Изображение создано Global Voices с помощью OpenAI
Академические учреждения по всему миру активно поддерживают украинских исследователей. Под хештегом #ScienceforUkraine (#НаукадляУкраины) весной 2022 года появились сотни исследовательских программ. Проект продолжает жить на отдельном сайте, где собраны все подобные предложения [1] [анг].
Как сообщает Reuters, Германия в 2022 году приняла более 1,1 миллиона [2] [анг] беженцев из Украины и приложила немало усилий, чтобы организовать [3] [анг] процесс получения украинцами временной защиты.
Поскольку многие программы «Науки для Украины» были рассчитаны прежде всего на то, чтобы помочь украинцам в кратчайшие сроки, часть их не имела стратегической структуры. Предлагалось много краткосрочных исследовательских проектов, которые не предполагали никакой дополнительной поддержки, такой как путь к стабильной работе или возможность остаться в принимающей стране на более длительный период.
Global Voices поговорили с тремя украинскими исследователями, которые включены в два разных типа программ: одну долгосрочную (один год) и две краткосрочные (три месяца) в Германии и Тайване.
Алина (имя изменено) подала заявку на трёхмесячную стипендию для украинских исследователей. Несмотря на то, что Алина — опытный учёный с научными публикациями и опытом преподавания, её сотрудничество с одним из немецких университетов нельзя назвать удачным:
The program didn't really exist, this became clear later. Of course, I am grateful that the scholarship was given in the first place, but if I had waited and looked around in Ukraine, I would have found something more sustainable. As the administration of the program explained to us later, they simply thought that there would be scientists among the refugees, so why not announce something there? As a result, they altered this program on the go many times.
Позже выяснилось, что программы на самом деле не существовало. Я, конечно, благодарна, что получила грант в первую очередь, но если бы я подождала и осмотрелась в Украине, то нашла бы что-то более стабильное. Как нам потом объяснило руководство программы, они просто подумали, что среди беженцев будут учёные, так почему бы там что-то не объявить? В итоге эту программу переделывали на ходу много раз.
Алина провела большую часть времени в Германии, пытаясь получить основные документы, которые позволили бы ей остаться в качестве украинского беженца, а также получить доступ к медицинской страховке и жилью. Она продолжает:
Three months was nothing, like, at all. Nobody dealt with us and any questions had to be addressed purely by mail. Most often, the answer that we received from the university was, “We don’t know, it’s not our competence, we can’t help in any way.” Besides, they didn't tell us that in three months we would have to go look for further opportunities totally by ourselves. As a result, we were later made to feel guilty that we did not look for anything further. They essentially invited us without having the slightest idea why.
Три месяца — это просто ничто. С нами никто не имел дела и любые вопросы приходилось решать исключительно по почте. Чаще всего ответ, который мы получали из вуза, был: «Не знаем, это не наша компетенция, ничем помочь не можем». Кроме того, нам не рассказали, что через три месяца нам придётся совершенно самостоятельно идти искать новые возможности. В результате нас потом ещё и заставили чувствовать себя виноватыми, так как мы ничего дальше не искали. По сути, они пригласили нас, не имея ни малейшего представления, зачем они это делают.
Артём, с другой стороны, получил грант от крупного немецкого фонда на 12-месячную исследовательскую стажировку. Его опыт оказался совсем другим, хотя он тоже упоминал о некоторых неудачах. Учёный с обширным опытом публикаций и эмпирических исследований, он находился в Киеве, когда его обстреливала Россия в феврале и марте 2022 года. Артём рассказывает:
The most problematic thing for me was a long waiting time for the approval of my project. [Those were] a very dangerous 2.5 months for my family when we were waiting for the final decision. I think that for scholars in danger, this period must be shorter.
Самым проблемным для меня было долгое ожидание, когда проект утвердят. [Это были] очень тревожные 2,5 месяца для моей семьи, пока мы ждали окончательного решения. Я думаю, что для учёных, находящихся в опасности, этот период должен быть короче.
Несмотря на вышесказанное, этот проект оказался полезным как для него, так и для его семьи:
My one-year scholarship was very useful. It was the best option for me […] to get my children far from the war, to perform my current project, to finish my articles that were conceived a year or two ago, and then to come back to Ukraine, as I expected from the beginning.
Годовая стипендия была очень полезной. Для меня это был лучший вариант […] увезти детей подальше от войны, выполнить текущий проект, закончить статьи, задуманные год-два назад, а потом вернуться в Украину, как и ожидалось с самого начала.
Ситуация Алины была совершенно иной, поскольку её трёхмесячная программа подходила к концу:
It took me three months to only do the necessary migration documents. The university didn't help. I asked them for help, and they told me, “Everything is online.” But I do not know German, and I am fleeing from the war; it was very difficult.
Мне потребовалось три месяца, чтобы подготовить только лишь необходимые миграционные документы. Университет не помог. Я обратилась к ним за помощью, и в ответ получила: «Всё есть в сети». Но я не знаю немецкого, и я бегу от войны; было очень трудно.
В университете ей предложили обратиться за помощью к волонтёрам из центров для украинских беженцев, чтобы заполнять заявления и посещать миграционные центры, где часто необходимо либо знание немецкого языка, либо наличие переводчика. Однако в то время волонтёры были озабочены наплывом более уязвимых беженцев:
Volunteers said, “You are from universities…look at mothers with children.” It was so overwhelming, and you were always to blame for everything. At the same time, [there was this feeling] gnawing at you from the inside that you left — and the Russians were approaching Kyiv, and all you could think about was whether your [family and friends] were alive.
Волонтёры говорили: «Вы от университетов… взгляните на матерей с детьми». Это ужасно подавляло, и ты всегда была во всём виновата. В то же время [такое чувство тоже было] тебя грызла изнутри мысль, что ты сбежала, а русские приближаются к Киеву… и ты можешь думать только о том, живы ли твои [семья и друзья].
Артём согласился, что одной из самых важных вещей было то, что он получил поддержку своего учебного заведения и конкретных людей оттуда:
I think that your comfort in the university depends on the faculty adviser's readiness to help you. So if you have an opportunity to wait a bit, you should choose your faculty coordinator well.
Думаю, что ваш комфорт в университете зависит от готовности консультанта факультета помочь вам. Так что если у вас есть возможность немного подождать, вам следует тщательно выбирать координатора факультета.
Катерина, напротив, получила трёхмесячную стипендию в Тайване, что привело её к четырёхлетней стипендии для обучения по программе магистратуры.
It started in summer and really felt more a like very relaxed thing, but not because the institution is not serious, but rather the advisor just wanted to give me some space to decide and I’m eternally grateful for that, because I’ve made my decision towards getting a Master’s degree here in Taiwan and got the scholarship for 4 years, and now I’m studying what I really like. There were small organisational issues, but thanks to the constant support of the Academia’s administration they were resolved really quickly.
Это началось летом, и в самом деле было похоже на что-то очень расслабленное, но не потому, что учреждение несерьёзное, а скорее консультант хотел дать мне некоторое пространство для принятия решений. Я бесконечно благодарна за это, потому что приняла решение получить степень магистра здесь, в Тайване, и получила грант на 4 года. Теперь я изучаю то, что мне действительно нравится. Были мелкие организационные вопросы, но благодаря постоянной поддержке администрации академии они решались очень быстро.
Global Voices расспросили Марию Трофимову, кандидата наук, руководителя отдела высшей школы Австрийского института науки и технологий (ISTA), о программах научных исследований для украинцев, которые ISTA реализовала в 2022 году:
Since ISTA is a research institute and not a university, our options to welcome undergraduate students were very limited. We decided to include Ukrainian students in our well established summer research program.
In the framework of this ISTernship program undergrads from all over the world come to ISTA for two or three months of intensive lab training in our research groups. The program is extremely competitive: we receive about 3000 applications every year and we can accept only about 40 students. Last year, we decided to take an additional 40 students from Ukraine into this program. 10 of them, sadly, could not come, as young men were not allowed out of the country.
We run this program in partnership with ÖAD — Austrian Agency for Education and Internationalization. They provided all logistical and visa support, including special sessions for Ukrainians on how to get a certificate of displaced person, what benefits it gives, and what are their opportunities thereafter.
We have mental health support at the institute, and Ukrainian students could use these services. I believe short-term academic and research programs for Ukrainian students can work well in Europe if students are included into an existing program that already proved to be viable. New programs designed in a rush might not make much sense indeed.
Поскольку ISTA является исследовательским институтом, а не университетом, наши возможности принимать студентов бакалавриата очень ограничены. Мы решили включить украинских студентов в хорошо себя зарекомендовавшую летнюю исследовательскую программу.
В рамках программы ISTernship студенты со всего мира приезжают в ISTA на два-три месяца интенсивного лабораторного обучения в наших исследовательских группах. Программа очень конкурентоспособна: мы получаем около 3000 заявок каждый год и можем принять лишь около 40 студентов. В прошлом году мы решили зачислить на эту программу ещё 40 студентов из Украины. 10 из них, к сожалению, не смогли приехать, так как молодых мужчин не выпускали из страны.
Мы проводим эту программу в партнерстве с ÖAD — Австрийским агентством по образованию и интернационализации. Они оказывают всю материально-техническую и визовую поддержку, включая специальные сессии для украинцев о том, как получить удостоверение переселенца, какие преимущества это даёт и какие после этого открываются возможности.
У нас в институте есть психиатрическая поддержка, украинские студенты могут воспользоваться этими услугами. Я считаю, что краткосрочные научные и исследовательские программы для украинских студентов могут дать хороший эффект в Европе, если учащихся включать в существующую программу, которая уже доказала свою жизнеспособность. Новые программы, разработанные в спешке, могут действительно оказаться бессмысленными.
Украинским исследователям, ищущим возможности за границей, Артём советует начинать с подготовки документов на долгосрочный грант сразу после старта краткосрочного, чтобы избежать большого разрыва между периодами финансирования. Однако для людей, бегущих от войны, такое планирование часто невозможно. Алине сложившаяся в Германии ситуация лишь добавила беспокойства:
I'm still on my feet, but more and more often I ask myself, “What is the point?: I have been teaching students for years that the task of any generation is to leave a better world behind, that the science of knowledge and education can save the world from sliding into the abyss, that progress should guide people.
Я ещё держусь, но всё чаще и чаще задаюсь вопросом: «В чём смысл?». Я годами учу студентов, что задача любого поколения — оставить позади лучший мир, что наука познания и образование могут спасти мир от сползания в пропасть, что прогресс должен вести людей.
Сейчас, когда Россия уже больше года бомбит её страну, Алине некуда идти. К несчастью для неё, тут не смогла помочь даже наука.