Поляна Таулу, слияние рек София и Псыш. Архыз, Карачаево-Черкесия, Западный Кавказ, Россия. Фотография: Вячеслав Аргенберг, Wikimedia commons. CC BY 4.0

По состоянию на ноябрь 2024 года в продолжающейся российско-украинской войне, согласно общедоступным данным, погибло около 200 человек из Кабардино-Балкарии, 150 из Карачаево-Черкесии и 200 из Республики Адыгея, а также около 250 чеченцев и 910 дагестанцев. Все они родом из Северо-Кавказского региона России, самой «мусульманской» части страны. Неизвестно, занижены ли эти цифры, и если да, то в какой степени.

Доля призывников с Северного Кавказа выглядит непропорциональной. Уровень смертности — число смертей на 10 000 мужчин в возрасте от 16 до 61 года — составляет 8 в Кабардино-Балкарии, 11 в Карачаево-Черкесии и 14 в Адыгее. Для сравнения, в Москве этот показатель — 2, а в Санкт-Петербурге — 4, хотя численность населения Москвы в шесть раз превышает численность населения трёх кавказских республик вместе взятых. Участие кавказских народов в этой войне особенно спорно, учитывая исторические травмы — от жестокой экспансии Российской империи и принудительных депортаций в советский период до современных репрессий Кремля. Хотя регион может казаться лояльным центральной власти, на то, чтобы добиться подобного имиджа, Кремлю потребовалось два столетия репрессий.

Северный Кавказ был завоеван в 1864 году после столетней Кавказской войны — самой продолжительной в истории Российской империи. Война закончилась массовыми убийствами и изгнанием около миллиона черкесов в Османскую империю. В результате большая часть черкесского народа проживает за пределами исторической родины, и лишь меньшинство осталось на своей земле.

Это событие в российской историографии называют «черкесским мухаджирством» («черкесским переселением»). Однако для черкесов за пределами России, особенно в Турции и на Ближнем Востоке, это «черкесский геноцид» [анг] («цицекун»). По состоянию на 2024 год только Грузия [анг] официально признает массовую депортацию черкесов геноцидом. Аналогичную идею сейчас рассматривает Верховная Рада Украины: в июне 2024 года в СМИ писали о постановлении о признании геноцида черкесов во время Кавказской войны 1763–1864 годов Российской империей. Однако проект «украинского ирредентизма» — притязания не только на аннексированный Крым и так называемые ДНР/ЛНР, но и на Кубань как на исторически украинскую территорию, — идёт вразрез с черкесским национальным проектом, поскольку оба государства претендуют на одни и те же исконные земли.

Global Voices поговорили с известным журналистом и правозащитником Муратом Темировым, этническим черкесом из России, о том, как черкесы поддерживают связи, несмотря на разбросанность по всему миру, а также о том, существует ли единое черкесское национальное движение и каковы его цели.

Global Voices (GV): Удаётся ли черкесам сохранить национальное единство, несмотря на миграцию?

Murat Temirov (MT): Yes, a certain connection is maintained, though not necessarily unity.  This connection among Circassians is preserved not only through language, norms of behavior, and traditional clothing but also through a shared tragedy.

The mass deportation, essentially genocide, carried out by the Russian Empire against the Circassians in the 18th and 19th centuries — when Circassians were expelled from their native lands and replaced with loyal populations — serves as a point of consolidation for Circassian identity.

Any Circassian in the world, from Australia to Canada, will tell this story in more or less detail.

The shared identity of the Circassians persists, in part, due to this tragedy. However, I believe it is not entirely beneficial that this tragedy anchors their collective focus in the past. A healthy community should aim toward something more, toward achieving victory.

Мурат Темиров (МТ): Это не обязательно единство, но да, какая-то связь сохраняется. Черкесов объединяет не только язык, нормы поведения и традиционная одежда, но общая трагедия.

Массовая депортация, по сути геноцид Российской империи против черкесов в XVIII и XIX веках, когда черкесов изгоняли с родных земель и заменяли лояльным населением, служит точкой консолидации черкесской идентичности.

Любой черкес в мире, от Австралии до Канады, может рассказать эту историю более или менее подробно.

Общая идентичность черкесов сохраняется отчасти благодаря этой трагедии. Однако я считаю, что не совсем полезно, чтобы фокус целой нации был направлен в прошлое, на общую беду. Здоровое сообщество должно стремиться к чему-то лучшему, к победе.

GV: Существует ли единое черкесское движение в диаспоре? Нацелено ли оно на репатриацию и возвращение статуса коренного народа?

MT: No, there is no unified movement. There are fragmented organizations, often based on regional or local associations. In Turkey, for instance, there are numerous influential organizations like Kafkas Vakfı and Çerkes Vakfı. They are influential but largely avoid engaging in current political matters.

There have been attempts to create a unified pan-Adyghe movement. Three years ago, I proposed holding a Unified Circassian Congress in Belgrade. We began preparations but did not complete them.

From my perspective, creating a unified Circassian movement under current circumstances is impossible. I once had the idea of establishing a Circassian Analytical Center to regularly provide these fragmented organizations with materials and recommendations on key issues involving actors like Ukraine, the United States, and the United Kingdom. This analytical center would have been the first step toward a Circassian movement because analysis must precede action. However, this idea has not yet garnered support or been realized.

The right of Circassians to return to their native lands will only be possible with recognized statehood. There are certainly ideas for restoring statehood, but their realization would only be feasible in the context of a global war, requiring military force — which does not currently exist.

МТ: Нет, единого движения не существует. Есть раздробленные организации, часто основанные на региональных или местных объединениях. Например, в Турции действует множество значимых организаций, таких как Kafkas Vakfı [тур] и Çerkes Vakfı [тур]. Они влиятельны, но в основном избегают участия в текущих политических вопросах.

Были попытки создать единое общеадыгское движение. Три года назад я предложил провести в Белграде Единый черкесский конгресс. Мы начали подготовку, но не завершили проект.

С моей точки зрения, создание единого черкесского движения в нынешних условиях невозможно. Когда-то у меня была идея Черкесского аналитического центра, который бы регулярно поставлял разрозненным организациям материалы и рекомендации по ключевым вопросам, касающимся таких акторов, как Украина, США и Великобритания. Этот аналитический центр стал бы первым шагом к черкесскому движению, поскольку действию должен всегда предшествовать анализ. Однако эта идея пока не получила поддержки.

Право черкесов вернуться на родные земли будет возможно только при признанной государственности. Конечно, есть идеи по восстановлению государственности, но сделать это возможно лишь в условиях глобального конфликта, требующего военной силы, которой в настоящее время нет.

GV: Верно ли, что черкесский национальный проект противоречит не только неоимперским амбициям России, но и радикальному украинскому националистическому проекту, в рамках которого Кубань — исключительно украинская земля, без черкесов?

MT: Yes, that is true.  On Circassian lands, those we now call Ukrainians appeared relatively late, just over 200 years ago. These events are well-documented in Russian and non-Russian historical sources.

The so-called Kuban Ukrainians are natural competitors for us. They seized our lands and consider them theirs, with Zelenskyy almost declaring them exclusively Ukrainian. I personally see them as no less dangerous rivals than the Russians.

Yes, this is a global redivision, a world war; it is inevitable, and it is unclear who else will lay claim to our land. However, the fact that we were expelled gives us the right to this land because such a crime has no statute of limitations, and sooner or later, there will be accountability. If not the current perpetrators, then their descendants.

МТ: Да, это так. На черкесских землях те, кого мы сейчас называем украинцами, появились сравнительно поздно, чуть более 200 лет назад. Эти события хорошо описываются в русских и нерусских исторических источниках.

Так называемые кубанские украинцы для нас естественные конкуренты. Они захватили наши земли и считают их своими, а Зеленский чуть ли не объявил их исключительно украинскими. Лично для меня это не менее опасные соперники, чем русские.

Да, это всемирный передел, мировая война, она неизбежна, и непонятно, кто ещё будет претендовать на нашу землю. Однако тот факт, что нас выселили, даёт нам право на эту землю, потому что такое преступление не имеет срока давности, и рано или поздно за него придётся ответить. Если не нынешним преступникам, то их потомкам.

GV: Какова ваша позиция относительно предложения украинской Рады признать геноцид черкесов, учитывая обсуждаемые нами вопросы?

MT: Yes, I’ve heard this news. It is not yet clear in what form this recognition will come — as a law? I’m not sure Ukraine is prepared to take such a large-scale step, so I believe it will likely be a declaration similar to the one adopted by the Georgian Parliament, without legal consequences.

I, of course, welcome this step by the Ukrainian authorities but do not expect it to bring significant improvements for Circassians in their efforts to reunite on their homeland.

On the contrary, I fear that this move might stigmatize Circassians within Russia, portraying them as collaborators with the enemy. Both Georgia and Russia tend to remember the Circassians when they are in a difficult position. For Georgia, this happened after their defeat in the 2008 war with Russia.
Such declarations often have internal political motivations and are only distantly related to the Circassians themselves.

МТ: Да, я слышал эту новость. Пока неясно, в какой форме будет это признание — в виде закона? Я не уверен, что Украина готова пойти на такой масштабный шаг, поэтому считаю, что это, скорее всего, будет декларация, похожая на принятую парламентом Грузии, без правовых последствий.

Я, конечно, приветствую этот шаг украинских властей, но не ожидаю, что это как-то существенно поможет черкесам в их усилиях по воссоединению на родине.

Напротив, я опасаюсь, что этот шаг может стигматизировать черкесов в России, изобразив их как пособников врага. И Грузия, и Россия склонны вспоминать о черкесах, когда оказываются в трудном положении. Для Грузии это произошло после поражения в войне с Россией в 2008 году.
Заявления, подобные тому, о котором мы говорим, зачастую имеют внутриполитическую подоплеку и к самим черкесам имеют лишь отдалённое отношение.