Афганская женщина с детьми пытается согреться у костра в трущобах Исламабада. Фотография автора

Афганские беженцы в Пакистане оказались в ловушке. Даже закон не гарантирует им защиты. В центре международной системы оценки знаний английского языка (IELTS) в Исламабаде Париса Азими дрожащими руками поправляет шарф, закрывающий её лицо. Стоящий рядом Забиулла избегает встречаться взглядом с окружающими. Их страх перед возможным провалом на экзамене отошёл на второй план — они больше боятся, что их вычислят.

Сейчас в Пакистане ужесточились [анг] полицейские репрессии в отношении афганских беженцев, а потому сокрытие личности стало вопросом выживания. «Полиция не делает различий между легальными и нелегальными беженцами», — говорит адвокат Мониза Какар.

Английский — не их родной язык, и сдача экзамена — единственная надежда на поступление в зарубежные университеты, что подпитывает мечту о лучшей жизни. Хорошая оценка на экзамене — шанс освободиться от жизни в атмосфере постоянного страха в Пакистане, где над каждым дамокловым мечом нависает вероятная депортация. Однако альтернатива — возвращение в Афганистан — вообще не вариант для таких женщин, как Париса. Запрет «Талибана» на женское образование [анг] с 2021 года уничтожил любую возможность начать лучшую жизнь.

«У нас нет дома, — рассказала Париса Global Voices. — В Пакистане, несмотря на наличие действующей визы и карточек подтверждения регистрации (POR), с нами обращаются как с преступниками. А в Афганистане нам даже не разрешают помечтать».

Комиссия по делам афганских беженцев (CCAR) сообщает [анг], что в Пакистане проживает около 2,9 млн афганских граждан, как с документами, так и без них.

Крайний срок массовой депортации

Отношения между Пакистаном и Афганистаном значительно ухудшились после падения Кабула в 2021 году [анг]. Для афганцев-нелегалов 1 ноября 2023 года был утверждён первый крайний срок возвращения [анг] на родину. Согласно отчёту [анг] Управления ООН по координации гуманитарных вопросов (УКГВ), около 80 000 нелегальных и более 52 000 легальных афганских беженцев вернулись из Пакистана в 2024 году.

Однако ситуация продолжала ухудшаться. Министр внутренних дел Пакистана Мохсин Накви объявил [анг], что с 31 декабря 2024 года афганским гражданам разрешено будет находиться в Исламабаде только с сертификатом об отсутствии возражений (NOC), выданном Управлением заместителя комиссара.

В ходе последних событий федеральное правительство Пакистана разработало план [анг] переселения афганских беженцев, в настоящее время проживающих в Исламабаде и Равалпинди. К 31 марта людей должны перевести в другие районы перед окончательной репатриацией [анг] в Афганистан.

Из огня да в полымя

Сидя в углу в центре тестирования IELTS, Париса, 22-летняя афганская студентка-беженка, рассказывает свою историю с тихой усталостью. Она приехала в Пакистан в 2022 году из Афганистана, где ей и её сестрам запретили учиться, и будущего у неё в одночасье не стало. Но и два года спустя девушка не знает, что её ожидает в грядущем, только теперь уже в стране, которая когда-то предоставила ей убежище.

«Это не по-человечески», — говорит она, вспоминая своё выживание в Пакистане. Поиск работы, получение образования [анг] или просто перемещение по городу были постоянной проблемой: «Мы не могли найти работу, но даже если находили, то не получали документов. Я работала в медицинском центре, занимаясь вводом данных, но это ни к чему не привело».

Париса, родом из Бамиана в Центральном Афганистане, но выросшая в Кабуле, хотела продолжить учиться в Пакистане. Однако для афганской студентки такой путь крайне сложен. Университеты отказывают в приеме, банковские счета блокируются из-за отсутствия компьютеризированной национальной идентификационной карты (CNIC), а политика правительства ограничивает доступ к высшему образованию.

Каждый прожитый день — в страхе депортации. Репрессии правительства в отношении афганских беженцев усилились [анг], а потому на плечи студентов — Парисы, в том числе — лёг груз неопределённости. «Это расстраивает, — говорит девушка. — Визовые сборы продолжают расти, а когда мы подаём заявление, нам отказывают без объяснения причин. Мы застряли».

Но хуже бюрократических проблем — повседневная дискриминация.

«В Равалпинди к нам пристают в общественных местах, — делится она.  — Нас оскорбляют на пенджабском языке. Вычисляют по лицам. Однажды нас избили в парке, а когда мы позвонили в полицию, то сотрудники повесили трубку, как только поняли, что мы афганские беженцы».

Когда Париса говорит о произвольных задержаниях и преследованиях [анг] со стороны полиции, у неё сжимается горло: «Если у вас есть деньги или власть, вы можете избежать неприятностей. Но если их нет, то это уже другая история».

Несмотря на страх, Париса не перестаёт мечтать. Её страсть — математика и физика, и она надеется учиться в Канаде, где, как она верит, наконец-то сможет обрести покой.

Неопределённое будущее

«Мы не уверены в своём будущем здесь, — говорит девушка. — Мы не можем вернуться в Афганистан, но в Канаде я могу продолжить учебу. Я хочу стать физиком».

Но в нынешней атмосфере люди просто задыхаются. Очередным тяжким грузом лёг свежий правительственный приказ о негласном выселении беженцев из крупных городов. Возможно, после 31 марта [анг] афганским беженцам вообще запретят жить в Исламабаде или Равалпинди, о чём упоминает Париса: «У меня были планы остаться в Равалпинди, но теперь даже это кажется неопределённым. Мы не знаем, что будет завтра».

Жизнь в страхе, нестабильности и отсутствии контроля разрушительна, как говорит девушка: «Постоянное давление. У меня болит голова от стресса. Мы пытаемся забыться, но страх всегда рядом».

Тем не менее, несмотря ни на что, она по-прежнему благодарна: «Не все пакистанцы относятся к нам плохо. Многие люди добры, проявляют сочувствие и ведут себя уважительно». Перед уходом Париса оставляет послание правительству Пакистана: «Тяжёлые времена наступают для всех. Капля понимания обретает большое значение. Иногда деньги — это не всё. Человечность важнее».

Её голос крепнет. Надежда хрупка, но всё ещё жива: «Однажды всё изменится к лучшему».

Правовой статус не имеет значения

Пакистанский адвокат Мониза Какар, работающая с афганскими беженцами [анг], рассказала Global Voices во время личного интервью, что для властей правовой статус афганских беженцев в Пакистане совершенно не важен. Например, в Синде пуштунов преследовали [анг] под предлогом идентификации граждан Афганистана: «Полиция не делает различий между зарегистрированными и незарегистрированными беженцами. Служащие требуют взяток. Тех, кто платит, пощадят, а остальным грозит депортация. Были случаи, когда полицейские просто рвали действующие документы, если беженцы не могли заплатить».

Мониза добавила, что правительство пыталось оправдать такие действия, ссылаясь на экономическую нестабильность страны, уличную преступность и предполагаемые связи между афганскими беженцами и терроризмом: «У этого нарратива нет юридической основы. Если бы эти беженцы действительно были вовлечены в террористическую деятельность, это бы отразилось в их судебных разбирательствах. Я не встретила никаких дел о терроризме против афганских беженцев».

Она также подчеркнула бедственное положение афганских учащихся: «Тысячи учеников, некоторым из которых было всего семь лет, предстали перед судом. Правительство приостановило приём студентов, отказало в продлении виз и прекратило попытки легализовать пребывание. Афганские женщины сталкиваются с препятствиями при поступлении в центры профессиональной подготовки, и даже в Афганистане не могут продолжить учиться».

Мониза Какар подчеркнула, что проблемы в Пакистане усугубляются из-за отсутствия закона о беженцах [анг]: «Отсутствие правовой защиты превращает беженцев в инструмент политической и экономической эксплуатации. Эффективная правовая база обеспечит справедливые процедуры и взаимную ответственность между беженцами и государственными учреждениями».