танцев и песен для уйгуров из деревень, во время которых они должны «излечиться» от «вируса» их веры. В этом контексте приверженность Китая повестке ЮНЕСКО по защите культурного наследия абсолютно бессмысленна. По моему мнению, ЮНЕСКО больше не должна поддерживать претензии правительства Китая на «охрану» уйгурской культуры.

Вот пример организованного правительством мэшрэпа, ориентированного на туристов:

ФН: Можно ли говорить о возрождении мэшрэпа в уйгурских общинах, ныне проживающих в Казахстане? Сохранится ли это «сокровенное наследие» как ритуал соучастия в уйгурской культуре?

RH Over the past few years, Uyghur communities in Kazakhstan have led a meshrep revival that takes a very different form. They are engaged in revitalising meshrep as a tool for community self-organisation and self-support, and a way to transmit Uyghur language and customs to the younger generation. At my university, we have been working with scholars, Uyghur organisations and local communities to document and support these efforts. Of course, the cultural heritage sustained in Kazakhstan represents only a tiny portion of the rich and diverse expressive culture of the Uyghurs, but what they are doing may provide a future model for real, community-based cultural revitalization.

РХ: За последние несколько лет уйгурские общины в Казахстане встали во главе возрождения мэшрэпа, которое приняло совсем иную форму. Они пытаются вдохнуть жизнь в мэшрэп как пространство самоорганизации и поддержки членов общины и как способ передачи уйгурского языка и обычаев молодому поколению. Сотрудники моего университета вместе с исследователями, уйгурскими организациями и местными общинами пытаются документировать и поддерживать эти начинания. Конечно, культурное наследие, поддерживаемое в Казахстане, составляет только малую часть богатой и разнообразной социальной культуры уйгуров, но то, что они делают, может в будущем лечь в основание реального культурного возрождения на базе общин.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.