Монах, стоящий в тени на закате в Паро-дзонге. Фотография: Flickr, Крейг Аллен. CC BY-NC-ND 2.0 [рус]

Статья Абишека Будхатоки была впервые опубликована Nepali Times. Сокращённая версия материала предлагается на Global Voices в рамках соглашения о совместном использовании контента.

Как плавно и неспешно из медитативной тишины возникает мандала [рус], так новая волна духовного кино меняет киноиндустрию Бутана.

Это возрождение — не просто новый художественный тренд, это диалог между традициями и современностью.

Стиль близок к тому, что Пол Шредер описал в своей книге «Трансцендентальный стиль в кино». Вместо привычного психологического реализма здесь внимание сосредоточено на духовной стороне через минималистичную операторскую работу, сдержанную актёрскую игру и монтаж, который не навязывает зрителю жёсткую сюжетную структуру.

Как и буддийская практика медитации, эти фильмы предлагают аудитории наблюдать за сложностями жизни осознанно, выходить за пределы очевидного сюжета и прикасаться к глубинным течениям человеческого опыта.

В центре этого движения — Кхьенце Норбу — личность духовной мудрости и искусства. Норбу не только режиссёр, но и буддийский лама (духовный учитель или мастер), которого считают воплощением святого XIX века Джамьянга Кхьенце Вангпо [рус].

Дебютный фильм Норбу «Кубок» (1999) рассказывает о молодых монахах в гималайском монастыре, которые увлечены футболом. Это история о том, что духовность может гармонично сосуществовать с мирскими интересами. Этот фильм стал знаковым для кинематографа Бутана — вдохновением послужил опыт Норбу на съёмках «Маленького Будды» [рус] (1993), где он ассистировал Бернардо Бертолуччи.

В своей последней картине «Свинья на переправе» (2024) Норбу работает с буддийской концепцией бардо, пограничного пространства между смертью и перерождением [рус], где сознание движется между растворением и трансформацией.

Главный герой фильма, Долом, становится метафорической свиньей на метафизическом перекрестке, его путешествие — это переплетение глубоко укоренившихся привязанностей и потенциал духовного освобождения. Буддизм рассматривает его переход как уникальную возможность для сознания освободиться от пут вины, стыда и невежества, предлагая более объёмное понимание реальности.

В картине смерть — это не конец, а шанс обрести осознанность. Жизнь изображается как своего рода сон, в котором люди могут обрести свободу через борьбу с собой. Когда фильм внезапно обрывается чёрным экраном — судьба Долома остаётся неясной. Финал предлагает зрителям заглянуть внутрь себя и подумать о времени, когда жизнь не давала однозначных ответов.

«Свинья на переправе» — фильм о глубоких духовных прозрениях, однако технически он уступает предыдущим работам Норбу, таким как «Путешественники и маги» и «Хема Хема». Фильм кажется менее отточенным и иногда утрачивает ритм, когда визуальные образы не успевают за глубиной идей, которые режиссёр стремится передать.

Впрочем, это несовершенство может быть намеренным — отражением центральной темы фильма о присущей жизни непредсказуемости.

Одновременно с голосом Кхьенце Норбу в киноиндустрии Бутана зазвучал и убедительный голос его ученика Паво Чойнинга Дорджи. Дорджи был помощником режиссёра Норбу в его фильме «Вара: благословение», а позже продюсировал «Хема Хема: пой мне песню, пока я жду».

Первый фильм Дорджи в роли режиссёра «Лунана: як в классной комнате» (2019) привлёк международное внимание к кинематографу Бутана. В последнем фильме «Монах и ружьё» (2023) талант режиссёра раскрылся в полной красе. Действие происходит в 2006 году, во время перехода королевства к демократии [рус], перед зрителем разворачивается история общества, балансирующего на тонкой грани между традиционными ценностями и современными политическими процессами.

С помощью нарратива, связавшего сельского монаха, выборного чиновника и жителей деревни, Дорджи создаёт изящную критическую историю демократического обновления, которая выходит далеко за рамки политического процесса. В фильме появляется Рональд Колман — явная аллюзия на актёра Рональда Колмана из фильма «Потерянный горизонт», чья роль здесь символизирует Соединённые Штаты.

Истинная гениальность фильма заключается в способности режиссёра раскрывать культурные сложности через, казалось бы, обыденные истории. Дорджи использует фиктивные выборы в Бутане как тест для изучения того, как внешнее политическое влияние может нарушить общинную гармонию, подчеркивая напряжённость между навязанными демократическими идеалами и социальными структурами коренного населения.

Образы оружия, телевидения и международных СМИ — метафоры культурного проникновения, предполагающие, что истинный прогресс заключается не во внешних подсказках, а в поддержании фундаментальных человеческих связей и коллективного счастья. Фильм предлагает тонкое послание, особенно в контексте недавних демократических потрясений в Соединённых Штатах.

Сатира в фильме «Монах и ружьё» выглядит скорее сдержанной, чем острой. Осторожная режиссура Дорджи превращает потенциально глубокий культурный анализ в блёклый, незапоминающийся нарратив. Итогом становится картина, которая не вызывает сильных эмоций.

На бутанскую кинематографию исторически сильно повлияло индийское кино — ранние фильмы часто копировали болливудские мотивы. Однако за последние два десятилетия наметился ощутимый прогресс: режиссёры всё чаще находят собственные творческие ориентиры.

У бутанского кино светлое будущее, учитывая, что многие отечественные кинематографисты, наконец, обрели оригинальный голос. Возможно, это движение можно назвать «Cinéma du Dharma», термин, который легко представить на страницах журнала Cahiers du Cinéma.

Помимо Норбу и Дорджи, новую волну Бутана представляют и другие талантливые режиссёры: Дечен Родер, Таши Гьелтшен, Карма Такапа и Угьен Вангди. Также можно упомянуть Аруну Бхаттараи, чей полнометражный документальный фильм «Агент счастья» (2024) — о человеке, который измеряет уровень счастья в стране, а в процессе путешествия подшучивает над идеей валового национального счастья.

Кинематографисты Бутана, как и участники трансформирующих кинодвижений по всему миру, переосмысливают нарративы, основанные на их культурной идентичности. Их подход выходит за рамки географии, предлагая философское размышление, которое соединяет духовное восприятие с творческим диалогом.

Они создают новый, особый язык кино через фильмы, которые отвергают традиционные повествовательные схемы и западные кинематографические стандарты.