Фото и иллюстрация Лорель Миранды, использовано с разрешения.
Оригинальный текст был написан журналисткой и трансгендерной женщиной Лорель Мирандой [1] и опубликован в мексиканской газете Milenio, но удалён после критики со стороны одной из феминистских групп Мексики. Вы можете найти перевод статьи на английский язык в блоге переводчицы NorthernLauren [2] [анг].
[Все ссылки — на испанском языке, если не указано иное.]
Если вы за феминизм, но не противостоите лицам, унижающим транс- и небинарных [3] [анг] людей во имя этого политического движения, то, боюсь, что это называется соучастием. Подобно тому, как мы допрашиваем членов патриархального мужского клуба [4] [анг], осуждая их соучастие (молчание или пассивность на фоне женоненавистничества их собратьев), мы можем и должны говорить также и о цисгендерных [5] [рус] феминистках, которые предпочитают не замечать трансфобии своих якобы сестёр.
Трансфобия настолько распространилась в Мексике, что в настоящее время проводятся «феминистские марши», цель которых — ограничение допуска на такие мероприятия транс-сообществ, а вовсе не борьба за права женщин. Именно это происходило в таких местах, как штат Пуэбла, где группа радикальных феминисток [6] [анг] назвала своим главным проектом блокировку Ley Agnes («Транс-закона») [7] — инициативы, позволяющей транссексуалам признать свою гендерную идентичность с помощью административных процедур. Подобным образом в штате Мехико другой коллектив выступил с призывом к феминистскому маршу 8 марта «против стирания женщин».
Что они подразумевают под стиранием женщин? Каких женщин? Белых, относящихся к расовым меньшинствам, бедных, проституток, транссексуалок? Как можно стереть более половины населения мира? Видимо, так же, как когда-то антигендерное движение [8] [анг] или «геи на повестке дня» легко вышли за пределы наиболее консервативных слоёв общества, чтобы искоренить сексуальное и гендерное разнообразие. А теперь мы сталкиваемся с предполагаемым «стиранием женщин». Очевидно, что эту концепцию выдвинула не церковь и не крайне правые, а феминистские журналисты, писатели и интеллектуалы — например, экс-депутатка парламента от «Испанской социалистической рабочей партии» Анхелес Альварес [9], мексиканская специалистка в области антропологии и учёная Марсела Лагарде [10] или же создательница Гарри Поттера Джоан Роулинг [11].
Эта борьба развернулась в таких странах, как Испания, Великобритания, а теперь и Мексика, чтобы заблокировать законопроекты, которые позволили бы транссексуалам и небинарным людям признавать свой пол с помощью административных процедур, а не через суд или гендерную сертификацию. В последнем случае для этого требуется присутствие психолога или психиатра, а также гормональная терапия, исторически способствовавшая патологизации транслюдей.
В Испании, например, Анхелес Альварес и сторонники испанского феминизма, выступающие против транс-сообществ, считают, что принятие «Транс-закона» поставит под угрозу участие женщин в различных сферах общественной жизни, включая политику, спорт, развлечения и так далее. Опять же, каких женщин? Доводы Альварес рассыпаются в прах, когда мы принимаем во внимание статистику, касающуюся трансгендеров. Мы — меньшинство во всём мире, и тем не менее страдаем от многочисленных преступлений на почве ненависти, самоубийств, сокращённой продолжительности жизни. С другой стороны, в вышеупомянутых сферах очень мало транслюдей, но, несмотря на это, их выставляют как сенсацию, особенно в спорте, чтобы намекнуть: присутствие трансженщин мешает победе «биологических женщин» [sic].
Для меня немыслимо, что в 2021 году, после десятилетий развития феминизма и гендерных исследований, фразы типа «биологические женщины» и «биологические мужчины» [sic] продолжают использоваться в качестве аргументов для отрицания легитимности транс-идентичности и для открытой войны против наших главнейших прав: самоидентификации, свободного развития личности, отсутствия дискриминации, доступа к образованию и достойной работе.
Дело в том, что это нечто большее, чем борьба против «стирания женщин». Голоса против транс-сообществ выступают не в защиту гендера, а за подтверждение объективной действительности пола как единственного и решающего фактора, определяющего, кто является женщиной, а кто нет. То есть речь идёт о принятии эссенциалистской позиции, против которой феминизм по сути боролся многие годы. Следует также учитывать, что их гендерная реальность подразумевает «угнетение испокон веков», через призму которого они обобщают опыт всех женщин. Это отодвигает на второй план такие аспекты идентичности, как раса, класс или сексуальная ориентация, которые для некоторых женщин являются основным гнётом.
«Есть чернокожие, гомосексуальные, транс- и малоимущие женщины. Их преследуют не только за то, что они женщины, но и за расу, гендер или социально-экономическое положение (…) Феминизм выступает против гендерного угнетения и эксплуатации, и если есть женщины, страдающие от расизма, гомо- или трансфобии, борьба против всего этого является частью освобождения», — считает [12] британская феминистка и журналистка Рени Эддо-Лодж.
Учитывая специфику наших реалий и насилие, которому подвергаются трансгендеры, я должна говорить прямо и указать на опасность трансфобной речи, в частности, для трансженщин. Однако хотелось бы подчеркнуть, что эта речь представляет опасность и для других людей. Трансмужчин, например, называют «сёстрами», если те решат вернуться в прежний гендерный статус, или предателями и «лесбофобами», если решат твёрдо стоять на своём. Достаточно посмотреть на насилие, которому подвергаются трансмужчины, которые (учитывая, что они также могут забеременеть) участвуют в маршах за декриминализацию абортов.
Как отмечают Грасиа Трухильо и Мойра Перес: [13]«Что часто характерно для TERF-феминизма [14] [рус], так это отказ включить трансженщин в женское движение (или в сам коллектив). Однако в действительности речь идёт об исключающем феминизме в более широком смысле, который выступает против — с позиции привилегий — отдельных форм автономии в принятии решений, физической неприкосновенности, права на идентичность, на жизнь без насилия… Исключающее феминистское движение отрицает многие формы жизни: всех транс- и небинарных людей, секс-работников или тех, кто прибегает к суррогатному материнству, среди прочих. В случае с последними двумя категориями, секс-индустрия и суррогатное материнство всегда рассматриваются как насилие над женщинами. Такой подход не вписывается в реальность: вместо этого он препятствует продвижению прав людей, непосредственно вовлечённых в подобные практики и изображает их пассивными жертвами, даже не учитывая их мнение».
Опасность таких рассуждений заключается не только в борьбе за ограничение прав, но и в том, что они порождают благодатную почву для распространения ярлыков и предрассудков в отношении нашего сообщества. Например, взять хотя бы недавний случай с граффити, созданными трансфобными протестующими, которые позиционировали себя как выступавших против Закона о гендерной идентичности; однако местные СМИ ошибочно приписали создание граффити транссексуалам, вероятно, желая дискредитировать их. В конце концов то, как в прессе и дискурсе конструируют нашу идентичность — в результате чего нас считают ненормальными, неприкаянными, несдержанными, — подпитывает совершаемые против нас преступления на почве ненависти, особенно трансфемициды.
В нынешних условиях недостаточно просто не поддерживать трансфобную риторику или абстрагироваться от неё. Мы должны активно выступать против. Вот почему я восхищаюсь коллективом Dignas Hijas [15]. Выяснив, каким образом феминизм используется в трансфобных целях, в августе прошлого года они запустили инициативу #NoEnNuestroNombre (#НеВНашемИмени), чтобы подчеркнуть следующее: «Права трансгендеров — это человеческие права, а не угроза».
Дорогие союзники, дорогие цисгендерные феминистки: если вы хотите вычислить «троянского коня» в вашем движении, то я предлагаю вам подумать о том, какой дискурс наиболее близок дискурсу крайне правых. Тот, где речь идёт о правах и достойной жизни транссексуалов? Или тот, который присущ вашим «сёстрам»-аболиционисткам, видящим опасность в инаковости? Не будем заблуждаться: блокировка законов, позволяющих признавать различные гендерные идентичности, не приведёт к уменьшению числа транслюдей. Это лишь усложнит нашу жизнь, ограничив доступ к правам человека.
Прямо сейчас против трансгендеров и секс-работников идёт армия, и если мы продолжим свои вялые попытки воспротивиться, то расплачиваться за это будет не (цис)патриархат. Это будете вы.