На улицах Чайнатауна в Пусане, Южная Корея. Фотография: «Люди Байкала», используется с разрешения

Независимое интернет-издание «Люди Байкала» опубликовало материал Софьи Сухонос о жизни иммигрантов из России, которые приезжают в Южную Корею и продолжают там оставаться, не имея официального на то разрешения. Global Voices предлагают эту отредактированную статью с разрешения издания «Люди Байкала». 

С каждым годом в Южной Корее растёт число нелегальных мигрантов. В марте 2024 года в стране без разрешения властей жили 419 тысяч иностранцев [кор] при общем населении в 52 млн человек. Это в два раза больше, чем было 10 лет назад. Всего в стране 2,6 млн иностранцев, а значит, примерно каждый шестой из них — нелегал в глазах бюрократии Южной Кореи.

Активнее всего на незаконные заработки едут из Тайланда, Вьетнама и Китая. На десятом месте по численности — россияне: в 2022 году в Министерстве юстиции насчитали 9108 человек [кор].

Россияне стали приезжать на заработки в страну в начале двухтысячных, когда ещё нужно было оформлять визу. Поток увеличился после того, как в 2014 году вступило в силу соглашение между Россией и Южной Кореей о безвизовом режиме для краткосрочных поездок. Сначала за деньгами потянулись жители Востока: из Бурятии, Забайкалья, Приморья, Хабаровского края, Амурской области. Сегодня в Корею едут со всех концов России.

С 2022 года иностранцам до въезда нужно получить электронное разрешение K-ETA, заполнив заявление на официальном сайте [анг]. Миграционную службу интересует, кем работает человек, сколько зарабатывает, зачем едет в страну, где остановится, бывал ли раньше в Южной Корее. Разрешение дают не всем. Критерии отбора официально нигде не записаны, но случается, что K-ETA не могут получить даже реальные туристы. Если россиянину удалось попасть в Южную Корею, он может оставаться в стране без визы 90 дней в течение полугода, но не больше 60-ти дней подряд. То есть, если через два месяца человек не уедет из страны, то станет нелегалом, которому грозят депортация и штраф за незаконное пребывание. Размер штрафа зависит от того, сколько человек прожил в Южной Корее, и может достигать десятков миллионов вон, то есть сотен тысяч рублей.

Раньше будущие нелегалы ещё в России искали работу через агентства-посредники. Сегодня россияне чаще въезжают в страну без их помощи и ищут вакансии в чатах Telegram и KakaoTalk [анг]. «Требуются женщины на сбор клубники, женьшеня, томатов и т.д.», «Кейсы под косметику: сборка и проверка на брак», «Строительная площадка. Требуется 10 мужчин» — примеры объявлений. Зарплаты начинаются от 9860 вон в час — это размер минимальной оплаты труда. Если работать на заводе по 10 часов в день с одним выходным в неделю, то выйдет месячная зарплата в 2 миллиона 360 тысяч вон. Это примерно 150 тысяч рублей.

Фотография: «Люди Байкала», используется с разрешения

Чем работа тяжелее, тем платят больше. Например, в чатах ходят истории о сезонном сборе арбузов за 4,5 миллиона вон в месяц (это почти 300 тысяч рублей), правда, на такой работе легко заработать грыжу или проблемы со спиной. Для сравнения: cредняя зарплата в Бурятии в марте 2024 года составила 69 тысяч рублей. В Забайкалье — 76,5 тысяч. В Амурской области почти 79 тысяч. Но это очень усреднённые цифры.

«В Чите я работала в офисе администратором баз данных и ещё подрабатывала в салоне специалистом по наращиванию ресниц. У меня выходило всего примерно 45 тысяч рублей за две работы», — рассказывает 23-летняя мать-одиночка Зарина Гафурова (имя изменено по просьбе героини), приехавшая в Корею полтора года назад. Сейчас она получает около 2,7 млн вон в месяц (примерно 175 тысяч рублей) на заводе по изготовлению шумоизоляционных материалов для автомобилей.

Страна привлекает не только возможностью заработать. Южная Корея — одно из самых безопасных [анг] мест в мире. Здесь высокий [анг] индекс человеческого развития: это показатель, который учитывает, сколько живут граждане, как учатся и сколько зарабатывают. Одежда и техника стоят значительно дешевле, чем в России. Последний IPhone можно купить за 1,2 млн вон (78 тысяч рублей): это примерно половина месячной зарплаты мигранта на заводе.

«В Корее азиатскому человеку затеряться легче»

Сорокалетний торговый представитель из столицы Бурятии Улан-Удэ Олег Доржиев пробыл в Южной Корее восемь месяцев.

Ему всегда хотелось попробовать пожить за границей. В Бурятии многие ездят на заработки в Южную Корею, но Доржиев отправиться туда никак не решался. Жены и детей у Олега нет, но есть мать, которая болеет лейкемией. Болезнь в ремиссии, но вдруг пожилой женщине понадобится помощь. Всё изменила мобилизация после российского вторжения в Украину. 24 сентября 2022 года друг Олега сказал, что им нужно встретиться и серьёзно поговорить. «Он сказал, что, короче, всё бросай и уезжай из Улан-Удэ прямо сейчас. Якобы чуть ли не 700 человек забрали из его родного района, ещё день-два и всем повестки придут. Говорил, что, типа, военное положение вот-вот введут, границы закроют», — вспоминает Олег.

Друг в итоге никуда не поехал из-за беременной жены. Олег рассудил: если его заберут на войну, то на мать упадёт его долг по ипотеке. Он собрал вещи в 90-литровый туристический рюкзак и уехал в Монголию.

На месте оказалось, что заработать там можно или тяжёлым физическим трудом, или придётся учить язык. Большинство беглецов, с которыми Олег познакомился в Монголии, вскоре вернулись домой, но он опасался новых волн мобилизации, поэтому двинулся дальше — в Южную Корею.

Читайте также: Потомки бурятских мигрантов в Монголии не испытывают никаких чувств к России

«Друг, с которым мы в Улан-Баторе вместе какое-то время жили, заразил меня вот этой Кореей. Я так понял, что нелегалом ехать три варианта есть: США, Израиль и Корея. Но в США дорого, в Израиль попасть нелегко. А в Корее азиатскому человеку затеряться среди местных легче», — рассказывает Доржиев.

Олег знал: пограничники могут не пропустить его, если заподозрят, что он едет работать. Доржиев рассказывает, что сочинил для въезда легенду: он фанат кей-попа, который едет на концерт. Для достоверности закупил молодёжную, по его мнению одежду — розовую майку-поло и фиолетовую куртку — и мелировал волосы в салоне красоты.

Маскировка не помогла: поняв, что фанат кей-попа кроме «I don’t understand» и слова не может сказать на английском, пограничница отправила его на допрос. Там Олегу предоставили русскоязычного переводчика. Доржиев заранее изучил, какие вопросы задают: «Сколько стоит пошлина за KET-A?», «Какого числа вам одобрили въезд?», «Какой курс воны к рублю?», «Сколько стоит обед в ресторане в Южной Корее?». Олег ответил на всё, и его впустили в страну. Ещё в Улан-Баторе через знакомых мигрант нашел работу — небольшое предприятие в пригороде Сеула, где методом гидропоники выращивали сою. Туда он и отправился.

Работа оказалась, хоть и непростой, но интересной. Весь процесс был автоматизирован, и Олег с двумя напарниками по двенадцать часов в день высаживали зерна, собирали готовую сою, упаковывали. Платили им по три миллиона вон (почти 200 тысяч рублей) в месяц. Жил Доржиев в вагончике возле цеха: с душем, туалетом, кроватью, столом. Работодатель обеспечивал готовой едой. Олег без проблем завел себе банковскую и сим-карты.

В месяц Олегу полагалось всего два выходных — это распространённая практика в Южной Корее. Зато ему некогда было тратить деньги: большую часть он отправлял в Россию, чтобы выплачивать ипотеку и помогать матери.

Он размышляет: «Я не могу сказать на 100 %, как она относится в моему отъезду. Она такой человек, что честно никогда не скажет. Думаю, ей маленько поспокойнее. Лучше уж в Корею поехать, чем быть мобилизованным».

«Славян не берем»

Сотрудники миграционной службы приходили на предприятия в поисках нелегальных рабочих и раньше, но в прошлом году частота и массовость рейдов выросла. В 2023 году в Южной Корее выявили рекордное число иностранцев без документов — 38 тысяч человек [анг]. По словам живущих в стране нелегалов, поменялся и подход правоохранительных органов. На иностранцев начали устраивать облавы на улицах, хотя раньше с проверкой документов приходили только на работу. В таких уличных рейдах стали участвовать и обычные полицейские, которые до этого не интересовались наличием ID-карты, если человек не нарушал правопорядок.

Фотография: «Люди Байкала», используется с разрешения

Усилия властей не отражаются на статистике. Число нелегалов в Южной Корее за прошлый год только выросло на 12 тысяч человек [кор]. Профессор университета Осло (специальность восточноазиатские исследования и корееведение) Владимир Тихонов считает, что усиленные рейды не более, чем попытка непопулярного президента Юн Сок Еля, пришедшего к власти в 2022 году, завоевать одобрение граждан. На последних парламентских выборах его партия провалилась. 65 % граждан не поддерживают [кор] политику президента.

«Поэтому его министерство юстиции издало такой амбициозный план, что количество нелегальных мигрантов, якобы сократится с четырехсот тысяч до двухсот. Я помню, подобные планы и 10 лет, и 15 лет назад издавались. И никто их выполнить не смог», — рассуждает Тихонов в интервью изданию «Люди Байкала».

Южная Корея — пятая в мире страна [анг] по объёмам производства автомобилей и третья [анг] — электроники, но своих граждан для работы на заводах не хватает. В стране самый низкий [анг] в мире уровень рождаемости — 0,72 ребенка на женщину. Вдобавок, молодые корейцы не хотят работать на малооплачиваемых и вредных для здоровья местах.

«На большие сборочные производства, где делают финальный продукт — корабль, машину, мобильный телефон, где зарплата высокая, требуются высококвалифицированные кадры. Туда иностранцев и не берут. Но под ними существуют сотни тысяч мелких поставщиков деталей для тех же машин, кораблей, мобильников — всего, что производит корейская индустрия. Это средние и мелкие предприятия, где условия труда значительно хуже, зарплата ниже. Туда, в основном, идут иностранцы», — говорит Владимир Тихонов.

На эту работу соглашаются не только работники, не имеющие соответствующих документов. Фактически они составляют меньшинство среди иностранцев, работающих легально. Большой источник рабочей силы — этнические корейцы из других стран, которые могут законно трудоустроиться. Есть иностранцы, которые получают визы для низкоквалицифированных рабочих мигрантов [анг] и сезонных работников [анг]: россияне так не могут, потому что между странами не заключено соответствующее соглашение. Нелегалы, живущие в стране много лет, говорят, что из-за конкуренции с «легальными» мигрантами подходящих вакансий в последнее время становится меньше. Однако поток желающих подзаработать в Южной Корее не иссякает.

Нелегалы спасаются от облав разными способами. Кто-то уезжает работать на отдалённые острова, где не появляется миграционная полиция. Там семьи фермеров ищут рабочих для выращивания морской капусты. Кто-то пережидает время рейдов — его обычно объявляют заранее — теряя в зарплате. Мигрантам с азиатской внешностью легче спрятаться, потому что внешне они не привлекают внимания.

«В декабре – январе у нас работодатели не брали именно славянской внешности людей, — рассказывает Галина, сотрудница одного из сеульских агентств по трудоустройству. — Миграционные работники, если увидят, что он не кореец, естественно подойдут, попросят документы. Поэтому мне прямо сверху мой начальник сказал, что славян пока не берем. А с азиатской внешностью ещё можем куда-нибудь пристроить».

Бурятское происхождение помогло найти работу и Доржиеву

Сменив несколько временных мест, Доржиев устроился уборщиком в гостиницу. В бригаде с двумя этническими кореянками из России Олег убирает номера. На каждый уходит примерно минут по десять. Он отвечает за смену постельного белья.

«У меня было недавно подряд три недели без выходных. Последние три дня — полная посадка и шестьдесят номеров. С одной стороны, ничего сложного в том, чтобы поменять постельное бельё. С другой — на пятидесятом пододеяльнике, пятидесятой простыне, уже тошнит», — говорит Олег.

Пока двое коллег — весь его круг общения, потому что лишний раз выйти из гостиницы, где он и работает и живёт, он боится. Вдруг снова встретится с миграционной полицией?

Пойманных без документов мигрантов позже депортируют. Процесс происходит  так: нелегалов сажают в миграционную тюрьму, где они ожидают вылета. Обычно человек сам покупает себе билет. Ещё ему выписывают штраф. Если его заплатить, то через некоторое время можно будет въехать в страну снова. Если нет — пожизненная депортация.

После начала войны в Украине россияне обнаружили способ легально на несколько лет остаться в Южной Корее. «Визу беженца» выдают тем, кто запрашивает в стране убежище и ждёт рассмотрения дела. Шансы получить статус беженца минимальны: одобряют всего один [кор] процент заявлений. Но можно несколько лет ждать суда.

В 2023 году убежища попросили [анг] 5750 граждан России. Это больше, чем всё количество полученных от россиян заявлений с 1994 по 2019 годы. Сколько из них спасались от мобилизации, действительно подвергались на Родине политическому преследованию, сказать невозможно. Но в мигрантских чатах, в видео блогеров, живущих и работающих в Южной Корее, эта виза упоминается именно как возможность легально поселиться в стране, чтобы подзаработать.