Новая картина американского художника из Сент-Люсии Джонатана Гладдинга «1,5 — чтобы выжить». Использовано с разрешения.

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

После двух недель интенсивных групповых дискуссий, параллельных мероприятий, обмена опытом с коллегами и выступлений политических лидеров Конференция ООН по изменению климата в Глазго (COP26) осталась позади — и уже не слишком интересна средствам массовой информации. Возникает вопрос: какую пользу она принесла странам Карибского бассейна, и в каком направлении Карибы будут двигаться дальше?

Ив Ренар, член правления и региональный координатор неправительственной организации Panos Caribbean, который живёт и работает в деревне Лабори, Сент-Люсия, поделился со мной своими размышлениями после конференции.

Более четырёх десятилетий Ренар участвует в разработке политики устойчивого развития и совместного управления природными ресурсами в регионе. Он особенно заинтересован в установлении связей между управлением природными ресурсами, сокращением бедности и социальным развитием, а также в создании институтов, способствующих расширению прав и возможностей.

Ив Ренар, член правления и региональный координатор неправительственной организации Panos Caribbean, который активно встаёт на защиту региона, когда дело касается климатического кризиса. Фото любезно предоставлено Ренаром, использовано с разрешения.

Эмма Льюис (ЭЛ): Напомните нам о кампании «1,5 — чтобы выжить», которая была запущена в Париже странами Карибского бассейна при поддержке Panos Caribbean и получила огромную популярность.

Yves Renard (YR): The slogan ‘1.5 to Stay Alive’ was actually first coined by the Alliance of Small Island States (AOSIS) when [Grenadian diplomat] Dessima Williams was its chairperson. In 2015, following a discussion between Dr James Fletcher of Saint Lucia and Panos Caribbean, it was decided to design and launch a campaign with the primary objective of supporting Caribbean negotiators at COP21 in Paris. Media, artists, young people were mobilised to amplify their voices and to make Caribbean negotiators feel that people at home were aware of the issues and supported their efforts. That campaign used the slogan, with the iconic images of [artist] Jonathan Gladding, [to] forcefully convey the message.

Ив Ренар (ИР): Слоган «1,5 — чтобы выжить» был впервые предложен Альянсом малых островных государств (AOSIS), когда его председательницей была [дипломат из Гренады] Дессима Уильямс. В 2015 году в результате дискуссий между доктором Джеймсом Флетчером из Сент-Люсии и Panos Caribbean было решено разработать и запустить кампанию, чтобы поддержать карибских участников переговоров на COP21 в Париже. Были мобилизованы СМИ, музыканты [рус] и молодёжь чтобы укрепить их голоса и дать участникам переговоров из Карибского бассейна почувствовать, что на родной земле знают о проблемах и поддерживают их усилия. В этой кампании использовался слоган с культовыми изображениями [художника] Джонатана Глэддинга, [чтобы] сделать послание более убедительным.

ЭЛ: Что если «1,5» недостижимо?

YR: This is very hard to tell and we have to believe the science. As NASA succinctly points out, ‘The potential future effects of global climate change include more frequent wildfires, longer periods of drought in some regions and an increase in the number, duration and intensity of tropical storms.’ We have to accept that many scientists now see a 1.8° Celsius increase as the ‘optimistic’ scenario and that there is no place for complacency. This 1.8°C scenario assumes full implementation of all the targets announced and commitments made. Let us keep in mind that we are now at 1.2°C above the pre-industrial levels of 1850-1900.

ИР: Очень сложно сказать, и мы должны верить науке. Как кратко указывает НАСА: «Возможные последствия глобального изменения климата включают более частые лесные пожары, более длительные периоды засухи в некоторых регионах и увеличение количества, продолжительности и интенсивности тропических штормов». Мы должны согласиться с тем, что многие учёные сейчас рассматривают повышение температуры на 1,8 °C как самый «оптимистичный» сценарий, и это не повод для самоуспокоения. Сценарий 1,8 °C предполагает полное достижение заявленных целей и выполнение взятых на себя обязательств. Давайте не забывать, что сейчас мы на 1,2 °C выше доиндустриального уровня 1850-1900 годов.

ЭЛ: Карибский бассейн очень сильно зависит от финансирования борьбы с изменением климата. Как вы думаете, возможно ли более справедливое распределение финансирования после COP26, которое будет иметь реальное значение на низовом уровне и на уровне сообщества?

YR: It seems that COP26 made very little progress with respect to financing for Loss and Damage. There was a proposal to create a Glasgow Loss and Damage Finance Facility which was supported by all Caribbean countries, but which was not adopted in the final declaration. Instead, the focus was on the operationalisation of the Santiago Network, but this is not a financing instrument; it is only a mechanism to facilitate the exchange of expertise and information.

There was, however, some encouraging news, with a significant increase in funding for adaptation, including over 350 million United States dollars in new pledges to the Adaptation Fund, which has a good reputation of reaching the ground and working at the grassroots level. In addition, there were several important conversations at COP26, spearheaded in particular by the International Institute for Environment and Development (IIED) and the Caribbean Natural Resources Institute (CANARI), which stressed the importance of climate finance reaching the most vulnerable and demonstrated how this could be done.

ИР: Похоже, что участники COP26 добились очень незначительного прогресса в финансировании потерь и ущерба. Было внесено предложение о создании механизма компенсации потерь и ущерба Глазго, которое поддержали все страны Карибского бассейна, но которое не было принято в окончательной декларации. Вместо этого основное внимание было уделено вводу в действие сети Сантьяго, но это не инструмент финансирования; это всего лишь механизм, способствующий обмену опытом и информацией.

Однако были и обнадёживающие новости о значительном увеличении финансирования на адаптацию, в том числе более 350 миллионов долларов США в виде новых взносов в адаптационный фонд, имеющий хорошую репутацию в плане достижения реальных результатов и работы на низовом уровне. Кроме того, на COP26 был проведен ряд важных бесед, в частности, инициированных Международным институтом окружающей среды и развития (IIED) и Карибским институтом природных ресурсов (CANARI), в которых подчёркивалась важность охвата климатическим финансированием наиболее уязвимых слоёв населения и демонстрировалось, как это можно сделать.

ЭЛ: В связи с этим, приближаемся ли мы к получению поддержки по компоненту финансирования «Потери и ущерб», который необходимо принять в дополнение к текущим обязательствам?

YR: From what I know, it doesn't seem so, except that the idea of the Loss and Damage Finance Facility is still on the table, and some private philanthropic organisations, such as the William and Flora Hewlett Foundation and the Open Society Foundations, have offered to provide support to get it started.

ИР: Насколько мне известно, нет, за исключением того, что идея механизма финансирования потерь и ущерба все ещё обсуждается, и некоторые частные благотворительные организации, такие как Фонд Уильяма и Флоры Хьюлетт и Фонды «Открытое общество», предложили поддержку на начальном этапе.

Самый известный символ кампании «1,5 — чтобы выжить», картина американского художника из Сент-Люциса Джонатана Гладдинга, использовано с разрешения.

ЭЛ: Считаете ли Вы, что термин «климатическая справедливость», как и некоторые другие популярные фразы, используется не по назначению?

YR: For me, we cannot talk about climate justice if we don't talk about climate injustice and if we are not prepared to fight that injustice. We talk about climate justice because the climate crisis exacerbates social injustice: poverty increases vulnerability to disasters. Women, especially those who are heads of households, have a special burden to carry when they are impacted by storms, floods or landslides. Poor households typically cannot afford insurance.

There is another dimension of climate justice which is about fairness in international negotiations and relations. Climate justice is also about the countries and economic sectors that are most directly responsible for the current crisis accepting that responsibility, and acting accordingly.

The abuse and misuse of the concept of climate justice, in my view, comes because it just sounds absolutely right. So everyone wants to be associated with such a righteous concept, even when doing things that have little, if anything, to do with combatting injustice. It can be achieved by putting the response to the climate crisis at the core of some of our main policies, such as social policy, land policy, agricultural policy.

ИР: На мой взгляд, мы не можем говорить о климатической справедливости, если мы не говорим о климатической несправедливости, и если мы не готовы бороться с этой несправедливостью. Мы говорим о климатической справедливости, потому что климатический кризис усугубляет социальную несправедливость: нищета увеличивает степень уязвимости перед бедствиями. В результате разрушений от штормов, наводнений и оползней на женщин ложится тяжёлое бремя, особенно на тех, кто возглавляет домохозяйства. Бедные семьи обычно не могут позволить себе страховку.

Есть ещё одно измерение климатической справедливости, которое касается справедливости в международных переговорах и отношениях. Климатическая справедливость также касается стран и секторов экономики, которые непосредственно несут ответственность за текущий кризис, которые принимают на себя эту ответственность и действуют соответствующим образом.

На мой взгляд, злоупотребление и неправильное использование концепции климатической справедливости происходит потому, что этот термин звучит абсолютно правильно. Каждый хочет, чтобы его ассоциировали с праведной концепцией, даже если он делает то, что практически не относится к борьбе с несправедливостью. Но этого можно достичь включением ответных мер на климатический кризис в основу некоторых наших основных направлений политики, таких как социальная политика, земельная политика, сельскохозяйственная политика.

Э.Л : В своём заявлении перед конференцией организация Panos Caribbean подчеркнула, что мы должны «посмотреть на себя» и на методы работы в наших государствах. Как вы думаете, сейчас лидеры стран Карибского бассейна смогут изменить положение к лучшему, или будет всё как обычно? Какие эффективные меры они могут предпринять, особенно сейчас, когда времени осталось мало?

YR: Imagine if all Caribbean countries in 2022 agreed to a post-COP26 statement outlining what they will do, concretely, to reduce their vulnerability. This action plan would have to be very specific and deal, for example, with the issue of dredging for cruise ship ports with agreed coastal construction setback, or the complete and effective ban on illegal and destructive mining. I fear that this will not happen, and that the urgency of economic recovery in the wake of the pandemic is already fuelling investments that are incompatible with the objectives of reducing our vulnerability.

ИР: Представьте, если бы все страны Карибского бассейна в 2022 году согласились с заявлением COP26, где было бы изложено, что они собираются делать для своей защиты. Этот план действий должен быть очень конкретным и касаться, например, вопроса дноуглубительных работ в портах для круизных судов с согласованным сокращением прибрежных строительных работ, или полного и эффективного запрета на незаконную и разрушительную добычу полезных ископаемых. Я опасаюсь, что этого не произойдёт, и что срочная необходимость восстановления экономики после пандемии уже требует инвестиций, несовместимых с целями снижения нашей уязвимости.

ЭЛ: И наконец, что, по вашему мнению, Карибский бассейн получил от COP26? Похоже, что мы приближаемся к истинной климатической справедливости, которая идёт рука об руку с большей социальной справедливостью?

YR: The move towards climate justice will depend largely on what we do at home, ourselves. We should, however, accept that COP26 did a few things that are important to us. The goal of the 2015 Paris Agreement was ‘to limit global warming to well below two, preferably to 1.5 degrees Celsius above pre-industrial levels’. Thanks to the IPCC report, the passionate speeches of young climate activists, the eloquent speeches of world leaders such as [Prime Minister] Mia Mottley of Barbados, and the media coverage of COP26, it has been made clear that it is not a question of ‘preferably'—1.5 has to be the target. But that target will not be reached without the phasing down of coal and the just transition that so many spoke about in Glasgow.

ИР: Движение к климатической справедливости во многом будет зависеть от того, что мы делаем сами у себя дома. Однако мы должны признать, что конференция COP26 дала несколько важных для нас результатов. Целью Парижского соглашения 2015 года было «ограничить глобальное потепление до двух градусов, а лучше на 1,5 градуса Цельсия выше доиндустриального уровня». Благодаря отчёту IPCC (Межправительственная группа экспертов по изменению климата), страстным выступлениям молодых климатических активистов, красноречивым заявлениям мировых лидеров, таких как [премьер-министр] Миа Моттли из Барбадоса, и освещению в СМИ COP26, — стало ясно, что это не вопрос предпочтений: жизненно необходимо достигнуть цели 1,5 градуса. Но это нельзя сделать без прекращения использования угля и обеспечения постепенного перехода на другие источники, о котором многие говорили в Глазго.