Президент Кыргызстана Садыр Жапаров (слева) и президент Таджикистана Эмомали Рахмон (справа). Фотография пресс-службы президента Кыргызстана. Общественное достояние

Статья написана Паоло Сорбелло для Vlast.kz [анг] и опубликована 25 февраля 2025 года. Отредактированная версия материала предлагается на Global Voices в рамках соглашения о медиапартнёрстве.

После документа, подписанного в кыргызском приграничном городе Баткен в декабре прошлого года и ставшего настоящим прорывом для двух стран, Кыргызстан и Таджикистан подписали 21 февраля соглашение, которое урегулирует многолетний пограничный спор. Глава Комитета национальной безопасности Кыргызстана Камчыбек Ташиев, который представлял свою страну на этих переговорах, подписал итоговый протокол, добавив, что это был «исторический день».

Ниже — Youtube-видео с обращением Ташиева к парламенту Кыргызстана. В ролике объясняется, как Кыргызстан и Таджикистан обменялись участками земли в рамках соглашения о делимитации границы.

Теперь документ ждёт ратификации в обеих странах, а наблюдатели надеются, что не возникнет никаких препятствий или сбоев.

Ситуация вокруг и без того спорной приграничной зоны обострялась [анг] в 2021 и 2022 годах, что привело к гибели и ранениям сотен мирных жителей и военнослужащих, а два государства оказались на грани войны. С момента прихода к власти президента Садыра Жапарова в 2020 году Кыргызстан усилил военную оборону и перебалансировал отношения с Таджикистаном, что привело к более ожесточённым столкновениям.

Журналисты «Власти» поговорили с Филиппо Костой Буранелли, старшим преподавателем международных отношений в Университете Сент-Эндрюс, о значимости нового соглашения.

«Власть»: После десятилетий жизни в отсутствии чёткой демаркации границы, пришли ли обе стороны к согласию из-за возросшего в последние годы насилия?

Filippo Costa Buranelli (FCB): We can say that the clashes prompted the resolution, but they didn’t necessarily lead to a resolution. There are several reasons, dynamics, and factors that paved the way towards a peaceful and diplomatic resolution of the border dispute.

Within Kyrgyzstan, Japarov in the last two and a half years has managed to consolidate a “power vertical” (“vertikal vlasti” in Russian), something that is important in the context of Central Asian regional diplomacy, because it signals to the neighbors who is in charge.

For the purpose of opening a dialogue between the two countries, Japarov’s consolidation of strong rule around himself and Tashiyev set in stone power relations from the Kyrgyz side of the negotiation table. In Tajikistan, we observed a similar trend, with all responsibilities for the negotiation being allocated to Saimuddin Yatimov, Tashiev’s counterpart.

Филиппо Коста Буранелли (ФКБ): Можно сказать, что эти столкновения подтолкнули к решению, но они не обязательно вели к разрешению конфликта. Есть несколько причин, динамик и факторов, которые проложили дорогу к мирному и дипломатическому разрешению пограничного спора.

За последние два с половиной года в Кыргызстане Жапарову удалось консолидировать «вертикаль власти», что важно в контексте региональной дипломатии Центральной Азии, поскольку сигнализирует соседям, кто здесь главный.

Концентрация власти вокруг Жапарова и Ташиева предопределила расстановку сил в переговорах с кыргызской стороны. В Таджикистане ситуация развивалась похожим образом: все переговорные полномочия были переданы Саймуддину Ятимову — коллеге Ташиева.

«Власть»: Влиял ли регион на разрешение спора?

FCB: Regionally, the two sides probably learned from the example of the Kempir Abad water reservoir, in which Kyrgyzstan and Uzbekistan managed to solve their border disputes by agreeing to a land swap along the contested border lines. While we cannot prove that Kyrgyz and Tajik negotiators studied the Kempir Abad agreement, we can say this became a factor, especially for Kyrgyzstan, that facilitated the search for diplomatic solutions.

The consultative meetings of Central Asian heads of state also played a role. Behind closed doors, the neighboring states have exercised some sort of gentle and moral suasion on the matter. In 2023, not by chance, Japarov traveled to Dushanbe ahead of the consultative meetings in order to meet [Tajikistan's president Emomali] Rahmon bilaterally.

This was a sign of the opening of a new phase, diplomatically. While there were 30+ years of negotiation without resolution, several factors were at play in more recent years, which precipitated the agreement. The conflicts of 2022 worked as a trigger, an escalation that needed diplomacy to de-escalate.

The two diplomatic machines finally managed to find a common ground. It’s important that the agreement was reached without [overt] mediation from outside. Part of the protracted process was also the meddling or attempted meddling of neighboring countries and great powers in the process.

Both leaderships in Kyrgyzstan and Tajikistan pushed back against this meddling, emphasizing how the resolution of the border dispute must have come from a bilateral dialogue. They even kindly rejected a mediation proposal coming from [Kazakhstan’s president Kassym-Jomart] Tokayev, for example.

ФКБ: На региональном уровне обе стороны, вероятно, извлекли уроки из истории о водохранилище Кемпир-Абад. Тогда Кыргызстан и Узбекистан сумели разрешить пограничные споры, договорившись об обмене землями вдоль обсуждаемых пограничных линий. Мы не знаем точно, изучали ли кыргызские и таджикские переговорщики соглашение Кемпир-Абад, но можем сказать, что оно стало дополнительным толчком, особенно для Кыргызстана, для поиска дипломатических решений.

Также повлияли на ситуацию консультативные встречи лидеров Центральной Азии. В закрытом формате соседние государства оказывали мягкое давление и убеждали стороны пойти на компромисс. Не случайно накануне этих встреч в 2023 году Жапаров отправился в Душанбе, чтобы провести двусторонние переговоры с Эмомали Рахмоном.

Это стало признаком открытия новой фазы, дипломатической. Хотя более 30 лет переговоры тянулись без разрешения, в последние годы  появилось несколько факторов, стимулировавших соглашение. Конфликты 2022 года послужили спусковым крючком, эскалацией, и для смягчения ситуации потребовалась дипломатия.

Двум дипломатическим машинам наконец удалось найти общую почву. Важно, что соглашение было достигнуто без [явного] давления извне. Одной из причин того, что процесс настолько затянулся, было вмешательство — или попытки вмешательства — в процесс соседних стран и великих держав.

Лидеры как Кыргызстана, так и Таджикистана выступали против любого вмешательства, подчёркивая, что разрешение пограничного спора  возможно лишь в результате двустороннего диалога. Они даже любезно отклоняли предложения о посредничестве, например, поступившее от [президента Казахстана Касым-Жомарта] Токаева.

«Власть»: Одержала ли какая-либо из сторон дипломатическую победу благодаря этому соглашению?

FCB: While the content of the agreement is not public, neither side has “won” in terms of either territory or diplomacy against each other — and they would have not signed it otherwise. They probably won against those who bet that there would not be a resolution and expected either a war or an escalation of the border conflict. Instead, both countries can now claim that they worked for peace and stability in the region.

ФКБ: Хотя содержание соглашения не опубликовано в открытом доступе, ни одна из сторон не «выиграла» ни с точки зрения территории, ни с точки зрения дипломатии. Впрочем, в противном случае соглашение никто бы не подписал. Вероятно, можно сказать, что обе страны выиграли у тех, кто делал ставку на провал соглашения или ожидал войны, либо эскалации пограничного конфликта. Теперь оба государства могут утверждать, что работали исключительно ради мира и стабильности в регионе.

«Власть»: Какую роль сыграла общественность в поиске решения?

FCB: People in border villages had no say in resolving disputes and were simply given the final decision, which was made through a secretive, hierarchical, and politicized process. The media was barely allowed to comment or report on the issue, unless there was a meeting of the two border commissions.

Speculations were clamped down and this goes hand in hand with the consolidation of the “power vertical” in Kyrgyzstan. The crackdown on media was also reflected in how the situation on the border was severely underreported, partly to give it a connotation of “high security” but also to prevent misinformation and the spreading of fake news that could have been weaponized by other politicians.

If there were losers, these could be some of the border communities that will have to relocate, like in the case of Kempir Abad.

ФКБ: У людей в приграничных сёлах не было права голоса в разрешении споров. Им просто спустили окончательное решение, которое принималось в ходе секретного, иерархического и политизированного процесса. СМИ едва разрешалось комментировать или сообщать о проблеме, если только не проводилось заседание двух пограничных комиссий.

Все обсуждения подавлялись — это типично для укрепления «вертикали власти» в Кыргызстане. Репрессии против СМИ привели к тому, что о ситуации на границе почти никто не писал. Отчасти это делалось для того, чтобы придать делу оттенок «высокой безопасности», но также для предотвращения дезинформации и распространения фейковых новостей, которые могли быть использованы другими политиками.

Если в этой истории были проигравшие, то это некоторые приграничные общины, жителям которых придётся переехать, как это было в случае с Кемпир-Абадом.

«Власть»: Как поменяется жизнь в Центральной Азии после приграничного соглашения?

FCB: The resolution of the dispute is now more significant because Central Asia is increasingly connected, integrated, and interlinked within itself, through new projects of economic, transport, and energy cooperation. The Kyrgyz–Tajik section of the CASA-1000 project is now complete after many years in the making. Before, during, and after the clashes, Kyrgyz engineers were still traveling to Dushanbe to work on the transmission line together with their Tajik colleagues.

To keep up with the region's growing connectivity, clearly defining their border is the least these two countries can do to align with Central Asia's organic developments and benefit from increased cross-border movement. Demographic pressure, especially in Tajikistan, is driving migration northward, while water scarcity remains a challenge. All these issues made it imperative to establish a framework of dialogue.

ФКБ: Центральная Азия становится всё более связанной, интегрированной и внутренне переплетённой через новые проекты экономического, транспортного и энергетического сотрудничества. В этом контексте разрешение давнего спора приобретает особое значение. Кыргызско-таджикский участок проекта CASA-1000 завершён после многих лет разработки. До, во время и после столкновений кыргызские инженеры всё ещё ездили в Душанбе, чтобы работать над линией электропередачи вместе с таджикскими коллегами.

По мере усиления региональной взаимосвязи важнейшей задачей становится чёткое определение границ, позволяющее двум странам адаптироваться к естественным изменениям в Центральной Азии и использовать преимущества увеличенного потока людей и товаров через границу. Демографическое давление в Таджикистане ведет к миграции на север, а нехватка воды остаётся сложной проблемой. Всё это требует выработки эффективного механизма диалога.

«Власть»: Будет ли соглашение действовать в будущем? Что, если в Кыргызстане и/или Таджикистане произойдёт переход власти?

FCB: These agreements will be respected, even if the leadership in either or both of these countries change. The deal will hold: There have been no instances of revanchism or revisionism years and decades after other borders have been agreed upon. I don’t see why that particular segment would have to be disputed in the future. The absence of an agreement had been a factor of destabilization.

These kinds of territorial agreements are generally not subject to renegotiation. But we need to be aware that, as is the case now with a number of Western leaders, in foreign policy or even international law, nothing is really set in stone.

The understanding that the safety and stability of one country means the safety and stability of all countries in Central Asia has finally matured.

ФКБ: Эти соглашения будут соблюдаться, даже если руководство в одной или обеих странах изменится. Всё останется в силе: когда согласовывались другие границы — ни годы, ни десятилетия спустя не было случаев реваншизма или ревизионизма. Не думаю, что возникнут проблемы в будущем. А вот отсутствие соглашения было фактором дестабилизации.

Такого рода территориальные соглашения, как правило, не подлежат пересмотру. Но надо понимать, что, как это подтверждает современная история стран западных лидеров, во внешней политике или даже в международном праве ничто не высечено в камне.

Наконец-то вызрело понимание, что безопасность и стабильность одной страны означает безопасность и стабильность всех стран в Центральной Азии.