Дворец культуры советской эпохи в Нью-Йорке (Украина) в октябре 2021 года, место проведения Нью-Йоркского литературного фестиваля. Фото Оли Русиной, использовано с разрешения

Этот материал — часть серии эссе и статей, написанных украинскими авторами, которые решили остаться в Украине после полномасштабного вторжения России 24 февраля 2022 года. Серия создана в сотрудничестве с Folkowisko Association [пол]/«Перепутье», благодаря софинансированию правительств Чехии, Венгрии, Польши и Словакии через грант Международного Вышеградского фонда [анг]. Миссия фонда заключается в продвижении идей устойчивого регионального сотрудничества в Центральной Европе.

В 2021 году в ежедневных сводках Генерального штаба ВСУ стало появляться название Нью-Йорк. Однако фраза «Нью-Йорк обстреляли» звучала двусмысленно, поэтому СМИ стали пояснять: «Нью-Йорк в Донецкой области».

Хотя в новостных статьях украинский Нью-Йорк стал мелькать лишь в последние годы, история города восходит к XIX веку. Ведущую роль в экономическом развитии Нью-Йорка — как и многих других городов Восточной Украины — сыграли западноевропейские поселенцы. В конце XIX — начале XX веков на этих территориях строили сталелитейные заводы и угольные шахты. В Нью-Йорке этим занимались немцы-меннониты. Есть несколько легенд о том, почему немцы назвали свою общину в честь культового города США: одни утверждают, что жена первого поселенца была уроженкой США и тосковала по дому, а другие — что поселенцы верили, что город будет развиваться так же быстро, как и его заморский тёзка. Действительно, в начале XX века это был очень прогрессивный город с паровой мельницей, железной дорогой, пожарной частью, промышленными предприятиями, книжным магазином и учебными заведениями.

Потом пришла советская власть, начались репрессии, а после Второй мировой войны Нью-Йорк утратил своё имя. Полвека город назывался Новгородское (от русского «новый город»). Затем, в 2014 году, Россия начала военную кампанию на востоке Украины. Луганскую и Донецкую области перерубила линия фронта, а Новогородское оказалось рядом с ней и с оккупированной территорией. Горловка, входящая в состав российского марионеточного образования ДНР, видна с холма в центре поселения Новгородское. Во время военной кампании местные жители выступили за восстановление исторического названия города и в конечном итоге — в 2021 году — добились успеха. Так название американского мегаполиса появилось на карте военных событий на востоке Украины.

Панорама с холма в Нью-Йорке, октябрь 2021 года. Фото Оли Русиной, использовано с разрешения

Скептики могут возразить, что экзотическое название ничего не меняет в жизни обычного провинциального города, который с 2014 года является зоной боевых действий. Однако борьба Нью-Йорка за возвращение исторического названия не только привлекла внимание СМИ, но и объединила активную часть местного сообщества. Активисты спасли от демонтажа местную достопримечательность — четырехэтажную паровую мельницу Петера Дика, построенную в 1903 году (в 2022 году она сгорела после обстрела российскими ракетами). За полгода до полномасштабного вторжения в городе прошёл первый литературный фестиваль и открыто первое городское интернет-СМИ — NewYorker.City [укр]. Старшеклассники из Нью-Йорка написали сочинения о родном городе, а пятерым победителям конкурса даже удалось получить приз — поездку в Киев и Львов, которая состоялась менее чем за два месяца до полномасштабного вторжения.

«На этот раз было страшнее, чем в детстве»

Когда на востоке Украины началась война, Валерии было десять лет, и она мало что помнит о том времени. До 2022 года в Новгородском/Нью-Йорке не звучали сирены воздушной тревоги. Но детей учили: если слышишь свист, значит, куда-то летит снаряд, не к тебе; если слышишь шорох, то немедленно падай на землю, лучше в канаву. Девушка рассказывает:

24 лютого ти бачиш, що обстріляли не Краматорськ, Слов'янськ чи Торецьк, як бувало раніше (міста на Донеччині — авт.), а Харків, Одесу, Київ. Ти просто не розумієш, що відбувається. Можливо, з початком повномасштабної війни мені було так страшно через те, що ще лишилися якісь несвідомі дитячі спогади про початок війни 2014-го. У мене почали здавати нерви, я дуже боялася прильотів. Я вже була доросла і розуміла, які можуть бути наслідки цих вибухів, через це мені було страшніше, ніж у дитинстві. Я дуже добре розумію тих людей, які почули їх уперше.

24 февраля ты узнаёшь, что обстреляли не Краматорск, Славянск или Торецк, как бывало раньше [прим. авт.: города в Донецкой области], а Харьков, Одессу, Киев. Ты просто не понимаешь, что происходит. Возможно, с началом полномасштабной войны мне было так страшно из-за того, что остались какие-то неосознанные детские воспоминания про начало войны 2014-го. У меня начали сдавать нервы, я очень боялась прилётов. Я уже была взрослая и понимала, какие могут быть последствия этих взрывов, из-за этого мне было ещё страшнее, чем в детстве. Я очень хорошо понимаю тех людей, которые впервые с этим столкнулись.

Валерия, фото из личного архива. Используется с разрешения

Девушке 19 лет. Она живет во Львовской области, в этом году собирается поступать в университет. В настоящее время она работает в NewYorker.City. Несколько лет назад Валерия и другие подростки создали общественную организацию «Ініціативна молодь українського Нью-Йорка, ІМУН» [укр] (Инициативная молодёжь украинского Нью-Йорка), которая приняла участие в литературном фестивале, провела множество собственных мероприятий и участвовала в различных образовательных кампаниях, включая работу по восстановлению исторического названия города.

Отец Валерии погиб в феврале, в самом начале полномасштабной войны, во время российского штурма. Она вспоминает:

Про його загибель вже знали у селищі — ходили чутки, але нашій родині ще нічого точно не було відомо. Ми насправді розуміли, що щось відбувається, бо він перестав відповідати на повідомлення і дзвінки. Потім мені написав знайомий і питає: ‘Лєра, твій батько загинув?’. Ми з мамою стали дзвонити батьковим друзям. Знайома з батальйону ‘Айдар’, яка була на сусідніх позиціях, сказала: ‘Так, нас звідти евакуювали, а їх не змогли забрати, навіть поранених — бо росіяни продовжували штурмувати’. Там лишилося і батькове тіло. Мабуть, найгірше для мене було — це дізнатися про його загибель отак, із якихось чуток.

Про его гибель уже знали в посёлке — слухи ходили, но нашей семье ещё ничего точно не было известно. Мы на самом деле понимали, что что-то происходит, потому что он перестал отвечать на сообщения и звонки. Потом мне написал знакомый и спрашивает: «Лера, твой отец погиб?». Мы с мамой стали звонить друзьям отца. Знакомая из батальона «Айдар», которая была на соседних позициях, сказала: «Да, нас оттуда эвакуировали, а их не смогли забрать, даже раненых — потому что россияне продолжали штурмовать». Там осталось и тело отца. Наверное, худшим для меня было — это узнать про его гибель вот так, по каким-то слухам.

Мечты о возвращении

Сейчас 22 члена ІМУН разъехались по всей Украине, некоторые оказались за границей. Сначала они занимались оказанием гуманитарной помощи мирному населению, затем переключились на военную поддержку: собирали средства и закупали технику. Также они создали линию фирменной одежды «Нью-Йорк» и трафареты с украинскими надписями, отправили на передовую открытки и еду, сняли видеоролик для мирных жителей об оказании первой помощи. Валерия верит, что после войны жители Нью-Йорка вернутся домой:

Дуже важко жити в евакуації, у незнайомому тобі місті чи країні. Хочеться додому. У нас насправді багато активних людей — вони, як і, власне, ми з нашою громадською організацією, повернуться і візьмуть на себе відбудову. Знаєш, зараз кажуть, що найбільш зруйновані міста та селища Донеччини не відбудовуватимуть. Але я думаю, що це вирішувати не президентові чи обласній владі, а тим людям, які захочуть і будуть там жити. Якщо вони захочуть відновити свої домівки, то зроблять це.

Очень сложно жить в эвакуации, в незнакомом городе или стране. Хочется домой. У нас и вправду много активных людей — они, как и, собственно, мы с нашей общественной организацией, вернутся и возьмут на себя восстановление. Знаешь, сейчас говорят, что самые разрушенные города и посёлки Донецкой области не будут реконструировать. Но я думаю, что это решать не президенту или областному совету, а тем людям, которые захотят и будут там жить. Если они решат восстановить свои дома, они сделают это.

Девиз второго литературного фестиваля в Нью-Йорке — «Деоккупация будущего». «Мы хотели вместе научиться мыслить стратегически и вести долгосрочную игру, несмотря на постоянную угрозу со стороны России», — поделилась писательница Виктория Амелина, основательница Нью-Йоркского литературного фестиваля. Перед началом войны она успела спланировать, кого хотела бы пригласить на фестиваль в Нью-Йорк осенью 2022 года, отменённый позже из-за вторжения. На обновлённый фестиваль приехать смогут не все. Например, в мае 2022 года был убит известный репортёр и военный Александр Махов.

Виктория Амелина в начале 2023 года перед зданием, где когда-то проходил Нью-Йоркский литературный фестиваль. Фотография предоставлена Викторией Амелиной, используется с разрешения

Во время работы над этой статьёй у меня была возможность поговорить с Викторией о будущем Нью-Йорка и его фестиваля. Но, как и Александр Махов, Виктория никогда не вернётся в этот города в Донецкой области. 27 июня 2023 года, во время ракетного удара россиян по центру Краматорска (по популярной пиццерии Ria Pizza), она была тяжело ранена. На месте погибли двенадцать человек, в том числе трое детей. Виктория стала двенадцатой жертвой: она скончалась в больнице города Днепр первого июня. Друзья и родственники Виктории планируют развивать и продолжать Нью-Йоркский литературный фестиваль. Хотя в Нью-Йорке на данный момент нет возможности реализовать эти планы, активисты собираются инициировать образовательную программу для детей и молодёжи где-нибудь в более безопасном месте.

Автор статьи, совместно с PEN Ukraine, организует кампанию по сбору средств на фестиваль [укр].