Иллюстрация: Арзу Гейбуллаева

Статья Арзу Гейбуллаевой опубликована 7 ноября 2023 года на сайте Le Temps [фр]. Global Voices предлагают переведённую версию материала.

В городе, который я зову своим вторым домом, перевалило за полночь, когда я и двое моих друзей-журналистов сидели за столиком, горячо обсуждая события в Газе. Вокруг было полно людей, где-то на заднем плане играл лёгкий джаз, а наша компания всё пыталась разобраться в сложившейся ситуации, в реакции людей на неё, вновь и вновь сопоставляя последний конфликт с теми войнами и конфликтами, о которых нам доводилось писать в регионах. И нам было с чем сравнивать. Ведь мы — из Армении, Грузии и Азербайджана.

Прошло два часа. Двое из нас, совершенно выбитые из колеи, продолжали отстаивать свою концепцию мирового порядка, согласно которой горстка сильных мира сего успешно наращивает политический капитал за счёт людей, властью не обладающих. Все эти «-измы», отговорки, лидеры, которых не привлечь к ответу, и тотальное пренебрежение человеческими жизнями.

По убеждению нашего третьего товарища, в пользу лучшего будущего говорило само наше существование и способность видеть вещи в перспективе. В конце концов, мы наделены силой понимания, смирения и сострадания друг к другу.

В нормальном мире — чтобы это ни значило для вас в наши дни — подобными качествами можно было бы гордиться, но в современных условиях они скорее обременяют. Ибо, как считается сейчас, если ты не расчеловечиваешь «чужака», то ты предал свои корни, ты иуда.

Так зачем стараться? Что толку в доказательствах, если тебя не хотят слушать, если люди предпочитают тонуть в дезинформации, а у руля стоят жаждущие власти лидеры? 

Есть ли смысл заниматься старыми ранами и травмами в условиях этого безумия?

Эта мысль возникает у меня каждый раз, когда я смотрю, читаю и слушаю репортажи о военном конфликте Израиля с Газой. Когда на моих глазах общество, в очередной раз расколотое нарративом «мы против них», пренебрегая историей и контекстом, вовлекается в процесс дегуманизации невиданного прежде масштаба.

Излечимся ли мы от этого когда-нибудь? Буду откровенной. Нет, не излечимся. Задай мне кто-нибудь этот вопрос лет пятнадцать тому назад, когда я только занялась работой по урегулированию конфликтов и примирению, я бы сказала: да, надежда есть. Но сейчас, обращаясь к собственным корням, наблюдая за правительством моей страны, которое провалило возможность исправить ситуацию через диалог и примирение, избрав путь насилия, разжигания ненависти, войны, — то понимаю: нет, нам не исцелиться. Мы не справились за 30 лет, не справимся и теперь.

Звучит мрачно. Но такова правда.

После Первой карабахской войны и поражения Азербайджана выросли поколения, воспитанные с мыслью, что единственный ответ на перемещения, военные преступления и зверства — месть.

И отмщение состоялось. 27 сентября 2020 года разразилась Вторая карабахская война.

В эссе [анг] я тогда написала: «Мы — поколение войны, выросшее на военной риторике, гневе, фрустрации и с мучительным вопросом: когда эта война закончится? Десятилетиями мы наблюдали, как обе стороны спекулировали на этом конфликте ради извлечения политической выгоды. В Азербайджане мы наблюдали, как унижали перемещённых внутри страны азербайджанцев, заставляя их жить в условиях, которые были и остаются далёкими от человеческих. Однако новые жилища для пострадавших лишили бы козырей тех лидеров, которые ведут переговоры об урегулировании конфликта. Тех самых лидеров, что с каждым годом пребывания у власти становились всё более коррумпированными. Тех самых, что продолжали раздавать обещания, которые не будут выполнены».

В ходе 44-дневной войны в 2020 году они наконец-то выполнили обязательство по возврату земли. Вот только в нагрузку мы получили тысячи мешков с телами солдат.

На каком-то этапе Второй карабахской войны, освещая военные события в качестве члена команды CNN International, я оставила попытки говорить о человеческих потерях и значении человеческой жизни. Как выразился Норман Финкельштейн в последнем интервью [анг] с Крисом Хеджесом: «Это представлялось бессмысленным и бесцельным». Я отказалась от идей писать о войне, её воздействии на общество и моральном распаде, который она несёт.

«Возможно, это в последний раз», — думали люди, провожая на фронт своих близких. Но — увы — они ошибались. Отсутствие перспектив мирного соглашения, пустые посулы спокойного сосуществования и бесплодные дипломатические встречи порождали страх перед новой войной. А потом случилась блокировка Лачинского коридора, когда действия группы так называемых экоактивистов обернулись девятимесячной оккупацией. Шаг за шагом карабахских армян отрезали от всего самого необходимого. Гуманитарная катастрофа разворачивалась на глазах у всего мира. А 19 сентября 2023 года 24-часовой блицкриг [анг] в Карабахе изменил статус конфликта, длившегося три десятилетия.

Того самого Нагорного Карабаха больше нет. Практически всё население Карабаха — 120 000 армян — решило его покинуть, потому что никто не доверял правительству Азербайджана. Мне было не так много лет, когда случилась первая война и тысячи азербайджанцев покинули свои дома. Сейчас я наблюдала похожий исход — только на сей раз люди бежали в обратном направлении.

Мы — поколение войны, которому предстоит жить с памятью о войнах, оставивших после себя незарастающие шрамы. Исцеления не будет, во всяком случае нам его уже не увидеть. Потому что ничего не поменялось.

30 лет никак не повлияли на убеждения народов Азербайджана и Армении.

Джон Стейнбек когда-то сказал: «Всякая война — это симптом несостоятельности человека как мыслящего животного». Мыслящие животные, занимая руководящие посты, располагая армиями и беспримерной властью, прибегают к войнам, потому что им так проще, особенно когда одна сторона сильнее другой.

Ни азербайджанцы, ни армяне не заслуживали таких испытаний. Они не должны были расти, жить и стареть в атмосфере взаимной вражды и ненависти. Вражды и ненависти, которых хватило не на одно поколение и которые сами по себе никуда не исчезнут.

Я часто думала, как мог бы выглядеть иной сценарий для наших стран: сильные лидеры, которые верят в мир, заручившись подлинной международной поддержкой, преодолевают сложные географические, региональные и политические препятствия. Считают, что вера людей гораздо важнее, чем контроль над властью. Недолго я принимала желаемое за действительное. В конце концов я поняла, что разница между людьми, стремящимися к лучшему будущему, и теми, кто стоит у руля, принимая решения от нашего имени, заключается в том, что мы позволяем призракам прошлого мучить себя, а они — нет. И терзаясь таким образом, мы продолжим жить с болью застарелых шрамов и травм.