Ник стоит перед муралом с изображением Александроса Григоропулоса — 15-летнего подростка, застреленного полицейскими в 2008 году, что спровоцировало общенациональные беспорядки в Греции, в Экзархии, современном афинском районе, известном как центр культуры сопротивления. Фотография автора, использована с разрешения

Живущий в Афинах художник комиксов ужасов Никос Трагганидас Посазенников, более известный как Ник, транслирует свою политическую позицию в комиксы. Прямые и бесстрашные, его работы обличают коррупцию в правительстве, злоупотребления властью и пренебрежение к простым гражданам. Он рос в семье, где много говорили о политике, но желание мальчика заниматься искусством не одобряли. Несмотря на это, Ник выбрал свой путь — художника комиксов, аниматора и музыканта.

Мы встретились в Экзархии, самопровозглашённом «рабочем» районе, который долгое время был центром протестов, облагораживания и культурного сопротивления. Это интервью — о жизни, о воспитании Ника, политике и новом комиксе, в котором Экзархия занимает центральное место.

GV: Что побудило вас заниматься комиксами и художественным творчеством?

Nick: Like most artists I know, I grew up with comic books. Drawing was one of the first things I did, so it came naturally. Later, I leaned more toward music, but art was always part of my life, I even made comics for fun as a teenager.

When I entered high school, I had to decide what to study. My parents said, ‘You have to do something that makes money, a real profession.’ I tried, but it didn’t work for me. So I chose art full-time. At first, I thought I’d focus on illustration because it sells better. But I ended up back where I began, with comic books. I love writing, and I love drawing.

Ник: Как и большинство известных мне художников, я вырос на комиксах. Рисование было одним из первых моих увлечений, поэтому всё получилось само собой. Позже я стал больше интересоваться музыкой, но искусство всегда было частью моей жизни. Подростком я даже рисовал комиксы для развлечения.

Когда я пошёл в старшую школу, мне нужно было решить, какой путь избрать. Родители сказали: «Ты должен заниматься чем-то, что приносит деньги, настоящей профессией». Я пытался, но это не сработало. Поэтому искусство стало моей профессией. Сначала я думал, что сосредоточусь на иллюстрации, потому что она лучше продаётся. Но в итоге вернулся к тому, с чего начинал, – к комиксам. Люблю писать и обожаю рисовать.

Ник делает наброски на улицах Экзархии, запечатлевая дух района. Фотография автора, использована с разрешения

GV: Какое послание передают ваши работы?

Nick: I started as a horror artist and didn’t expect my work to become so political. I always wanted to have a message, but early on, I didn’t know what direction to take because I was still learning how to draw.

Then Tempi happened, and I was furious. That was the first time I created a piece about a specific event. It was cathartic, I felt I was contributing to the broader conversation about these issues.

After October 7, 2023 [the start of Israel's ongoing war against Gaza], I created pieces about Palestine, and it snowballed from there. I still consider myself a horror artist, but now I focus on a different kind of horror; the horror of real life and the political landscape.

Ник: Я начинал как художник ужасов и не ожидал, что моя работа станет настолько политизированной. Мне всегда хотелось транслировать какие-то идеи, но поначалу я не представлял, в каком направлении двигаться, потому что всё ещё учился рисовать.

А потом случилась катастрофа в Темби, и я был в ярости. Тогда впервые создал работу, посвящённую конкретному событию. Это был катарсис, я чувствовал, что вношу свой вклад в глобальное обсуждение этих проблем.

После 7 октября 2023 года [анг] [начала продолжающейся войны Израиля против Газы] я начал создавать работы о Палестине, и с этого всё пошло как по маслу. Я по-прежнему считаю себя художником ужасов, но теперь сосредоточен на единственном виде ужаса: ужасе реальной жизни и политического ландшафта.

Крушение поезда в Темби произошло в феврале 2023 года в Греции. Пассажирский поезд столкнулся лоб в лоб с грузовым, в результате чего погибло 57 человек. Это стало самой смертоносной железнодорожной катастрофой в истории страны. Последовавший за этим скандал выявил многолетнюю халатность, коррупцию и недофинансирование греческих систем безопасности на железных дорогах, что спровоцировало волну общественного возмущения и политические последствия.

GV: Когда вы говорите о своём художественном стиле как о хорроре и ужасах, что вы имеете в виду?

Nick: I started by wanting to create scary scenes — tension, heavy shadows, supernatural beings — and that’s still part of my work.

But now I want to show the misery of our reality and portray the point of view of the victims, as best I can. When we talk about things like police brutality or genocide, it’s easy to lose sight of individual people. I try to capture their emotions, their faces, their reactions. That’s what drives the horror element of my work today.

Ник: В самом начале мною руководило желание создавать пугающие сцены — напряжение, тяжёлые тени, сверхъестественные существа — и это до сих пор часть моей работы.

Но теперь я хочу показать страдания из нашей реальности, как можно лучше передать точку зрения жертв. Когда мы говорим о таких вещах, как полицейский произвол или геноцид, легко забыть об отдельных людях. Я стараюсь запечатлеть их эмоции, их лица, их реакции. Именно это определяет хоррор в моих работах сегодня.

 

View this post on Instagram

 

A post shared by Νίκος Τραγγανίδας (@nick_tragg)

Ник делится своими работами, привлекая внимание к трагедиям в Палестине. При этом он говорит не только о непрекращающемся насилии, но о таких проблемах, как фемицид и финансовая эксплуатация.

GV: Какой работой вы гордитесь больше всего?

Nick: My latest comic ‘Vile Hunter.’

Back in high school, I loved the comic series ‘Hellblazer,’ which stars John Constantine, a British magician and exorcist. It combined supernatural horror with sharp political commentary, and I fell in love with it.

That inspired me to develop my own ideas. The first draft of ‘Vile Hunter’ was written back in high school; it was much less political then, mostly supernatural. Over time, it evolved into what it is now.

Ник: Моим последним комиксом «Vile Hunter».

В старших классах мне очень нравилась серия комиксов «Hellblazer» с Джоном Константином, британским магом и экзорцистом. Я влюбился в этот микс сверхъестественного ужаса и острых политических комментариев.

Он вдохновил меня на разработку собственных идей. Первый черновик «Vile Hunter» был написан ещё в старших классах; тогда он был гораздо менее политизирован, в основном о сверхъестественном. Со временем этот комикс превратился в то, чем является сейчас.

 

View this post on Instagram

 

A post shared by Νίκος Τραγγανίδας (@nick_tragg)

GV: В ваших комиксах сочетаются ужасы и социальная критика. Что вдохновило вас на борьбу с фемицидами и государственным насилием в подобном жанре?

Nick: In horror stories, ghosts usually exist because of a tragedy — a murder or an accident — and the solution is always to banish the ghost. But that felt empty to me. The systemic problems that led to the tragedy persist.

Take the common trope of a husband killing his wife, and she becomes a ghost. The story ends when the ghost disappears, but what about the femicide that caused it? I wanted to flip that and create a character who recognizes that to stop hauntings. You need to stop the injustices behind them: femicides, wrongful arrests, state violence.

Ник: В историях ужасов призраки обычно появляются из-за трагедии — убийства или несчастного случая — и конечное решение всегда заключается в изгнании призрака. Но мне это кажется глупым. Системные проблемы, приведшие к трагедии, сохраняются.

Возьмём распространённый сюжет о муже, убивающем жену. Она становится призраком. История заканчивается исчезновением привидения, но что насчёт фемицида, который стал причиной? Мне захотелось перевернуть всё вверх дном и создать персонажа, который осознаёт проблему, чтобы прекратить появление новых призраков. Нужно просто положить конец несправедливости: фемициду, неправомерным арестам, государственному насилию…

GV: Расскажите побольше о главном герое комикса.

Nick: His name is Mac. At first, I designed him as a kind of generic protester, unpolished and ordinary. People joked he looked like me, but, really, he’s more of an everyman, a politically aware but not deeply organized figure. He represents the many people who share radical ideas but feel intimidated by formal movements.

Ник: Его зовут Мак. Сначала я создал его как рядового протестующего, неотёсанного и заурядного. Люди шутили, что он похож на меня, но на самом деле он просто обычный человек, разбирающийся в политике, но очень неорганизованный. Он — это символ множества людей, разделяющих радикальные идеи, но чувствующих себя запуганными официальными движениями.

GV: Он антигерой?

Nick: Not exactly. He’s not perfect, but not because he’s morally gray; more because he’s unprepared. He reacts like most of us would: with fear, confusion, and even disgust. There’s a scene where he sees a magically mutilated corpse, and he throws up. He’s something audiences could relate to, not a stoic superhero.

Ник: Не совсем. Он не идеален, но не потому, что морально незрел, а скорее потому, что не готов. Он реагирует так же, как и большинство из нас: страх, замешательство, где-то даже отвращение. Есть сцена, где он видит магически изуродованное тело, и его рвёт. Он — тот, кому могут сопереживать зрители, а не крепкий супергерой.

GV: То есть это не комикс о супергерое?

Nick: Not at all. It’s a mystery horror with supernatural and comedic elements. Life is both terrifying and absurd. Sometimes you laugh, sometimes you’re scared. I wanted Mac to reflect that.

Ник: Вовсе нет. Это детективный хоррор с элементами сверхъестественного и комедии. Жизнь одновременно ужасна и абсурдна. Иногда ты смеёшься, иногда тебе страшно. Я хотел, чтобы Мак отразил это.

GV: Почему действие происходит в Экзархии?

Nick: I wanted to talk about police brutality and gentrification, two issues that affect me and most people around me. At first, I thought about setting it in my hometown, Korydallos, which is also a victim of gentrification but rarely discussed.

But when people hear ‘Exarchia,’ those two issues, police brutality and gentrification, immediately come to mind. So to make the story more accessible and set the tone, I chose Exarchia as the backdrop.

Ник: Потому что хотел поговорить о жестокости полиции и джентрификации — двух проблемах, которые касаются меня и большинства людей вокруг меня. Сначала мне хотелось, чтобы действие разворачивалось в моём родном городе Коридаллос, который тоже стал жертвой джентрификации, хотя об этом редко говорят.

Но когда люди слышат «Экзархия», то в их головах сразу всплывают две проблемы — жестокость полиции и джентрификация. Поэтому, чтобы сделать историю более доступной и задать тон, я выбрал Экзархию в качестве фона.

GV: Каков общий посыл комикса, если не выдавать секретов?

Nick: I wanted to show almost in a dark fairy-tale way how gentrification and police brutality rot a neighborhood from the inside.

The tagline is ‘The Flowers of Pain’ — intentionally so. These issues are deeply rooted. It’s not just about businesses closing or hotel and retail store chains opening; the entire mood of a neighborhood changes. Rents rise, it becomes unsafe or unaffordable for locals, and the original authentic way of life disappears.

I wanted to communicate that, but in a way that would reach people who might otherwise be turned off by overtly political language. Horror and supernatural mystery draw them in; then, they start to understand the deeper issues.

Ник: Я хотел показать почти в мрачной сказке, как джентрификация и полицейский произвол разъедают район изнутри.

Слоган — «Цветы боли» — выбран намеренно. Корни проблем глубоки. Речь идёт не только о закрытии предприятий или открытии сетей отелей и магазинов; меняется вся атмосфера района. Арендная плата растёт, вокруг становится небезопасно или недоступно для местных жителей, и подлинный дух района улетучивается.

Именно это мне хотелось донести до людей, но таким образом, чтобы их не оттолкнул откровенно политический язык. Ужас и сверхъестественная тайна привлекают их; тогда они начинают постигать более глубокие проблемы.

GV: Учитывая всё, что сейчас происходит в Греции, видите ли вы надежду на будущее?

Nick: I think a politically engaged person has to hold on to hope, even when it feels almost impossible, because without hope there’s no reason to keep fighting.

There’s a chant we often use at protests that I really love: ‘Even if we lose, we keep fighting.’ That’s the point: we fight because we must, not because victory is guaranteed.

If I’m being realistic, I don’t expect things to get better in my lifetime, or in the lifetimes of many people I know. But that doesn’t mean we stop. If I can make life harder for the bosses, the cops, and the politicians who keep creating these problems, then I’ll keep doing whatever I can.

Ник: Я считаю, что политически активный человек должен сохранять надежду, даже когда это кажется почти невозможным. Без надежды не остаётся смысла в продолжении борьбы.

Есть лозунг, который мы часто используем на протестах, и он мне очень нравится: «Даже если мы проиграем, мы продолжим бороться». В этом и суть: мы сражаемся, потому что должны, а не потому, что победа гарантирована.

Но я реалист и, честно говоря, не жду, что ситуация улучшится при моей жизни или при жизни многих моих знакомых. Но это не значит, что мы остановимся. Если я могу усложнить жизнь начальству, полиции и политикам, которые постоянно создают эти проблемы, то я буду делать всё, что в моих силах.

GV: Если бы вы могли послать послание тем, кто продолжает борьбу, как бы оно звучало?

Nick: Keep fighting.

Keep creating art. Art is a crucial part of resisting oppression — though sometimes even movements underestimate it. People often ignore articles or even photos and videos from real atrocities, because they’re too uncomfortable.

But art reaches them differently. I once spoke with an artist from Gaza who changed my perspective. You can see countless photos from Gaza, but one drawing by a Palestinian artist can communicate emotions more personal and direct.

That’s why I believe we must keep making art — make it as political as possible, promote artists, and never stop fighting.

Ник: Продолжайте бороться.

Продолжайте творить. Искусство — важная часть сопротивления угнетению, пусть даже многие движения его недооценивают. Люди часто игнорируют статьи, фотографии и видео реальных зверств, потому что они слишком неприятны.

Но искусство трогает их души иначе. Однажды я разговаривал с художником из Газы, который изменил мою позицию. Вы можете увидеть бесчисленное множество фотографий из Газы, но лишь единственный рисунок палестинского художника передаст эмоции более лично и прямо.

Вот почему я считаю, что мы должны продолжать заниматься искусством — делать его максимально политизированным, продвигать художников и никогда не прекращать борьбу.

Ник делает наброски на улицах Экзархии. Фотография автора, используется с разрешения

Мы закончили интервью и прогулялись по Экзархии, когда район укрыла ночь. В убеждениях Ника чувствовалось что-то тихое, но прочное — непоколебимая вера в политический активизм. Греция сталкивается с серьёзными проблемами, но именно через политическое искусство, подобное работам Ника, мир способен увидеть реальность под другим углом: через солидарность и стойкость человека, неравнодушного к политике.