[1]Фото любезно предоставлено доктором Каролиной Гейслер
[Все ссылки — на английском языке, если не указано иное.]
Global Voices продолжают исследовать роль женщин в мире науки [2] [рус], и в этот раз мы поговорили с доктором Каролиной Гейслер [3], независимым научным сотрудником отделения нейробиологии Мюнхенского университета имени Людвига и Максимилиана [4]. Гейслер работает в сфере вычислительной нейробиологии и изучает происхождение и функции ритмической активности нейронов.
В начале карьеры Каролина интересовала главным образом физика, но со временем ее научный интерес переместился от абстрактных областей к наукам, имеющим больше связи с людьми и жизнью, и теперь рабочее время Гейслер проводит частично в университетской лаборатории когнитивности и нейропластичности [5], частично преподавая студентам магистратуры и докторантуры.
Global Voices (GV): Что пробудило ваш интерес к физике и вдохновило заняться наукой?
Caroline Geisler (CG): Well, I always had a mathematical mind and was very good in maths, which in high school became especially clear. I was interested in space, small particles, computers and literally wanted to become a rocket scientist. I studied at a girls’ school and had a group of friends with the same interests, such as memorizing stars in the sky, rather than going shopping for clothes. Being surrounded by friends with the same interests, of course, strengthened my passion for science.
Каролина Гейслер (КГ): Я всегда обладала математическим складом ума, а в старшей школе стало окончательно понятно, что я очень хороша в математике. Меня интересовал космос, мелкие частицы, компьютеры, и я мечтала стать инженером ракетостроения. Я училась в школе для девочек и всегда была окружена единомышленницами — нас больше интересовало звездное небо, чем шоппинг. И конечно, тот факт, что подруги разделяли мои увлечения, усилил мою страсть к науке.
GV: Согласны ли вы с тем, что в то время наука, и в частности физика, считалась мужским делом и что для женщины тогда было гораздо сложнее построить карьеру в этой сфере?
CG: In this sense it was an advantage to study at a girls’ school, because there, the gender division simply did not happen. I sometimes ask myself whether I would have pursued science with the same enthusiasm if I had studied in a mixed school. And I still don’t have a definitive answer. Several studies have actually shown that girls from girls’ schools are more likely to enter fields that are male-dominated, precisely because there is no gender division, which to some extent creates certain mental barriers.
In primary school, where I studied in a mixed group, the teacher in science classes always gave the experiments to the boys, but not to me, although I wanted to do the experiments too and felt it extremely unfair. So the fact that I studied in such a school could have played a role in making my choice.
And I was lucky to have enormously supportive teachers who recognized my strong points and believed in me, thus encouraging me to dive fully and seriously into the world of science. I remember, I had a very nice maths teacher, who at the time when I struggled with English, came to me and cheered me up by saying: “I do understand you very well, cause I also always had problems with English. But you’re good in maths and that’s enough for life.” His support was very important for me and helped me not to get frustrated.
КГ: В этом смысле мне повезло учиться в школе для девочек, там просто-напросто не существовало гендерных различий. Иногда я спрашиваю себя, а занялась бы я наукой с таким же энтузиазмом, учась в смешанной школе, и ответа на этот вопрос у меня все еще нет. Существуют некоторые исследования, согласно которым ученицы женских школ с большей вероятностью добиваются успеха в тех сферах, где традиционно преобладают мужчины, и происходит это именно благодаря отсутствию деления по половому признаку, которое в некоторой степени может быть психологической преградой.
В начальной школе я училась в смешанном классе, и учитель естествознания для проведения экспериментов всегда вызывал мальчиков, а не меня, несмотря на то что мне ужасно хотелось! Мне это казалось очень несправедливым. Так что обучение в женской гимназии вполне могло повлиять на мой карьерный выбор.
Мне очень повезло с учителями, на которых я могла положиться, которые меня поддерживали, замечали сильные стороны и поверили в меня, когда я решила посвятить себя науке. Помню, у меня были проблемы с английским, и наш милый учитель математики сказал: «Я прекрасно тебя понимаю, у меня тоже всегда были проблемы с английским. Зато ты хороша в математике, и в твоем случае это важнее». Его поддержка тогда мне очень помогла и не дала сникнуть.
GV: Расскажите об университетских годах и бакалавриате. Каков был процент девушек на физическом факультете? Замечали ли вы особое отношение к студенткам?
CG: Actually no, not at all. Although there were only about 10 percent women in the faculty and in some classes I was the only woman, it only motivated me to perform better. Because being almost the only girl in a group doesn’t give you a chance to dissolve in a crowd, to disappear from the view of a teacher. Standing out makes you always think twice before saying anything out loud, because if it’s something silly then you know that everybody will remember who said it. That ‘no chance to hide’ position bothered me a little bit and made me feel uncomfortable sometimes, but those concerns were more from my own mind, not caused by any bad intentions or biased attitudes from teachers.
Very occasionally some slight and unconscious gender biases took place.For instance… one older professor in a lecture on thermodynamics gave an example of baking cakes and turned to me, saying: “Indeed, you should know this.” And I said: “Why? Sorry, but I don’t.” Because I actually had no idea how to bake cakes at that time.
On the other hand, I had a female physics professor who was very kind and caring and especially helpful and supportive to me. Partly I explain her goodwill by the fact that I was the only girl in the group and she felt therefore some special connection with me and the inclination to help me. Her example showed me that I could also be successful in science, and I definitely benefited from her support.
КГ: Честно говоря, нет. И хотя среди преподавателей было всего 10% девушек и на некоторых занятиях я была единственной среди ребят, это наоборот мотивировало меня, потому что когда ты одна девушка в классе, то уже не можешь затеряться на задних рядах, ты всегда на виду у преподавателя. Ты всегда выделяешься, и поэтому прежде чем что-то сказать, нужно дважды подумать, ведь если ляпнешь глупость, она не останется незамеченной. Такое положение иногда меня беспокоило и доставляло некоторые неудобства, но все переживания были только в моей голове, ни в коем случае они не были результатом злого умысла или некорректного отношения со стороны преподавателей.
Очень редко всплывали какие-то гендерные предрассудки, в основном невольные и незначительные. Например… Однажды пожилой профессор на занятии по термодинамике привел в качестве примера запекание пирога. Он повернулся ко мне и сказал: «Вы наверняка понимаете, о чем я». Я спросила: «Почему? Извините, не понимаю». Я в самом деле на тот момент понятия не имела, как запекать пирог!
Случалось и обратное: у нас была преподавательница физики, очень милая и внимательная женщина, очень мне помогала и поддерживала. Свои добрые намерения она отчасти объясняла тем, что я была единственной девушкой в группе и она чувствовала со мной особую связь и стремилась помочь. Ее пример дал мне понять, что я тоже могу достичь высот в науке, и с благодарностью принимала ее поддержку.
GV: Каково это в целом — быть женщиной в физике? Какую роль играет гендерная принадлежность в этой сфере (если эта роль есть)?
CG: I feel that, in physics, most of the time you’re either good or you aren’t, and others will certainly know that. In exact sciences, such as physics… it wouldn’t help you just to tell everybody that you’re great. If you don’t publish good papers and do good work, no one will recognize you, so it makes no sense to pretend. This means that one is judged first on one’s work and last on gender.
Both at university in Germany and in the United States, and especially in the US, gender was never an issue, in my opinion, and I was always treated fairly. In fact, in the US I even heard about some programs that specifically supported women, which meant that if you were really good at what you were doing and you could prove it by your work, there could even be an advantage to being a woman in a certain field of research.
The dark side of this seeming tolerance though, is that sometimes people or organizations… prefer simply not to deal with female candidates or potential employees to avoid any gender-related troubles or suspicion of discrimination. That’s where this idea of gender tolerance and supporting women can actually backfire and the special status of being a female can play against you.
КГ: В профессиональном мире точных наук, в физике в частности, всё устроено просто: ты либо хорош, либо нет, и всё сообщество об этом знает. Недостаточно говорить всем, какой ты классный. Если ты не публикуешь хороших статей, не проводишь исследований, то никто тебя и не узнает, так что притворяться смысла нет. И это значит, что в первую очередь тебя судят по твоей работе, и только в последнюю — по половой принадлежности.
И в университете в Германии, и в особенности здесь, в Соединенных Штатах, мой пол никогда не был проблемой. Ко мне всегда относились корректно, а в США я вообще слышала о программах поддержки женщин [в науке]! То есть если ты действительно хороша в своем деле и можешь это продемонстрировать, то получается, что в некоторых исследовательских сферах быть женщиной может оказаться даже выгодно.
Однако есть и мрачная сторона этой мнимой толерантности. Некоторые люди и организации иногда предпочитают просто не нанимать женщин, чтобы избежать возможных проблем с дискриминацией и скандалов на сексуальной почве. И в этот момент гендерная толерантность и поддержка женщин становится контрпродуктивной, а принадлежность к женскому полу начинает играть против тебя.
GV: Вспомните свой самый сложный, но в то же время самый стоящий период в карьере.
CG:: I guess that would be the time right after my first child was born, while I was doing my postdoc in the US in the lab of Professor Buzsaki. That was a really life-changing time. I had to reconsider my schedule, adjust my working life to new circumstances and incorporate a number of new responsibilities, along with the existing ones, into the same 24 hours.
Especially in the case of researchers, most of them rely on the opportunity to immerse themselves completely in their subject, and time doesn’t matter for them anymore — if you want to figure something out you can stay up till 3am and then you get up whenever you get up and go back to your research. And then the baby appears and such a regime does not work for you anymore. That was for me the hardest period of transition to a new lifestyle, though, of course, it was full of rewarding and happy moments. My husband (Anton Sirota, also a researcher) and my colleagues in the lab were very supportive and understanding.
The maternity leave in the US is quite short and a few months after giving birth I got back to work, however, of course, my career slowed down from that moment. This moment is pivotal in terms of how much you can capitalize on whatever you achieved before, and how well your research is lined up and organized, so that you can pick up again without thinking too much about it.
Now, since we have three kids, I work part-time in order to be able to take care of children, although my husband shares many of the family-related responsibilities. Thankfully, in Germany, the part-time option for working mothers is a common thing. This flexibility allows you to stay in science and continue doing what you’re passionate about. However, among conservative people, you still encounter some judgment, and the assumption that you are indifferent to your kids and prioritizing work over family.
Also, I regard science as a highly creative process, similar to the arts, and therefore it’s very important to be fully emerged in your research, to be flexible and to dedicate most of your time and mental energy to your project. One needs to get into the right mood and invoke creativity, which is hardly achievable when one always has to check your watch to not be missing the time to pick up the kids from school or kindergarten. Now, although I still do my research, I am also teaching at the Graduate School of Systematic Neuroscience [6], which I really enjoy and find highly rewarding.
КГ: Думаю, это был момент после рождения моего первого ребенка, когда я была на программе для постдоков в США в лаборатории профессора Бужаки. В этот период моя жизнь сильно изменилась: пришлось пересмотреть свое расписание, подстроить рабочий график под обстоятельства материнства и взвалить на себя множество новых обязательств впридачу к старым, а в сутках всё те же 24 часа!
Если говорить об исследователях, то большинство из них старается погрузиться целиком в свою тему, забыв о времени: если нужно что-то проверить, ты остаешься в лаборатории до трех утра, на следующий день встаешь, как получится, и снова возвращаешься к исследованиям. А потом у тебя появляется ребенок, и эта схема перестает работать. Для меня это был самый сложный период перехода к новой жизни, хотя, безусловно, полный приятных, счастливых моментов. Мой супруг (тоже исследователь, Антон Сирота) и мои коллеги по лаборатории всё понимали и очень поддерживали.
В США отпуск по уходу за ребенком довольно короткий, и уже через пару месяцев после родов я вернулась к работе, хотя, конечно, моя карьера развивалась уже медленнее. Это ключевой момент, чтобы понять, чего ты достиг и насколько долго этих достижений хватит; это возможность посмотреть, насколько твоя исследовательская работа хорошо организована и налажена, чтобы в любой момент смочь вернуться к ней, недолго думая.
Сейчас у нас трое детей, и я работаю на полставки, чтобы иметь возможность заботиться о них, хотя мой муж делит со мной основные семейные обязательства. К счастью, в Германии частичная занятость для матерей — обычное дело. Такой формат позволяет тебе продолжать заниматься наукой и тем, что тебя вдохновляет. Хотя, конечно, среди консервативно мыслящих людей все еще находятся судьи, которые обвиняют тебя в безразличии к собственным детям и в том, что ты предпочла семье работу.
Кроме всего прочего, я считаю, что научное исследование — процесс в высшей степени творческий, чем-то напоминающий создание произведения искусства. Поэтому так важно быть предельно сосредоточенным, гибким и посвящать исследованию большую часть своего времени и энергии. Важно поймать творческий настрой, что непросто, когда каждые пару минут смотришь на часы, чтобы не опоздать за детьми в школу или детский сад. Сейчас я продолжаю заниматься исследованиями, а еще преподаю в Высшей школе системной нейробиологии [6] — эта работа доставляет мне особое удовольствие.
Доктор Каролина Гейслер (в нижнем ряду, вторая слева) со своими коллегами. Фото любезно предоставлено доктором Гейслер и используется с разрешения.
GV: Если бы вы могли дать совет другим женщинам-исследователям, каким бы он был?
CG: The absolute most important thing that everybody should always consider is doing what you really love, because only then will you have the endurance and discipline to get through the hardships and difficult times. If there is something that you really love to do, you should pursue it. And even if you’re thinking that you will never be able to earn money or find a job, if you’re really good at what you do and do it wholeheartedly, you will be more likely to find a job and overcome any challenges and difficulties that you encounter. Just be open, try to see the opportunities and be courageous enough to take them.
КГ: Самое важное, каждый должен знать — нужно всегда заниматься тем, что нравится, потому что только так у тебя будут силы и выносливость, чтобы преодолеть самые трудные моменты в работе. Если тебе действительно нравится что-то, нужно стремиться к этому. Даже если кажется, что ты никогда не найдешь работу и не будешь зарабатывать этим, если действительно хороша в том, что делаешь, у тебя больше шансов найти работу и преодолеть все трудности на пути. Будь открытой, старайся не упускать возможности и дерзай!
Перевод: Ольга Тамбиева