У войны никогда не бывает победителей. День Победы 2017 года, Москва, Россия. Фотография Sovraskin, (CC BY 2.0).

Эта статья Джона Фостера [анг] была опубликована The Battleground [анг] 25 февраля, спустя день после вторжения России в Украину, и предлагается на Global Voices в рамках соглашения о разделе контента.

Не успела закончиться церемония закрытия зимних Олимпийских игр, как началось вторжение в Украину.

Намеренно или нет, но попытка Си Цзиньпина улучшить имидж Китая через организацию благородного спортивного турнира дала Владимиру Путину дополнительное время для подготовки венчающего достижения своего правления — «демилитаризации» Украины.

Ещё слишком рано решать всеобъемлющие вопросы, как то: произойдёт ли эта популистская развязка в Киеве или в Гааге.

Как только опустился занавес Игр, Путин объявил, что Россия признаёт независимость «народных республик» в Донецке и Луганске. Названия, которые звучат так, словно они родом из прошлого века. То, что заявления президента были результатом процесса, движимого российскими деньгами и военной техникой, возможно, является самым плохо охраняемым секретом в мире международной политики.

Путинская марионеточная война на востоке Украины к настоящему времени (25 февраля 2022 года) стоила примерно 14 000 жизней. Более прозаичный момент: с 2014 года конфликт ежегодно обходился Украине примерно в 15 процентов её ВВП.

Можно только догадываться о накладных расходах России, но, вероятно, ей требовалось меньше наличных авансом. Теперь ставки резко возросли для всех заинтересованных сторон. Война — дрянь. Но неприлично дорогая дрянь.

О серьёзности ситуации в России можно судить по серии мероприятий, организованных Путиным в начале этой недели в попытке выстроить собственный нарратив вокруг событий. Первым было «заседание» Совета безопасности РФ, на котором члены этого органа должны были дать санкцию на признание отколовшихся регионов, но с расстояния чуть более 12 метров. Были предположения, что причиной значительной дистанции, разделяющей советников и президента, являлся COVID-19, но куда больше это было похоже на авторитарный спектакль. Впечатление подкреплялось странно стеснительным поведением членов Совета безопасности. У большинства из них,  похоже, необходимость согласиться с планом восторга не вызывала, а некоторые так и вовсе забыли собственную заученную речь.

Всё это выглядело странной пантомимой, словно было вопросом не сбора советов и рекомендаций, а записи всех участвующих, чтобы можно было грамотно распределить вину, если в будущем что-то пойдёт не так. После этого Верховный лидер выступил с речью, которая стала риторической вишенкой на торте к его предыдущему выступлению.

Путин начал с заявления, что Украины на самом деле не существует или, скорее, она просто детище злонамеренных большевистских картографов. Винить нужно Ленина. Это тема, к которой Путин часто обращался с нулевых. Затем он предположил, что расчленение Россией Украины будет просто вопросом завершения процесса декоммунизации.

Украина сегодня, по словам Путина, является воплощением раскольнического национализма, основанного на равных долях русофобии и неонацизма.

Попытка выявить, какая из сторон является нацистами (или, возможно, какая сторона — наибольший нацист), — один из старинных способов ведения прокремлевской пропаганды среди tankies [анг, уничижительный ярлык для коммунистов (обычно сталинистов), придерживающихся идеологии марксизма-ленинизма] и бывших левых.

Со времён протестов на Майдане в 2014 году обвинения в том, что украинское демократическое движение служит прикрытием для фашистов, были постоянными в вышеупомянутых рядах и среди поклонников RT [бывшие Russia Today], что, впрочем, не означает, что такие обвинения совершенно беспочвенны. Несмотря на явное меньшинство, украинские коричневорубашечники [анг] потратили большую часть своих постсоветских свобод, преуменьшая ужасные преступления, совершенные нацистскими коллаборационистами во время Второй мировой войны.

Сегодня в Украине действительно существуют крайне правые группы, и было бы даже странно, если бы они не пытались подорвать новые демократические институты страны. В этом смысле Украина похожа на остальную часть Восточной Европы. Но, по иронии судьбы, Украина менее реакционна, чем страны-члены НАТО и ЕС в регионе, такие как Венгрия и Польша. Тем не менее, ответ на вопрос, какая из сторон — российская или украинская — является нацистской, очевиден.

Нынешний шквал империалистических настроений в России, безусловно, заслуга Владимира Путина времён холодной войны и его потребности отвлечь россиян от COVID-19 и продолжающихся экономических проблем. Но здесь также есть вина экстремистских идеологических источников. Путин и его окружение находятся под сильным влиянием крайне правых мыслителей, таких как Александр Дугин [нем], который в России является главным ориентиром как для фашизма, так и для империализма.

Менее известные на Западе фигуры, такие как историк-националист и евразиец Лев Гумилев [анг], сын поэтессы Анны Ахматовой, особенно важны для Путина. Именно их совместное влияние характеризует развивающуюся политику, которая обращена как вовнутрь, так и вовне, отвергает попытки вмешательства, но при этом стремится доминировать.

Евразийский аспект является одним из наименее изученных. Особую озабоченность вызывают различия, которые правые русские часто проводят между собой и «англосаксами». В популистском представлении Путина Россия — это этнос, а не мультикультурная страна. Подобные отсылки постоянно звучат из уст представителей Кремля.

Если бы только Запад был так прост. Таким образом, враждебность направлена ​​на вероятных еврейских олигархов Украины, которые, в отличие от российских, цепляются за атлантический мир, чтобы сохранить власть и богатство. Украинские элиты ответственны за каждый грех на повестке дня, от попыток искоренить русскую культуру до разжигания насилия (от неонацистов до исламских террористов). По этому мировоззрению, их конечная цель — затянуть Украину в НАТО, чтобы в своих интересах страна смогла навредить России как в военном, так и в экономическом отношении.

Почему богатые страны хотят таким образом совершить национальное самоубийство, похоже, знает только Путин. Но для него, по крайней мере, это истина, формирующая типичную конспирологическую эхо-камеру.

Если жизнь в среде пост-правды чему-то нас научила, так это тому, что если долго что-либо повторять, то оно станет истиной. Кремль показал себя более чем способным забить весь мир чушью. Но природа войны состоит в том, чтобы умножать подобную ​​ложь, а расистская дезинформация отражает националистическую политику Путина.

Сегодняшний разворот событий никого не должен удивить. История Владимира Путина — это ещё и давняя история применения военной силы в областях, где президент видит возможность получения Россией выгоды. От Чечни до Грузии, Сирии и Крыма бывший офицер КГБ неоднократно нарушал международное право, пытаясь вернуть себе советскую недвижимость.

Игнорирование верховенства закона является обычным делом среди имперских держав. Стоит только взглянуть на американские оправдания вторжениям в Ирак и Афганистан. Они также были основаны на фантазиях и лжи. Но даже по этим стандартам вторжение в Украину является особенно наглым посягательством на статус-кво — в данном случае на европейский порядок безопасности, который с той или иной степенью успеха существует с 1945 года.

НАТО, возможно, нарушило договоренности не расширяться за счёт бывших колониальных активов России. Проблема в том, что они сами хотели вступить в организацию, чтобы защитить себя, если Москва снова сойдет с ума. Как сегодня.

Это классическая «уловка-22», исключающая возможность поступить правильно. Здесь виновны все — и Запад, и Восток.

Хотели бы вы делить границу с Россией? Даже в лучшие времена такие взаимоотношения требуют грамотного управления и ещё больших расходов на оборону. Можете просто спросить об этом у финнов, норвежцев или шведов.

Что касается Украины, существовал целый ряд вариантов развития этой ситуации. В течение последних нескольких недель казалось, что разумнее всего ставить на ограниченное вмешательство в восточные регионы страны. Его было бы легче оправдать с точки зрения защиты отколовшихся территорий, чем то, что совершается сейчас.

Возможно, в результате появились бы новые трещины в и без того шатком сооружении, которым является система евроатлантической безопасности. Безусловно, это спровоцировало бы санкции. Но более узко направленная операция позволила бы США и ЕС потратить больше времени на споры о том, какие санкции наиболее уместны и как долго их следует применять.

Владимир Путин выбрал вариант с авантюрой, посчитав, что лучше разрешить всё одним рывком.

Но это, похоже, привело к появлению большего количества проблем, не последней из которых является то, что Путин может установить марионеточное правительство вместо избранной версии Владимира Зеленского. Трудно представить какое-то российское прокси-правительство по образцу того, что возглавлял Виктор Янукович с 2010 по 2014 год.

Чеченский лидер Рамзан Кадыров — более успешная модель, которую, вероятно, можно было бы импортировать из рядов руководства восточноукраинских повстанцев. Он гораздо более практичен, чем, скажем, президент Сирии Башар аль-Асад, который в лучшем случае является говорящей головой российских генералов, управляющих Сирией. Длительная оккупация Украины аналогичным образом потребует значительных финансовых затрат.

Хотя можно ожидать, что доходы России от нефти и природного газа вырастут, неизбежные санкции и сбои в других торговых операциях легко это компенсируют. По иронии судьбы, чем дольше цена на нефть остается высокой, тем больше вероятность того, что в США и других странах продолжатся работы по фрекингу, что может снизить цены и нанести ущерб Москве.

Чем дольше российские войска находятся в Украине и чем тяжелее последствия их присутствия, тем выше вероятность того, что для борьбы с ними сформируется местное повстанческое движение.

Опыт России в партизанской войне до настоящего времени был неоднородным, от неудачи в Афганистане до чрезвычайно дорогостоящей победы в Чечне. Обе войны велись на территориях, о местном населении которых американцы и европейцы либо мало беспокоятся, либо опасаются, что перед ними окажутся убеждённые джихадисты, которых можно и должно «проредить». Украинцы же являются «белыми» в западном понимании: они такие же, как мы. Перспектива вести с ними затяжную партизанскую войну ещё больше усугубит плохой имидж России.

Представьте себе нарушения прав человека и зверства, которые будут совершаться против украинцев. Хватает уже того, что происходит на востоке Украины. Представьте себе крайнюю агрессию, которую проявили русские, чтобы подавить сопротивление джихадистов в таких городах, как Грозный, а в последнее время и в сирийских городах, таких как Алеппо, и вы составите себе понимание.

Каким бы ни был исход, трудно представить, что Россия вернётся в сообщество ответственных стран, будет вести банковские операции в Лондоне и экспортировать газ в Германию. То, что мы наблюдаем, — коренная перестановка и изменение места Москвы в мире.

Как и в случае с COVID-19, больше нет «нормального» статуса-кво, к которому можно было бы вернуться. Ситуация нестабильна и быстро меняется. Трудно оставаться актуальным, и есть подозрение, что сегодняшний анализ тоже будет иметь очень короткий срок годности.

Ясно лишь то, что мы наблюдаем за разворачиванием ужасной трагедии. Сегодняшние события — это катастрофа, и кажется, что за ней последуют ещё худшие бедствия.

Больше информации читайте в нашей специальной рубрике «Россия вторглась в Украину».