Иллюстрация Джованы Флек, используется с разрешения
[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]
Китай опоздал к буму развития восточного Средиземноморья, но использует инициативу «Один пояс, один путь [1]», чтобы выйти на рынок этого региона. Турция также развивает межрегиональную стратегию [2] экономического и стратегического сотрудничества, в первую очередь — Транскаспийский международный транспортный маршрут [3] (ТМТМ). Являются ли Пекин и Анкара союзниками или противниками в своих попытках повлиять на этот регион?
Глобальная политэкономия и геополитика Восточного Средиземноморья
Восточное Средиземноморье, расположенное в центре между Азией, Африкой и Европой, было важным стратегическим узлом глобальной торговли на протяжении всей своей истории.
Восточное Средиземноморье также обеспечивает кратчайший морской путь [4] между азиатскими и европейскими рынками благодаря Суэцкому каналу, соединяющему Индийский океан и Средиземное море. Ежегодно через Суэцкий канал идёт почти 12 процентов [5] мировой торговли и товаров на сумму более одного триллиона долларов США. Регион также является важным маршрутом для транспортировки нефти и газа из Персидского залива на европейские рынки. Около 70 процентов [4] потребностей Европы в энергии ежегодно закрывается через Средиземное море.
Геоэкономическое и геополитическое значение Восточного Средиземноморья, являющегося обителью для региональных держателей власти, таких как Греция, Турция, Израиль и Египет, исторически привлекало в регион крупные мировые державы [6]: США вместе с союзниками по НАТО; Россию, усилившую своё влияние после гражданской войны в Сирии; а теперь и Китай, который начал внедряться на рынок только в конце 2013 года, когда в Турции стартовала инициатива «Один пояс, один путь» (ОПОП).
Политика Китая в отношении Восточного Средиземноморья и ОПОП
Пока что Китай занимается, главным образом, инвестициями в инфраструктуру [7], включая экономический коридор Китай — Центральная Азия — Западная Азия и Морской шёлковый путь, как то порт Пирей [8] в Греции [9] [рус], Кумпорт [10] в Турции, порт Эль-Дехейла и Александрийский порт [11] в Египте, порты Хайфа [12] и Ашдод [13] в Израиле.
В Египте Китай инвестирует [14] в промышленные зоны Суэцкого канала и возводит части новой административной столицы, а также финансирует примерно 85 процентов проекта стоимостью 3 миллиарда долларов США в рамках «Экономического пояса Шёлкового пути». Аналогичным образом с 2016 года Китай инвестировал в многочисленные проекты чистой энергии [15] в Греции, а в Израиле — в транспорт [16], технологии и другие отрасли. На данный момент крупнейшей инвестицией Китая в Турции является электростанция Emba Hunutlu [17], работающая на угле. Поднебесная также ведет переговоры с Турцией о финансировании проекта Kanal Istanbul [2], судоходного канала, который соединит Мраморное море с Чёрным. Частный сектор Китая также не простаивает: более 1000 китайских компаний вкладываются в разные сектора турецкой экономики, от туризма и финансов до транспорта, горнодобывающей промышленности и энергетики.
В последние годы Китай также пытается нарастить военное присутствие в регионе. В мае 2015 года Пекин вместе с Россией провёл свои первые военные учения [18] в Средиземном море. Два года спустя были организованы учения с боевой стрельбой [19]. Расширение экономических отношений Китая в этой части Средиземноморья можно проследить до поворотного момента в 2011 году, когда стране пришлось эвакуировать своих граждан [20] из Ливии из-за нестабильности, и Китай осознал, что ему необходимо приложить больше усилий для защиты своих инвестиций [21] в регионе.
«Средний коридор» Турции и агрессивная политика в Восточном Средиземноморье
В ноябре 2015 года Турция и Китай подписали Меморандум о взаимопонимании [22] для координации турецкой инициативы «Средний коридор [23]» с китайской «Один пояс, один путь».
С помощью «Среднего коридора» Турция хочет использовать своё географическое преимущество — ворота между Азией, Европой и Ближним Востоком, — чтобы стать центром торговли Востока и Запада. Эти планы в июне подчеркнул министр транспорта и инфраструктуры Адиль Караисмаилоглу [24] [тур]: «Благодаря „Среднему коридору“ Турция превратится в новую глобальную логистическую базу».
В 2015 году Народно-республиканская партия (НРП), основная оппозиционная партия Турции, предложила проект «Центр Турции [25]» [тур] (Merkez Türkiye), цель которого — сделать страну центром логистики и производства, соединяющим Европу, Азию и Африку. Этот проект расширяет «Средний коридор» до Африки через Ближний Восток, сохраняя при этом его совместимость с программой «Один пояс, один путь». Это также показатель общей заинтересованности ведущего правительства Турции и оппозиционных партий.
Если Турция сможет позиционировать себя как экономическая зона между Европой, Азией и регионом MENA, «Средний коридор» станет более привлекательным для Китая и других региональных партнеров, тем самым увеличивая экономическую и политическую выгоду для Турции.
В рабочем документе, опубликованном в мае 2021 года Азиатским банком развития [26], предполагается, что внутрирегиональная торговая зона и политика внерегиональной экономической интеграции, разработанная как часть «Среднего коридора», могут облегчить взаимодействие между ЕС и Китаем. Подобная торговая зона, возглавляемая Турцией и поддерживаемая межрегиональной торговлей [27], могла бы также усилить значение страны для государств региона, ЕС и Китая.
Однако, в отличие от китайской инициативы «Один пояс, один путь», проект региональной интеграции Турции не включает морской коридор. Вместо этого, начиная с 2015 года, Турция [28] [тур] проводит агрессивную политику в отношении Восточного Средиземноморья, полагаясь на военный потенциал, а не на дипломатические переговоры, для обеспечения соблюдения требований собственной морской юрисдикции в отношении таких региональных государств, как Греция, Южный Кипр и Египет. Тем не менее, недавнюю политику Турции в отношении Восточного Средиземноморья также можно считать оборонительной [29].
В январе 2019 года Южный Кипр (Республика Кипр), Египет, Греция, Израиль, Италия, Иордания и Палестина учредили Восточно-Средиземноморский газовый форум [30] для создания энергетического центра в регионе. Исключение Турции из группы вызвало напряженность в Анкаре, побудив государство запустить свой проект по разведке газа и бурению [31] при поддержке военных кораблей. В ноябре 2019 года Турция и Ливия очертили морскую границу [32], которая частично пересекалась с исключительными экономическими зонами [33] [рус] Греции и Египта, что вызвало резкую реакцию обеих стран.
Местные эксперты, такие как исследователь Ильхан Узгель [34], считают, что нынешняя агрессивная военно-морская политика Турции в Восточном Средиземноморье, воплощенная в доктрине «Голубой Родины [35]» 2013 года, похожа [36] на неоосманистскую политику [37] [тур], проводившуюся бывшим министром иностранных дел Турции и премьер-министром Ахметом Давутоглу [38] в 2000-х и начале 2010-х годов.
Наступательная политика Турции вызвала резкую реакцию со стороны других региональных держав и в некоторых случаях обострила существующую напряжённость. В мае 2020 года [30] министры иностранных дел Кипра, Египта, Франции, Греции и ОАЭ осудили деятельность Турции в исключительной экономической зоне Южного Кипра, «районе моря, в котором суверенное государство [39] [рус] имеет особые права в отношении исследования и использования морских ресурсов». В сентябре 2020 года тогдашний госсекретарь США Майк Помпео [40] — а в ноябре и президент Египта Абдель-Фаттах ас-Сиси [41] — заявили о поддержке Греции. В следующем месяце Европейский совет ввёл санкции против Турции.
Региональные конкуренты или партнёры?
Китай обычно хранит молчание по поводу напряжённости в Средиземноморье, стремясь сохранить позитивные отношения в регионе и получить максимальную выгоду. Однако эта позиция может измениться [42] в зависимости от будущего развития событий.
По мнению Гу Чжэнлуна и Цзоу Чжицяна [43] из Шанхайского университета международных исследований и Чжан Линя из Чжэцзянского университета международных исследований, политика Турции в Восточном Средиземноморье приводит к нестабильности [44]. Если продолжить в этом духе, Китай может переосмыслить роль Турции в проекте «Один пояс, один путь».
В настоящее время Китай, похоже, предпочитает Грецию из-за её торговых отношений с Европой. Порт Пирей [45] расположен ближе к европейским рынкам и обеспечивает более короткий и экономичный маршрут, чем турецкий Кумпорт. Однако, как показала шестидневная блокировка Суэцкого канала [46] [рус] в марте 2021 года, важно развивать альтернативные торговые маршруты [47]. По словам министра Караисмайлоглу [48] [тур], «Средний коридор» является наиболее подходящим альтернативным торговым маршрутом между Востоком и Западом.
В связи с этими событиями ожидается, что Китай и Турция продолжат сотрудничество, согласовывая различные, но частично совпадающие взгляды на трансконтинентальную интеграцию. Этот факт подтвердил вице-президент Китая Ван Цишань [49]. Если политические и военные амбиции Анкары в регионе возрастут, Пекин может пересмотреть роль Турции как надёжного партнёра в инициативе «Один пояс, один путь».
Этот материал — часть исследования Civic Media Observatory [50], посвящённого конкурирующим нарративам об инициативе Китая «Один пояс, один путь». Это анализ различных представлений обществ и сообществ о потенциальных преимуществах и вреде развития под руководством Китая. Здесь [1] вы можете узнать больше об этом проекте и его методах.