Иллюстрация Global Voices
[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]
В Сальвадоре дети в возрасте от 12 до 16 лет теперь могут быть осуждены на 10 лет тюрьмы и отбывание наказания в пенитенциарных заведениях для взрослых, — это стало возможным в связи с последними законодательными изменениями [1], цель которых — снизить уровень преступности в стране. Однако я, как психолог по вопросам развития, утверждаю, что политика жёсткой борьбы с преступностью, направленная на детей, не работает [2] — особенно в стране, где поколениями разрушались общественные и семейные отношения.
В течение 30 дней в стране действовал режим чрезвычайного положения. Режим ввели после того, как в конце марта был зафиксирован рост количества преступлений — 62 убийства в течение 24 часов, что сделало этот день самым кровопролитным с момента окончания гражданской войны в Сальвадоре. Конституционные права, такие как право на свободу собраний и право на защиту в суде за счет государства, были приостановлены. Правозащитники раскритиковали [3] эти меры, считая принятое решение посягательством на гражданские права жителей страны. Дети особенно уязвимы для преследований и проверок со стороны гражданской полиции и военных.
Опасения правозащитников не надуманны. Родители сообщают [4], что их дети сталкиваются с произвольными арестами, обысками и лишением основных прав. Более того, некоторые пожаловались, что лишены возможности общаться со своими детьми, которые были задержаны.
Эти изменения в уголовном законодательстве для несовершеннолетних являются частью истории жёстких законов о борьбе с преступностью под названием Mano Dura [5] [исп] («Железный кулак»). Впервые принятые в Сальвадоре при администрации Франсиско Флореса [6] [рус] в 2003 году, эти законы позволили увеличить вовлечённость военных в гражданские дела, а также ввести произвольную политику, позволяющую лишь на основании внешнего вида подозревать людей в принадлежности к «бандам».
Сальвадор не одинок в подобной практике. Такая политика проводится и в Соединённых Штатах. В начале 2000-х годов полицейские управления Вашингтона, округ Колумбия, Мэриленда и Вирджинии объединились и сформировали оперативную группу Северной Вирджинии (NVT [7]). Протоколы, разработанные этой группой, были направлены на лиц с определёнными «признаками связей с бандами». Большинство из этих лиц были чернокожими и/или латиноамериканцами. Несмотря на такой жёсткий подход к борьбе с преступностью, количество членов банд в США увеличилось [8] с 2006 года.
Множественные аресты в Сальвадоре лишь превратили тюрьмы [9] в места вербовки и обучения, ухудшив тем самым ситуацию. За последние несколько недель были задержаны 13 000 [10] [исп] предполагаемых членов банд, что переполнило тюрьмы страны.
Если факты [11] доказывают, что политика в стиле Mano Dura не работает и, наоборот, усугубляет проблему, тогда почему правительство Сальвадора, которое вещает [12] о переменах и инновациях, продолжает придерживаться старых, неэффективных мер?
Вместо этого необходимо направить усилия на устранение коренных причин вовлечения молодежи в банды. Для Сальвадора это означает излечение основной коллективной травмы, которую пережили семьи и общины, пострадавшие от 12-летней гражданской войны [13] [рус] в стране (1980-1992 гг.).
По подсчётам, за время войны с коалицией левых группировок под названием Фронт национального освобождения Фарабундо Марти (ФНОФМ [14] [рус]) от рук контролируемых правительством вооружённых групп погибли 75 000 мирных жителей. ООН сообщает, что нарушения основных прав человека, такие как пытки и похищения гражданских лиц, подозреваемых в связях с ФНОФМ, продолжались всё это время.
Одних детей принудительно вербовали [15] в правительственные войска, тогда как другие присоединялись к ФНОФМ. Около 80 процентов военнослужащих государственных войск были несовершеннолетними, в то время как среди участников боевых действий ФНОФМ они составляли одну пятую часть. В любом случае, в период взросления многие дети оказались на военной службе. Несмотря на большое количество бывших детей-солдат, когда война закончилась, их полностью исключили [16] из многих социальных программ правительства и неправительственных организаций, направленных на поддержку граждан, из-за возрастных требований. Дети были фактически брошены на произвол судьбы, вынужденные самостоятельно справляться с травмирующим опытом.
Мигранты, переехавшие в США, нашли ещё меньше поддержки, поскольку их не признали беженцами. Без надлежащей помощи сальвадорские дети стали уязвимы для тактики вербовки бандами. Влияние негативного детского опыта, как то воздействие войны, может привести к негативным последствиям для здоровья [17], ранней смерти, изменениям в развитии и функционировании эндокринной, иммунной и неврологической систем. Для этого поколения детей, которые стали свидетелями войны в критический период для социально-эмоционального и когнитивного развития, было крайне важно справиться с травматическими событиями военных действий.
Согласно теории экологических систем Бронфенбреннера, непосредственное окружение, взаимоотношения и социально-политический контекст влияют на развитие ребенка. Теория [18] привязанности, впервые разработанная Джоном Боулби, также утверждает [19] [рус], что чувства доверия и безопасности формируются у детей через отношения со взрослыми, и эти модели привязанности впоследствии влияют на наши будущие отношения. Эти процессы помогают нам сформировать нашу мораль, ценности и идентичность, которые в конечном итоге передаются следующему поколению. Без поддержки в процессах преодоления и восстановления после насильственных событий войны травма преследует будущие поколения. Неудивительно, что несколько поколений сальвадорских детей стали жертвами вербовки в банды.
Несмотря на то, что прошло уже более 40 лет, последствия войны до сих пор ощущаются детьми и семьями и в Сальвадоре, и в диаспоре. Нынешняя «проблема банд» — это не отражение того, что с сальвадорцами что-то не так, а скорее отражение недостатка заботы о детях в политике во время и после войны в Сальвадоре.
Согласно результатам исследований, дети, вовлечённые в преступные организации, схожи с детьми-солдатами. Действительно, многие международные организации и исследователи признают детей, вовлечённых в банды, детьми-солдатами. Например, ЮНИСЕФ определяет [20] ребёнка-солдата как:
Any person, 18 years of age or younger, who is or has been recruited or used by an armed group in any capacity. The role of children in armed forces conflict is often direct combat, but they also act as spies, cooks, messengers, porters, and sex slaves among other roles.
Лицо 18 лет ( или не достигшее совершеннолетия), которое вербуется, было завербовано или использовалось вооружённой группой в любом качестве. Зачастую функция детей в вооружённых конфликтах заключается в непосредственном участии в боевых действиях, но они также выступают в роли шпионов, поваров, посыльных, носильщиков, секс-рабов/рабынь и др.
Кроме того, дети не могут дать осознанное согласие на вступление в банду из-за социально-политической власти взрослых над детьми в обществе.
Пришло время изменить подход к решению этой проблемы и обратиться к более эффективным методам, которые могут принести значительные изменения. Это включает в себя изменение нашего отношения к детям, вовлечённым в банды.
Выбор в пользу политики борьбы с бандитизмом в стиле Mano Dura не является новым, творческим или эффективным. Напротив, это очередной провал взрослых, находящихся у власти, в отношении к сальвадорской молодежи. Если администрация Найиба Букеле [21] [рус] хочет добиться значимых перемен, то она должна инвестировать в молодёжь.
Недавние изменения в уголовном законодательстве для несовершеннолетних и сокращение бюджета на социальные программы [22] показывают, что история повторяется. Решением проблемы бандитизма является не усиление надзора и не политика Mano Dura, которая не помогла нам в прошлом, а положительное развитие молодежи, психологическая помощь, учитывающая травмы, и системы социальной поддержки для детей и семей.
Перевод: Кристина Жукова