Художник из Йемена Хаким Аль-Акель: «Война превратилась в реальность, но искусство будет жить»

[Все ссылки ведут на страницы на английском языке.]

После семи лет вооруженного конфликта Йемен стал местом с худшим гуманитарным кризисом на планете ^[1]. Гражданская война и военная компания под предводительством Саудовской Аравии, при поддержке Великобритании и США ^[2], заставили покинуть свои дома более четырех миллионов людей, и более чем 20 миллионов йеменцев крайне нуждаются в гуманитарной помощи. Центральные органы власти подорваны, а в стране царит раздробленность.

Но несмотря на это для йеменских художников мир всё еще предстает во всей его красе. Знаменитый художник Хаким Аль-Акель, который проживает с семьей в городе Сане, рисует, воссозданные из детства, яркие сцены повседневной жизни в Йемене, которые можно было наблюдать до теущей войны.

56-летний Аль-Акель — один из основателей первой ассоциации изящных искусств в Йемене, основанной в 1986 году. Сегодня он считается одной из самых значимых фигур в йеменском сообществе изящных искусств. Его картины выставлялись в более чем 80-ти странах и продаются по всему миру, в том числе и на аукционе «Сотбис». Помимо успешной карьеры на поприще искусства, он занимал ряд официальных должностей, куда входит и должность советника министра культуры Йемена.

На картинах Аль-Акеля в ярких красках изображены простые, повседневные сцены городской жизни, сельские пейзажи и женщины. Часто художник показывает хорошо знакомые и, казалось бы, обыденные сцены жизни в общественных и уединенных местах с высоты птичьего полета. Он не дает названий своим произведениям, а изображенные им люди редко поднимают на него взгляд.

Клара Гест связалась с Аль-Акелем по почте и обсудила с ним его детство, проведенное в городе Таизе, учебу в Москве и работы, посвященные войне и миру.

Клара Гест: Расскажите о себе. Как прошло ваше детство в Таизе?

Hakim Al-Akel: I first became aware of the world in the green meadows, running, climbing trees and playing games with my friends. The games changed by season and when the fruits ripened, we infiltrated the orchards and stole them despite the dangers of being caught by the guards… As for school, I hated it to the extent that I was always met with some sort of punishment. Instead of paying attention and concentrating, I was obsessed with drawing in school notebooks. I enrolled to study with Hashem Ali and from that moment the real change that occurred in my life began. 

Хаким Аль-Акель: Впервые я открыл для себя мир на зеленых лугах, когда бегал, лазал по деревьям и играл с друзьями. На каждое время года были свои игры, когда созревали плоды, мы пробирались в сады и воровали их, несмотря на то, что нас могли поймать охранники… А вот школу я ненавидел настолько, что меня всегда наказывали. Вместо того, чтобы внимательно слушать, я любил рисовать в школьных тетрадях. Но когда начал обучаться у Хашема Али, моя жизнь полностью изменилась.

КГ: Какого было учиться у художника-новатора Хашема Али? 

HA: My acquaintance with Hashem Ali had a great impact that changed the course of my life. Under him, I read books of philosophy, myths and the history of art. I developed a clearer idea about art, and the constant conversation with Hashem gave me great confidence in defining my goals. Myself and the other students exhibited our paintings in exhibitions held annually by the teacher Hashem, so it changed the course of my life.

ХА: Знакомство с Хашемом Али оказало на меня большое влияние, изменившее всю мою жизнь. Под его началом я прочитал книги о философии, мифах и истории искусства. У меня сложилось более четкое представление об искусстве, а постоянные разговоры с Хашемом вселили в меня большую уверенность в принятии целей. Мы с другими учениками выставляли свои картины на ежегодных выставках, проводимых учителем, поэтому это изменило всю мою жизнь.

КГ: После школы вы ненадолго поступили в военную службу.

HA: Straight after high school, I entered the world of compulsory conscription in the army. This is a mythical world, another world of crushing humiliation and backwardness… It is necessary to turn into a real monster because those around you are a group of humans wearing masks of monsters.

ХА: Сразу после школы я столкнулся с принудительным призывом в армию. Мифический мир, мир неописуемого унижения и отсталости… Нужно превратиться в настоящего монстра, так как тебя окружают люди в масках монстров.

КГ: Сколько вы отслужили в армии? 

HA: The army is a compulsory service after high school and every student is required to serve for a year and then go to university. It seemed to me that I was the worst soldier and I hated the military in general. During this period, I drew paintings and participated in exhibitions, and my relationship with Hashem continued until I completed military service with difficulty and went to study art in Moscow.

ХА: Армия — обязательная военная служба, которую проходишь после старшей школы, каждый ученик обязан отслужить год, а потом поступить в университет. Я считал, что был худшим солдатом, к тому же я в целом ненавидел армию. Тогда я рисовал картины и участвовал в выставках, и общение с Хашемом не прекращалось, пока я с огромным трудом не прошел военную службу и не начал изучать искусство в Москве.

КГ: Вы были одним из большой группы йеменских художников, изучавших изобразительное искусство в Москве в конце 1970-х годов. Как это на вас повлияло?

HA: In Moscow, I saw all my dreams come true before my eyes and between my hands, culture, arts, theatres, galleries, museums, all the pleasures of the world. The seven years I spent in Moscow passed quickly. During this time, I lived through all the changes, got married and our child was born in Moscow. Moscow is unforgettable. I still have dreams of studying, of my friends, and of all the places with which I have had a cultural, visual, spatial and temporal relationship in that wonderful, frightening city. I studied for seven years in Surikov Institute where I gained academic knowledge and a formal artistic training. I was lucky to study drawing and painting under Russian Professor Troshev so I was able to study colour for two years before moving to the mural department that exposed me to a wide horizon of knowledge, from the Renaissance to Islamic miniatures.

ХА: В Москве все мои мечты воплотились в жизнь: культура, искусство, театры, галереи, музеи — все удовольствия жизни. Семь лет, проведенные в Москве, буквально пролетели. Я прошел через всё, женился, и ребенок наш родился тут же. Москву невозможно забыть. Мне все еще снятся сны об учебе, друзьях и тех местах в этом замечательном и ужасающем месте, с которыми у меня сохранилась культурная, зрительная, пространственная и временная связь. Семь лет я учился в Институте имени Сурикова, в котором получил академические знания и формальное художественное образование. Мне повезло обучаться рисованию и живописи у русского профессора Трошева. Я изучал теорию цвета два года, прежде чем перешел в мастерскую монументальной живописи, которая расширила для меня горизонт знаний от Ренессанса до исламских миниатюр.

КГ: Сегодня у вас очень своеобразный художественный стиль. Часто сцены йеменской повседневной жизни и ритуалы в общественных и уединенных местах показаны с высоты. Как бы вы описали свой творческий процесс? 

HA: All my experiences depend on the reference of the place and the specificity of the Yemeni environment, including the uniqueness and privacy it bears…. In my experience, I rely a great deal on memories of scenes, and visions that have been etched in my mind from childhood until now. I try to employ the memories in my paintings and everything is fused together—time and place, reality and imagination. 

ХА: Мой опыт определяется привязкой к месту и своеобразностью йеменского окружения, куда относится его уникальность и уединенность… На практике я в значительной степени полагаюсь на воспоминания сцен и образов, которые остались в сознании с самого детства. В своих картинах я стараюсь применять эти воспоминания, и тогда всё сливается воедино: время и место, реальность и фантазия.

КГ: Вы со своими коллегами-художниками создали первую ассоциацию пластических искусств в Йемене. Как развивалась художественная сцена?

HA: In 1996, we founded the Syndicate of Plastic Artists and we were self-appointed to manage the association. We published the first newspaper that specialised in the plastic arts, known in Arabic as Tashkeel. I was later appointed a consultant for plastic arts and art houses within the Ministry of Culture. But all this ended because of the war. There is no longer any government support and there are no salaries for employees. Everything is completely cut off. Talking about the past has become a forgotten thing.

ХА: В 1996 году мы основали Союз пластических искусств и взяли на себя обязанность управлять этим союзом. Мы издали первую газету, которая специализировалась на пластических искусствах, известную под арабским названием «Tashkeel». Позже я стал консультантом по вопросам пластических искусств и домов искусства в Министерстве культуры. Но из-за войны всему пришел конец. Больше нет государственной поддержки и оплаты труда сотрудников. Всё забыто. Разговоры о прошлом ушли в забвение.

КГ: В 2016 году, на втором году недавнего конфликта, вы вернулись в Сану на свою персональную выставку под названием «Руины и мир». Не могли бы вы рассказать немного о выставке?

HA: In 2015, the bombing began suddenly, and it created a strong and unexpected shock. Particularly as I lived next to the presidential house at the time which was bombed daily without stopping. Many of my neighbours moved to safer places. In a state of shock, I began to work on my sketches and plans for paintings that embodied this tragedy. This inspired the paintings in the exhibition “Ruins and Peace” which was inaugurated in January 2016. After this exhibition, I then exhibited in Bahrain in 2018 [Titled: A mantra for the Earth]. From that moment, I decided to focus on peace and coexistence as the primary goal for my art.

ХА: Бомбежка в 2015 году началась внезапно, что вызвало сильное и неожиданное потрясение. Тем более тогда я жил недалеко от резиденции президента, которая ежедневно подвергалась бомбежке. Многие наши соседи переехали в более безопасные места. В состоянии шока я начал работу над набросками и планами картин, которые воплощали эту трагедию. Это и послужило темой для выставки «Руины и мир», которую открыли в январе 2016 года. После этой выставки я провел еще одну в Бахрейне в 2018 году [под названием «Мантра для Земли»]. С тех пор главенствующее место в моих картинах заняли мир и сосуществование.

КГ: Почему вы решили делать упор на вопросе мира? 

HA: I have painted both war and peace but I choose to give peace more space. It is human nature to live in peace whereas wars are an exception in people’s lives. It is necessary to give war less time. War imposed itself as a sudden reality that we are living in.  And this surprise needs to go away in order to restore our lives and our stolen hopes. In the end everything will come to an end and art will remain.

ХА: Я рисовал как войну, так и мир, но решил уделить больше внимания миру. Людям свойственно жить в мире, тогда как война — изъян человеческих жизней. Необходимо тратить меньше времени на войну. Ведь она превратилась во внезапную реальность, в которой мы живем. Но эта внезапность должна исчезнуть, чтобы мы смогли вернуть наши жизни и украденные надежды. Всему придет конец, а искусство будет жить.

КГ: Что скажете насчет нынешнего положения художников в Йемене?

HA: Life has become a thing of the past and the most dangerous part in this ongoing war is the drain of minds and creators, so that its only warriors and images of martyrs that fill the streets. This is a painful and sad thing, especially since we lost a lot in everything, and the war is still going on and nothing will return as it was.

ХА: Жизнь ушла в прошлое, но самое опасное в этой продолжительной войне — истощенные умы и творцы, улицы наводняют лишь солдаты и образы мучеников. Мучительно и горько это видеть, тем более что мы многое потеряли, а войне все нет конца, ничто уже не будет прежним.