[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

Global Voices проинтервьюировали чешского фотографа Либу Тейлор, чья работа по документации гуманитарных проектов по всему миру сделала её известной. Покинув Чехословакию в 1968 году из-за вторжения войск Варшавского договора [рус], она занялась съёмками жизни женщин и детей в сложных условиях в Африке, Азии и Латинской Америке. Либа сотрудничала с такими организациями, как ЮНИСЕФ, УВКБ ООН и Фонд спасения детей, чтобы  рассказать о стойкости и силе своих героев, повысить осведомлённость и добиться поддержки гуманитарных проектов. В настоящее время она преподает курс цифровой фотографии в Нью-Йоркском университете в Праге.

В интервью Global Voices она описывает свой путь как фотографа, изгнанницы и женщины за время своей долгой карьеры:

I expect the students to understand that pictures have stories. I'm a documentary photographer. I like the fact that you can tell stories with photography. My scene is to go somewhere, be with the people, and document their everyday lives, problems, and happiness.

Я ожидаю, что студенты поймут, что у фотографий есть истории. Я фотограф-документалист. Мне нравится, что с помощью фотографии можно рассказывать истории. Моя цель — отправиться куда-то, быть с людьми и документировать их повседневную жизнь, проблемы и счастье.

Тейлор вдохновлялась уникальным подходом к документированию конфликтов и съёмке беженцев таких выдающихся фотографов, как Стив Маккарри [рус] из США, Себастьян Салгаду [рус] из Бразилии и Йозеф Куделка [рус] с чешскими и французскими корнями. Также её привлекал художественный стиль чешского фотографа-документалиста Антонина Кратохвила. Для сравнения, она описывает свой стиль фотографии как прямой и почти коммерческий.

Что нужно, чтобы стать фотографом-документалистом

Тейлор использовала разные подходы к созданию фотографий для НПО или агентств ООН, откровенных и говорящих, из машины или в статике, отдельных лиц или групп. Детям, которых она фотографировала, всегда было весело, так как «светловолосый дьявол с аппаратом» привносил что-то новое в скучную рутину деревенской жизни.

Причина, по которой люди на её фотографиях выглядят добрыми, тёплыми, дружелюбными и даже позитивными, несмотря на сложные обстоятельства, заключается в том, что для Тейлор крайне важно, чтобы те, кого она снимает, чувствовали себя комфортно.

When you can’t communicate with language, you mime. You become a pantomime artist. People are generally friendly, even in post-war situations, as in Zimbabwe, when they had terrorist attacks all the time, people were friendly, open, and smiling. Or Indigenous people in Mexico, in survival conditions, old women with huge bags walking somewhere high in the mountains, disappearing from the eye, still very friendly.

Когда вы не можете общаться с помощью языка, вы подражаете. Становитесь артистом пантомимы. Люди, как правило, дружелюбны, даже в послевоенных ситуациях, как в Зимбабве. Хотя там постоянно происходили теракты, люди были дружелюбны, открыты и улыбались. Или коренные народы в Мексике, в условиях выживания, старушки с огромными сумками, идущие где-то высоко в горах, исчезающие из виду, всё ещё очень дружелюбные.

Иногда, чтобы сделать хорошую фотографию, достаточно было сделать всего три-пять снимков, а порой всё получалось с первого раза. Один из таких удачных кадров, сделанный в Кении, — любимый у Тейлор.

One from my first trip to Africa, in Samburu land. I took a picture of a kid standing in front of his house. It was amazing. But the film rewound after the last picture. Someone in London stole all my negatives, but I had one print, and this picture even won first prize.

Одна из моих первых поездок в Африку, в Самбуру. Я сфотографировала ребёнка, стоящего перед домом. Это было потрясающе. Но плёнка перемоталась после последнего снимка. Кто-то в Лондоне украл все мои негативы. У меня остался один отпечаток, и этот снимок даже выиграл первый приз.

Тейлор описывает свой подход к съёмке фотографий для ООН и других НПО:

I have this instinct, but you also must concentrate a lot. It’s not that you lift your camera and click. I used to go with a writer occasionally, but I preferred going off on my own to concentrate on taking pictures. Most of these people were very poor and couldn’t speak English, so someone local usually helped. Often, the best picture is a moment in between posing and doing whatever they were doing. It’s unpredictable, and I have no control over it. There have been situations when I was shooting for UNHCR: refugees, people on the run, people who have settled in another country, they were remaking their life all over again. I've been to the lakes after the Rwanda massacres. You stand there and think, what the hell is going on? This is really, it's almost biblical, the exodus from a country. People coming on boats, being carried because they are too weak, old people and kids crying, and everybody is dirty and hungry. And, the world needs to see what desperate state they are in, to help. Because it's money from donors. It is emotional and difficult.

У меня есть чутьё, но при этом надо также очень сконцентрироваться. Это не то, что вы поднимаете камеру и щёлкаете. Иногда я ходила с автором, но предпочитала делать это одна, чтобы сосредоточиться на съёмке. Большинство из людей, которых я фотографировала, были очень бедны и не говорили по-английски, поэтому обычно помогал кто-то из местных. Часто лучший снимок — это миг между позированием и реальной жизнью. Это непредсказуемо, и я не могу это контролировать. Были ситуации, когда я снимала для УВКБ ООН: беженцев, людей в бегах, людей, которые обосновались в другой стране, которые перестраивали свою жизнь заново. Я была на озёрах после резни в Руанде. Ты стоишь там и думаешь: что, чёрт возьми, происходит? Это, правда, почти библейское, исход из страны. Люди прибывают на лодках, их везут, потому что они слишком слабы, старики и дети плачут, все грязные и голодные. И мир должен увидеть, в каком отчаянном положении они находятся, чтобы помочь. Потому что это деньги от доноров. Это эмоционально и сложно.

Тейлор отметила, что быть голосом тех, кого нужно услышать, важно, потому что люди на Западе часто избегают сталкиваться с бедностью. Что касается вечного вопроса, почему бы ей самой не вмешаться:

Aid workers come before us. It's their job; they know how to deal with it and speak the local language. If I saw someone collapsing, I’d call for help but wouldn’t move them myself because I'm not medically trained. I remember in Congo, after the Rwanda massacres, a photographer said he couldn't take pictures because he was so shocked. But we’re there to take pictures. Other people come to feed them and provide medical help.

Раньше всех появляются сотрудники гуманитарных организаций. Это их работа; они знают, как с этим справляться, и говорят на местном языке. Если бы я увидела, что кто-то падает, я бы позвала на помощь, но сама бы не взялась переносить человека, потому что у меня нет медицинского образования. Я помню, как в Конго после резни в Руанде фотограф сказал, что не может снимать, потому что он в шоке. Но мы там, чтобы фотографировать. Чтобы накормить и оказать медицинскую помощь приходят другие люди.

В то же время она считает, что фотограф должен проявлять сочувствие и чуткость к людям, одновременно управляя их эмоциональными реакциями.

От изгнания к совершенству

В 1968 году, на фоне растущей политической напряжённости и ввода советских войск [рус], восемнадцатилетняя Либа Тейлор решила покинуть Чехословакию. При поддержке отца она автостопом добралась от австрийской границы до Великобритании в поисках свободы. Оказавшись там, несмотря на свой плохой английский, она поступила в университет, съездила в Мексику и открыла в себе страсть к фотографии.

David Hurn from Magnum asked, at some opening exhibition in Bristol, whether all Czechs are photographers, as he was a great friend of Joseph Koudelka, and invited me to join his school of documentary photography in Newport in Wales that he just set up, and where were about 10 people overall… Five years of university education and I ended up being unemployed photographer, because I had to go freelance [laughing]. And, there was no interest in photographers, except for newspapers, but they used to have their own ones.

Дэвид Хёрн из Magnum спросил меня на открытии какой-то выставки в Бристоле, все ли чехи — фотографы, поскольку он был большим другом Йозефа Куделки [рус], и пригласил меня присоединиться к его школе документальной фотографии в Ньюпорте в Уэльсе, которую он только что основал, и где было всего 10 человек… Пять лет университетского образования, и я оказалась фотографом без работы, потому что мне пришлось стать фрилансером [смеётся]. И никто не интересовался фотографами, кроме газет, но у них раньше были свои специалисты в штате.

Однако Либа так зарекомендовала себя, работая в различных британских НПО, что её пригласили агентства ООН, включая УВКБ ООН и ЮНИСЕФ, для съёмки сильных изображений для их кампаний. Вспоминая это путешествие, Либа упоминает, что сама она, как чешка в изгнании в Англии, была де-факто беженкой, но с иным официальным статусом и лучшими условиями, чем те, которые она запечатлела.

На вопрос о том, как её воспринимали люди, которых она фотографировала, она ответила:

I was white because of the reactions. For kids, sometimes I was the first white person they ever saw. Older ones found it hilarious. Little kids would scream, thinking I was the white devil because they'd never seen anyone white.

Что касается реакций, то я была белой. Для детей иногда я была первым белым человеком, которого они когда-либо видели. Старшие находили это забавным. Маленькие могли пугаться, думая, что я белый дьявол, потому что они никогда не видели никого светлокожего.

Тейлор довелось наблюдать за человечеством в его худшем проявлении в кризисах, с невообразимыми страданиями и смертью. Она подчёркивает необходимость сочувствия и осознания глобальных проблем, противопоставляя понимание колониальной истории в Великобритании страху и ксенофобии, с которыми она столкнулась в посткоммунистических обществах. Фотограф считает, что таким обществам нужно время, чтобы развиться и стать более открытыми и принимающими.

Либа вернулась в Чешскую Республику из-за изменений в фотоиндустрии с появлением цифровых камер и из любви к своей стране. К этому времени она достигла возраста, когда большинство её друзей либо умерли, либо вышли на пенсию. Однако возвращение стало своего рода культурным шоком: некоторые чехи, ограниченно контактировавшие с внешним миром за пределами отпускных поездок, не полностью понимали её работу.

You realize that the kind of 40 years of communism here just created a certain type of person. It just takes a long time for society to change, develop, and go on into a different world.

Ты вдруг осознаёшь, что 40 лет коммунизма здесь просто создали определённый тип человека. Обществу требуется много времени, чтобы измениться, развиться и перейти в другой мир.

О женской силе

Рассказывая истории из своей полной приключений жизни, Тейлор упомянула о путешествии на грузовом самолете в Сомали и Сомалиленд для ЮНИСЕФ, где она стала свидетельницей разрушительных последствий войны, но даже там отыскала сильных женщин.

Somalis are beautiful people with fantastic faces. After the war, I went back to Somaliland several times and met with amazing Edna Adan. She worked in Europe, with WHO, has fantastic English, with a perfect British accent. After the war she went back to Somaliland, which was destroyed, people had nothing to eat, and they were dying, so she decided to invest all her savings into a hospital. She built a huge maternity hospital, only for mothers with babies, and it served to help others in need. Edna traveled the world and she spent her life exchanging contacts, requesting sponsorships for this hospital. She is one of the most incredible people in the world, always active and eloquent, but never selling anything, just telling the stories of people. Very touching. She asked for medicines and received them, and they were hard to get, as anything else.

Сомалийцы — прекрасные люди с фантастическими лицами. После войны я несколько раз возвращалась в Сомалиленд и встречалась с потрясающей Эдной Адан [рус]. Эдна работала в Европе, в ВОЗ, у неё фантастический английский, с идеальным британским акцентом. После войны она вернулась в разрушенный Сомалиленд, где люди умирали от голода, и решила вложить все свои сбережения в больницу. Она построила огромный родильный дом, для матерей с младенцами, и он служил для помощи другим нуждающимся. Эдна путешествовала по миру и провела всю жизнь, обмениваясь контактами, уговаривая людей спонсировать больницу. Она одна из самых невероятных женщин в мире, всегда активная и красноречивая, но никогда ничего не продавала, просто рассказывала истории людей. Очень трогательно. Она просила лекарства и получала их, хотя их было трудно достать, как и всё остальное.

На вопрос, видит ли она особую силу в женщинах в послевоенных обществах, поскольку женщины и дети часто становятся объектами её фотографий, Тейлор ответила:

The power of women, yes, since I worked [always freelance] for aid agencies and UN, they focused mainly on women. The women did most of the work while the men sat around drinking the local brew.

People often ask me about another powerful woman Angelina Jolie, whom I met in some of my missions. Angelina was amazing — young, modest, and genuinely interested in people. She would sit with locals for hours under the tree and ask questions. She raised a lot of charity support.

Женская сила, да, поскольку я работала [всегда внештатно] в гуманитарных организациях и ООН, они в основном фокусировались на женщинах. Женщины выполняли большую часть работы, пока мужчины сидели и потягивали местное пиво.

Люди часто спрашивают меня о другой влиятельной женщине Анджелине Джоли [рус], с которой я познакомилась в своих миссиях. Анджелина была потрясающей — молодой, скромной и искренне интересовавшейся людьми. Она часами сидела с местными жителями под деревом и задавала вопросы. Она собрала много благотворительной поддержки.

Тейлор заключает:

Things have changed quite a lot, and now it seems more complicated, the visuals are often misused. I remember people claiming: “You come here, take pictures, and leave, and people who see these pictures think we live in a poor existence, but nobody comes and helps us.” It is a slogan “You help yourself; we help you to help yourselves.” And you should know, that these people are not just sitting and waiting for aid, but in some circumstances, when there’s no condition to survive, they don’t have another choice. They will die if they are not helped. We are the ones, who share responsibility, including for climate change.

Всё сильно изменилось, и теперь кажется более сложным, визуальные материалы часто используются неправильно. Я помню, как люди говорили мне: «Вы приходите сюда, фотографируете и уходите, и те, кто смотрит на эти фотографии, думают, что мы живём в нищете. Но никто не приходит и не помогает нам». Это лозунг «Вы помогаете себе сами; мы помогаем вам помочь себе». И вы должны знать, что эти люди не просто сидят и ждут помощи, просто в некоторых обстоятельствах, когда нет никаких условий для выживания, у них нет другого выбора. Они умрут, если им не помочь. Мы те, кто разделяет ответственность, в том числе за изменение климата.

Фотографии Либы Тейлор — больше, чем просто её работа, проекты, её память или запечатлённые жизни, это история людей, пейзажей и даже городов, которые перестали существовать.