Скриншот из видео «1-й Международный конгресс светской уйгурской молодёжи» на Youtube-канале Европейского уйгурского института

Тяжелое положение уйгуров — тюркоязычной этнической группы из Центральной Азии, проживающей в Китае, — долгое время оставалось вне фокуса международного сообщества. Однако с 2020 года несколько стран [анг] признали геноцид уйгуров, изменив взгляды людей на регион, который уйгуры называют Восточным Туркестаном, а Пекин — Синьцзяном.

Одна из современных задач уйгурской диаспоры в Европе — привлекать внимание общественности и СМИ к нарушениям прав человека в отношении уйгуров. Дело в том, что страны, принимающие беженцев, иногда сотрудничают с китайскими властями, возвращая представителей этой общины в Поднебесную. Люди, оказавшиеся в руки силовиков Китая, сразу попадают в тюрьму. Последний пример — от февраля 2025 года [фр], когда Таиланд вернул в Китай около сорока уйгуров.

Global Voices побеседовали с Дильнур Рейхан, уйгурским социологом, живущим в Европе, о проблемах уйгурской диаспоры вообще и в Европе в частности. Дильнур — основатель и президент Европейского уйгурского института, а также научный сотрудник Восточного института Чешской академии наук.

Дильнур Рейхан, фотография используется с разрешения

Филип Нубель (ФН): Благодаря вашим усилиям и работе коллег в 2021 году различные европейские страны начали признавать геноцид уйгуров. Сегодняшний день знаменует собой ещё одну важную веху: открытие Европейского уйгурского института в Париже. Почему это так важно?

Dilnur Reyhan (DR): L‘Institut ouïghour d'Europe  a été fondé début 2019 pour remplacer l'Association des étudiants ouïghours de France (Oghouz) que nous avons fondée en 2009. Depuis toujours, je rêve d'avoir un bâtiment, un lieu, une école ouïghoure pour nos enfants, un centre ouïghour à Paris. Nous sommes une ONG fonctionnant presque entièrement grâce au bénévolat et aux dons. Louer un bâtiment pour notre communauté au cœur de Paris semblait être une mission impossible. C'est pourquoi pour beaucoup de gens, ce projet a toujours ressemblé à un rêve inaccessible. Tout comme la campagne pour la reconnaissance du génocide ouïghour par le Parlement français, personne ne croyait en notre succès lorsque nous l'avons lancée, mais finalement nous l'avons fait. Pour les deux projets, nous sommes partis d'un rêve, sans avoir les moyens de le réaliser si ce n'est une volonté de fer, et une résilience indestructible.

Дильнур Рейхан (ДР): Европейский уйгурский институт [анг] появился в начале 2019 года как замена Ассоциации уйгурских студентов во Франции (Oghouz), которую мы основали в 2009 году. Всё это время я мечтала о доме, месте, уйгурской школе для наших детей, об уйгурском центре в Париже. Мы — неправительственная организация, работающая почти полностью за счёт поддержки волонтёров и пожертвований. Аренда здания для нашей общины в самом сердце Парижа — практически невыполнимая миссия. Вот почему этот проект всегда казался многим несбыточной мечтой. Как и в случае с кампанией за признание геноцида уйгуров французским парламентом — никто не верил в наш успех. Но в конце концов нам удалось добиться желаемого. Оба проекта начинались с мечты, без средств и ресурсов, кроме нашей железной воли и несокрушимой стойкости.

ФН: Деколонизация — болезненный, но необходимый процесс, который затрагивает и колонизированные народы. Влияют ли проблемы деколонизации, патриархальные вопросы и культура молчания на уйгурскую общину в изгнании?

DR: Les peuples et les nations qui ont connu une longue domination coloniale  développent certains traits collectifs, comme la perte de confiance dans sa communauté et dans son avenir collectif, le réflexe de survie et le repli sur soi, la peur de participer à des initiatives liées à sa communauté ou perçues comme suspectes par la puissance coloniale, la méfiance permanente. De plus, la Chine mène une politique dure et intensive de répression transnationale contre la diaspora ouïghoure, ce qui renforce la méfiance et la peur parmi les membres de la diaspora. La culture de la peur a forgé une culture du silence. Dans ce contexte, il est très difficile de mobiliser collectivement la diaspora pour un projet commun. Le fait de vivre pendant 75 ans dans une politique coloniale de peuplement sous la coupe du Parti communiste chinois, et ceci après une longue période de colonialisme classique dans l'Empire chinois et sous une dynastie mandchoue a forgé une norme patriarcale particulière aux institutions ouïghoures.

ДР: Людей и народы, пережившие десятилетия колониального господства, объединяет ряд характерных коллективных черт: неуверенность в будущем своей общины, склонность к выживанию любой ценой, уход в себя, страх перед участием в общественных инициативах, особенно если они могут показаться «подозрительными» властям, хроническое недоверие… Добавим сюда жёсткое давление Китая [анг] на уйгурскую диаспору, будь то в стране или за рубежом — транснациональные формы репрессий, которые усиливают страх и разобщённость. Так формируется культура страха, которая трансформируется в культуру молчания. В этой атмосфере крайне трудно сплотить диаспору вокруг общей цели. Десятилетия жизни под поселенческим колониализмом Коммунистической партии Китая — и под прежним маньчжурским и китайским колониализмом — породили в уйгурских институтах особый патриархальный уклад.

ФН: Что вы можете рассказать о деколонизации китайского нарратива об уйгурах, в том числе внутри китайской диаспоры?

DR: La nature coloniale des relations sino-ouïghoures est méconnue du public chinois, y compris de la diaspora chinoise. Jusqu'à présent, une grande partie de la diaspora chinoise est restée, au mieux, silencieuse depuis le début du génocide ouïghour. La dissidence chinoise a dénoncé les atrocités de la politique communiste mais ne reconnaît pas la relation coloniale, la réduisant délibérément à une simple question de droits humains et de « droits des minorités ». Réduire un peuple au statut de « minorité » est une façon de valider et de légitimer la colonisation.

Pour résoudre le problème qui sous-tend ce discours, nous devons nous attaquer à sa cause profonde, à savoir le colonialisme chinois en terres ouïghoures. Décoloniser les esprits commence par reconnaître la relation coloniale entre la Chine et le Turkestan oriental.  À l'Institut ouïghour d'Europe, le travail de décolonisation des esprits s'adresse non seulement au public sinophone, mais aussi à la diaspora ouïghoure. À cette fin, nous développons actuellement un projet de média web multilingue, notamment en chinois, destiné aux jeunes progressistes de la diaspora chinoise, parallèlement à des émissions en ouïghour, en anglais et en français.

ДР: О колониальном характере [анг] китайско-уйгурских отношений жители Поднебесной знают мало, даже китайская диаспора. Большая часть китайской диаспоры в лучшем случае хранила молчание с начала геноцида уйгуров, тогда как китайские диссиденты выступали против зверств коммунистической политики и не признавали колониальные отношения, намеренно сводя их исключительно к вопросу прав человека и «прав меньшинств». Низведение народа до статуса «меньшинства» — это способ оправдать и легитимировать колонизацию. Однако для решения главной проблемы необходимо устранить её коренную причину — китайский колониализм на уйгурских землях. Деколонизация умов начинается с признания колониальных отношений между Китаем и Восточным Туркестаном.

Европейский уйгурский институт занимается «деколонизацией мышления» — не только среди китайскоязычных слушателей, но и внутри самой уйгурской диаспоры. Сейчас команда института работает над многоязычным онлайн-проектом, основная часть которого — на китайском языке и рассчитана на молодых прогрессивных представителей китайской диаспоры. Публикации также будут выходить на уйгурском, английском и французском языках.

ФН: Вы также работаете с молодыми уйгурами, находящимися в изгнании. С какими основными проблемами они сталкиваются и как бы вы описали их идентичность?

DR: La jeune génération issue de la diaspora nous donne beaucoup d’espoir. Ce sont des jeunes progressistes, féministes et humanistes. Ils souhaitent en savoir plus sur l’histoire ouïghoure, parlent couramment plusieurs langues en plus de celle de leur pays respectifs, étudient dans divers domaines et sont en contact avec la jeunesse de leur pays et de leur temps. Ils souhaitent pouvoir relier le militantisme de la diaspora aux institutions de leur pays, surtout dans les pays occidentaux ; ils sont beaucoup très innovants et compétents.

En 2024, l’Institut ouïghour européen a organisé le tout premier Congrès international de la jeunesse laïque ouïghoure, réunissant une centaine de jeunes Ouïghours du monde entier à Paris pendant une semaine pour débattre des thèmes du colonialisme, du féminisme, de l’antiracisme et de l’artivisme. Depuis, ces jeunes ont organisé plusieurs évènements similaires à plus petite échelle, et cherchent à innover en créant de nouvelles formes de militantisme au sein de la diaspora. Ils sont également très sensibles à la question coloniale et à la décolonisation.

ДР: Наша надежда — на молодое поколение, выросшее в диаспоре. Это прогрессивная, феминистская и гуманистическая молодёжь. Они хотят изучать историю уйгуров, свободно владеют несколькими языками, помимо языка своей страны, обучаются в различных областях и поддерживают связь с молодёжью своих стран и своего времени. Они хотят связать активизм диаспоры с институтами своих стран, особенно на Западе; они продвинуты и развиты.

В 2024 году Европейский уйгурский институт организовал первый в истории Международный конгресс светской уйгурской молодёжи [фр], собрав около сотни молодых уйгуров со всего мира в Париже на неделю для обсуждения таких тем, как колониализм, феминизм, антирасизм и артивизм. С тех пор эти молодые люди организовали несколько подобных встреч меньшего масштаба, пытаясь найти новые способы активизма в диаспоре. Они также гораздо более чувствительны к колониальному вопросу и деколонизации.

Больше материалов на эту тему читайте в специальной рубрике Global Voices: Уйгуры и другие меньшинства: репрессии в китайском Синьцзяне.