Протест. Артуро Молина Бургос для Noun Project. Общественное достояние.

[Все ссылки в тексте — на украинском языке, если не указано иное.]

Анна Беловольченко — журналист «Заборона» [рус], независимого новостного сайта в Украине, где этот материал был впервые опубликован. Текст сокращён и отредактирован в соответствии с политикой Global Voices. Публикуется с разрешения.

В городе Рубежное (Луганская область) 16 июля 2021 года второй раз за последние полгода была подожжена машина активиста. В городе Днепр 15 июля двое неизвестных напали на местную правозащитницу. Автомобиль дочери живущего в Одессе активиста 18 июня сожгли дотла. Подобное повторилось 22 июня с экоактивистом в Киеве.

Это лишь маленькая часть атак на активистское сообщество за последние пару месяцев. С 2019 года в Украине резко выросло число случаев преследования борцов с коррупцией, незаконной застройкой и нарушением прав человека. По мнению центра информации о правах человека Zmina, изложенному в недавнем отчёте, эти цифры продолжат расти в 2021 году. Представители независимого издания «Заборона» поговорили с несколькими пострадавшими активистами, которые объяснили, почему число подобных преступлений будет лишь возрастать.

«Наши инструменты: компьютер и принтер»

Около 3 часов ночи 22 июня у жилого дома в киевском микрорайоне «Новая Дарница» загорелся автомобиль. Двое неизвестных облили машину каким-то веществом и скрылись. Огонь перекинулся на соседние автомобили, также припаркованные во дворе, — повредил и их. Подожжённая машина принадлежала киевскому экоактивисту Александру Сильченко, известному как Алексей Кот. С 2016 года Кот ведет борьбу с незаконной застройкой в парках Дарницы.

«Соседи позвонили среди ночи — говорят: “Саша, твоё авто полыхает!” Я на балкон — действительно горит, — вспоминает события той ночи Сильченко. — Вызвал пожарных, полицию. Но на тот момент все уже сгорело дотла, а подозреваемых не нашли до сих пор».

Сильченко считает, что поджог связан с его активизмом. Александр и общественная организация «Парки Дарницы», с которой он работал, успели «многим насолить», по словам активиста. Вскоре после пожара ему позвонили с неизвестного номера. Диалог начался со слов: «Ты же понимаешь — если суёшь нос не в свои дела, должен готовиться к проблемам», — вспоминает Сильченко. Он не знает, кто это был, так как полиция не вычислила звонившего.

«Они думали, что напугают меня таким образом. Но всё это меня только раззадорило. Если на то пошло, то нас считают быдлом, которое даже права голоса не имеет. Меня такой вариант не устраивает», — делится Сильченко. Он киевлянин, выросший в Дарнице, и на протяжении многих лет отслеживал, как изменялся этот район: разрастание многоквартирных домов, исчезновение зеленых насаждений, формирование «железобетонного гетто».

В 2016 году Сильченко был далёк от активизма: покупал, ремонтировал и перепродавал повреждённые машины. Но пять лет назад его терпение лопнуло. В том же году в микрорайоне Позняки, недалеко от Дарницы, компания «Житлоинвестбуд-УКБ» начала строительство 27-этажного здания на 1300 квартир на месте небольшого озера Качине/озера Утиное. Местные жители были возмущены, и группа волонтёров собралась на протест, воспользовавшись соцсетями.

«Нас собрали через Facebook. Я туда пришёл и остался [в активизме] надолго», — рассказывает Сильченко. Во время протестов 2016 года Александр и другие противники строительства порой сталкивались с атаками титушек [рус], но озеро удалось отстоять.

Позже Сильченко обратил внимание на парк Партизанской славы, находящийся также в Дарнице и относящийся к природно-заповедному фонду Украины. Активист и его единомышленники сначала обратились с письмом к местным властям и убедили их вынести из центра парка платные качели, окружённые забором. Затем убрали 30 кофемашин, перекрывавших пешеходные пути. Теперь пытаются избавиться от ресторана, «самовольно» возведённого на территории парка. Сильченко поочерёдно обращался в службу экологической инспекции, Киевскую городскую администрацию и полицию. Наконец, по его словам, 14 апреля было решено снести ресторан, однако по неизвестной причине заведение продолжает работать.

В этом году Сильченко и другие зарегистрировали «Парки Дарницы» как общественную организацию, чтобы облегчить борьбу с незаконным строительством. Активист говорит, что раньше, когда они действовали исключительно как частные лица, на них «смотрели, как на местных сумасшедших, которые сами не знают, чего хотят». Теперь же «проще войти в городской совет, в районный» и действительно влиять на решения.

«Мы не занимаемся акциями, когда бегают с плакатами и что-то громят. Наш инструмент — это компьютер, принтер и визиты на официальные комиссии и встречи, — объясняет экоактивист. — Если мы пытаемся построить правовое государство и требуем справедливости, то и действовать надо по закону».

Но вне зависимости от того, будет ли Сильченко продолжать борьбу, он признаёт, что не чувствует себя в безопасности как активист в Украине. Он не исключает, что станет объектом дальнейших атак. Если раньше угрозы ограничивались «детскими обвинениями в Facebook вроде „Давай встретимся“», то сегодня они влекут реальный вред.

«Но я продолжу делать то, что делаю, — настаивает Сильченко. — Иначе какой смысл жить в этой стране?»

Горячие точки

В 2019 году правозащитные группы зафиксировали 83 случая преследования гражданских активистов. В 2020 году их было уже 101, по данным центра Zmina. Как свидетельствует Ассоциация украинских мониторов соблюдения прав человека в деятельности правоохранительных органов, с июня 2020 года по июнь 2021 года зафиксировано 107 случаев преследования и давления на представителей гражданского общества. Антикоррупционная работа, защита окружающей среды и права ЛГБТ остаются самыми опасными сферами активности. Горячие точки, где чаще всего происходят атаки, — Киевская, Одесская и Харьковская области.

Например, харьковская лесбийско-феминистская организация «Сфера» с 2017 года подвергалась нападениям 28 раз: им разбивали окна, а само здание забрасывали печенью животных, о чём сообщила Екатерина Митева, представитель Amnesty International в Украине. Полиция возбудила только три уголовных дела по фактам нападений, и даже они не расследуются должным образом.

За последние восемь лет в Украине стало легче проводить гражданские протесты, поскольку полиция и власти идут навстречу и обеспечивают безопасность. Но эти позитивные тенденции не распространяются на защиту прав активистов, поясняет Митева. По её словам, это в основном связано с отсутствием надлежащих правовых норм (например, нехватка законов о борьбе с нападениями на почве ненависти против ЛГБТ-активистов), а также тем фактом, что полицейские силы отличаются «недостаточной автономностью» от влиятельных элит страны.

«Дела, связанные с побоями или повреждением имущества, расследуются лучше, хотя и не всегда. Активисты, вовлечённые в антикоррупционную сферу или борьбу за окружающую среду, затрагивают интересы крупного бизнеса и высокопоставленных политиков. Здесь речь идет о больших деньгах, потому и опасность высока».

«Когда начали запугивать, я стал только подробнее разбираться»

Леонид Колесниченко борется с незаконной добычей песка и вывозом мусора в Одессе с 2011 года. Он бывший военный и милиционер на пенсии. Рассказывает, что проблему заметил лет десять назад, когда песок из одесских карьеров стали вывозить тоннами, а в сторону карьеров начали регулярно ездить грузовики, полные мусора.

«Раньше в Одессе было много полей фильтрации [где очищали сточные воды, которые использовались для полива], — объясняет Колесниченко. — Но в 1970-х из-за этих полей началась эпидемия холеры. Одессу закрыли на два месяца, а жителям запретили пользоваться водой с полей. Сейчас на этом участке песчаный карьер и несколько прудов».

Активист рассказывает, что видел лично, как грузовики вывозят песок оттуда днём ​​и ночью почти каждый день. Его используют для строительства многоэтажек, а также детсадов и детских площадок. В незаконной добыче Колесниченко подозревает одесскую строительную компанию «Будова» и мэра Одессы Геннадия Труханова [рус].

Незаконную добычу Колесниченко оценивает примерно в миллион гривен (37000 долларов США) прибыли в день. Активиста беспокоит ещё и экологический аспект: песок насыщен химикатами, так как неподалёку устроена свалка с бытовыми, медицинскими отходами, останками животных.

«Мы отправляли песок на анализ в лабораторию. Они сказали, что там целая таблица Менделеева», — вспоминает он.

Вместе с одесской журналисткой Еленой Кравченко, активистом Олегом Михайликом и другими Колесниченко регулярно обращается к районным властям и в вышестоящие инстанции, но в ответ — лишь звенящая тишина.

Как-то Колесниченко подсчитал, что за месяц вызывал полицию на место преступления 20 раз. Но его усилия пропали втуне: дело переквалифицировали в «нарушение правил охраны или использования недр», но за три года расследования подозреваемых не нашли.

Настойчивость активиста едва не стоила ему жизни: в 2019 году в него стреляли на полях фильтрации, в том же году бросили гранату. Тогда повезло: он успел скрыться на автомобиле. В 2020 году недовольные деятельностью Колесниченко пришли к нему домой и подожгли автомобиль во дворе. Полиция зарегистрировала дело, но виновных не нашли. А 18 июня 2021 года неизвестные подожгли машину дочери активиста, стоявшую в гараже. Расследование также ни к чему не привело.

«Когда меня начали запугивать, я стал только подробнее разбираться, — объясняет Колесниченко. — Я уже пуганый-перепуганный и свою жизнь прожил. Но у меня есть дочь, внучка, и я хочу, чтобы они жили в стране, где действуют законы».

Информированность и готовность действовать

На фоне ближайших соседей России и Беларуси, где граждане практически не имеют возможности заявить о своих правах даже на акциях протеста, в Украине существует как минимум демократическая основа для активистской деятельности, считает спикер Amnesty International Митева. Но ограничения, связанные с пандемией, вкупе с коррупцией и отсутствием правовой грамотности затрудняют отстаивание прав.

Людмила Янкина, руководящая защитой активистов в правозащитном центре Zmina, считает, что украинское гражданское общество должно сыграть ключевую роль в оказании давления на правоохранительные органы с целью фактического расследования преступлений и предъявления обвинений подозреваемым. Чтобы нападающие на активистов знали, что их действия могут повлечь за собой последствия.

Что касается активистов, то Митева советует им довести дело до конца и обратиться в Европейский суд по правам человека, если местные правоохранительные органы и суды откажутся рассматривать дела. Когда репутация страны находится под угрозой, власти будут вынуждены обратить внимание на проблему.