[1]Фотография Моники Депала. Опубликована в Nepali Times и использована с разрешения.
[Все ссылки ведут на страницы на английском языке, если не указано иное.]
Автор статьи, первоначально опубликованной в Nepali Times [1], — Алишa Сиджапати [2]. Материал размещается на Global Voices в отредактированном виде в соответствии с соглашением о совместном использовании контента.
По последним данным в 2019 году в Непале насчитывалось 129 разговорных языков [3], однако новые языки стремительно вытесняют старые.
По меньшей мере 24 языка и диалекта в Непале «вымерли», и ещё три находятся на грани исчезновения — дура [4], кусунда [5] [рус] и тулунг [6], поскольку у каждого из этих языков осталось по одному носителю.
«Я не удивлюсь, если эти три языка будут следующими, которые исчезнут. Если никто не будет на них говорить, мы не сможем их спасти», — считает Лок Бахадур Лопчан из языковой комиссии Непала [7], занимающейся сохранением языкового разнообразия Непала.
Если на том или ином языке говорят менее 1000 человек, то он классифицируется как «находящийся под угрозой исчезновения». Лок Бахадур Лопчан предполагает, что более 37 языков, которые существуют в Непале, относятся к этой категории и, вероятно, исчезнут в течение следующих 10 лет.
Согласно ежегодному отчёту языковой комиссии Непала за 2019 год [8] [неп], наиболее распространёнными языками в стране являются непальский, майтхили, бходжпури, тхару, таманг, непал-бхаса, баджика, магар, дотели и урду (расположены в порядке убывания).
Однако языки как исчезают, так и появляются. Новые языки начинают звучать в отдалённых частях страны. Например, на языке рана тару говорят в западной части Тераи, нарфу встречается в отдалённой долине в Мананге, язык цум в долине Цум в Верхней Горкхе, а нубри-ларьке в районе Манаслу, Пойку и Сирак.
[1]Ребёнок читает неварскую народную сказку «Dhaplaan Khyaa», написанную автором Дурга Лал Шреста. Фотография Ашиш Шакья. Опубликована в Nepali Times и использована с разрешения.
«Эти языки были идентифицированы, но, к сожалению, на них говорят очень мало людей, и они очень скоро могут исчезнуть», — рассказывает Лок Бахадур Лопчан, добавляя, что каждые две недели где-то в мире исчезает один коренной язык.
Даже те языки, которые входят в десятку наиболее распространенных в Непале, теряют статус родных языков. Родители хотят, чтобы дети в школе изучали непальский или английский языки, поскольку это сулит лучшие перспективы для будущего трудоустройства. Более того, со времён правления Непалом королём Махендрой [9] [рус] правительство активно продвигает непальский язык в ущерб другим национальным языкам.
У 29-летнего актёра дубляжа Супрала Раджи Джоши дома говорят на языке непал-бхаса (неварский язык [10] [рус]), но с начальной школы обучение продолжилось только на непальском и английском языках, поэтому вскоре он забыл свой родной язык. Разговаривая со своей семьей на непальском, он неожиданно осознал, как много потерял из-за незнания родного языка.
«Утрата непальских языков является результатом преднамеренной государственной политики, наше языковое наследие было уничтожено в целях развития национального характера», — говорит Джоши.
Король Махендра ввёл меры по созданию единой непальской самобытности через одежду, язык. Выступая за уничтожение демократических элементов в своём правительстве, он запретил политические партии, введя систему панчаят [11] [рус], которая, как он выразился, «подходила непальской земле».
Эксперты отмечают, что решение закрепить идею национализма в одном языке лишило общины коренных народов возможности говорить на своём родном.
[1]Письменность языка майтили. Фотография Nepali Times. Использовано с разрешения.
«Правящий класс сделал свой язык национальным, в итоге другие языки понесли огромный ущерб, — считает Раджендра Дахал, редактор журнала Shikshak [12]. — Исчезновение языка — это потеря не только для общества, но и для страны, и для мира».
Языковая комиссия Непала понимает важность сохранения трёх языков, у каждого из которых осталось по одному носителю. Комиссия сотрудничает с 45-летней Камалой Кусунда, единственным живым человеком в мире, который говорит на языке кусунда. В настоящее время она руководит небольшой частной школой в районе Данг, где обучают языку более 20 учеников.
«Если я умру, со мной умрёт и язык моей матери. Я должна возродить этот язык, поскольку он представляет ценность для нашего народа, и дарит надежду на сохранение языка наших предков», — рассказала Камала Кусунда газете Nepali Times по телефону.
Читайте также: Надежда для умирающего непальского языка угасает после кончины в 85-летнем возрасте одного из последних носителей [13] [рус]
Аналогичная задача стоит перед Муктинатхом Гимиром в Ламджунге. Он остался единственным говорящим на языке дура [4], поэтому собирается открыть школу для обучения языку других членов общины. «Мы не можем позволить этому языку умереть», — считает он.
Другие языки, такие как цум [14], которые недавно были определены как диалекты, уже находились на грани исчезновения к тому времени, когда были признаны уникальными.
«Пожилые люди в долине Цум разговаривают исключительно на языке цум, но молодое поколение утрачивает этот язык», — рассказывает Вангчук Раптен Лама, свободно говорящий на цум. Поэтому он пытается приобщить детей к этому языку через культурные мероприятия.
Канадский лингво-антрополог Марк Туран работал с языком тангми в Долахинском районе и районе Синдхупалчок, чтобы задокументировать этот вымирающий язык.
«Говорить о лингвистах, которые сохраняют языки, так же нелепо, как и предполагать, что приложения и цифровые технологии могут язык спасти, — делится он. — Ни то, ни другое не соответствует действительности, и в области полевой лингвистики по-прежнему доминируют колониальные и экстрактивистские модели производства знаний».
Он отмечает, что носители языков коренных народов, например, как тангми, заслуживают настоящего признания, поскольку неустанно работают над восстановлением, омоложением и возрождением своих коренных языков, зачастую сталкиваясь с ожесточённым сопротивлением.
[1]Карта языков Непала. Языковая семья (сверху вниз): тибето-бирманские языки, индоарийские языки, языки мунда, дравидские языки.
Предполагалось, что после перехода Непала на новую систему обучения в школах по всей стране будут преподаваться региональные языки. Статья 31 Конституции [15] гласит: «Каждая проживающая в Непале община имеет право получать образование на своём родном языке до уровня средней школы и право открывать школы и учебные заведения и управлять ими в соответствии с законом».
Центр по разработке учебных программ [16] вместе с сельскими муниципалитетами ввёл «местную учебную программу», за освоение которой максимум можно получить 100 баллов. В то время как некоторые школы предлагают обучение родным языкам как предмет по выбору, большинство выбирает «местную учебную программу».
В октябре 2020 года мэр Катманду Бидья Сундар Шакья обязал школы преподавать язык непал-бхаса с 1 по 8 класс. Однако реакция родителей была неоднозначной, и многие отметили, что это станет тяжёлым бременем для учащихся, из-за чего у них может ухудшиться успеваемость по непальскому и английскому языкам.
Языки перестают развиваться, как только люди перестают их использовать. Языки предков необходимы для сохранения наследия народа и обретения самобытности. Эти процессы усложняются из-за глобализации и повсеместного распространения интернета.
«Мои дети говорят только по-английски», — заявляет Сарасвати Лама. Она замужем и работает на некоммерческую организацию в Катманду: «YouTube помог моей дочери научиться говорить по-английски, а потом она научила своего младшего брата». Ни Kама, ни её муж не говорят на своём родном языке и не используют непальский язык для общения друг с другом.
Однако в настоящее время языковое наследие страны, как кажется, ценится больше именно непальской диаспорой. Суджан Шреста родился в Катманду, но переехал в США, когда учился в старших классах. Теперь он профессор Университета Мэриленд в Балтиморе и заявляет, что его жена и дети используют для общения только английский и язык непал-бхаса [10] [рус], а не непальский.
«Непал-бхаса придаёт детям индивидуальность и связывает их с нашей огромной семьей, особенно с их бабушкой и дедушкой. Используя родные языки, дети учатся культурной восприимчивости и открытости по отношению к другим культурам и людям», — считает Суджан.