Прививки от COVID-19 в Африке: между «мягкой силой Китая» и вакцинным национализмом Запада, часть II

Медсестра Носифо Ханьиле надевает средства индивидуальной защиты перед тем, как войти в «красную зону» специального полевого госпиталя COVID-19 в Насреке, Йоханнесбург. Фотография IMF Photo/James Oatway, 24 июля 2020 года (CC BY-NC-ND 2.0 [рус])

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

Примечание редактора: предлагаем вашему вниманию анализ политики, лежащей в основе закупок Африкой вакцин против COVID-19. Континент, похоже, вынужден обратиться к Китаю, а не к Западу. Читайте первую часть здесь [рус].

Если мы говорим о медицинской помощи Африке — Китай может похвастаться долгой историей взаимоотношений. 

Например, на пике вспышки лихорадки Эбола в Гвинее, Сьерра-Леоне и Либерии в феврале 2014 года Китай направил врачебную помощь, медикаменты и специалистов в пострадавшие африканские страны. По поводу этой помощи из Пекина тогдашний президент Либерии Элен Джонсон-Серлиф выразила благодарность, по сообщениям, заявив: «Китай всегда был верным другом Либерии».

Когда разразился вирус Эбола, США закрыли посольства, эвакуировали дипломатов и своих граждан из пострадавших регионов. Китай как можно скорее выслал противоэпидемические материалы и направил более 1000 человек медицинского персонала в районы, где эпидемия бушевала сильнее всего.

История, похоже, повторяется: на этот раз некоторые африканские страны обращаются к Китаю за вакциной, чтобы обуздать разрушительную пандемию коронавируса.

Китайская вакцинная дипломатия «мягкой силы»

Китай предлагает вакцины против COVID-19 Нигерии и другим африканским странам «в первую очередь [и] бесплатно». Также в декабре 2020 года Пекин предложил построить логистический центр коронавирусных вакцин в Аддис-Абебе (Эфиопия), а производственные центры по изготовлению вакцин — в Египте и Марокко.

Если Китаю удастся осуществить эти планы, организовав логистику поставок холодильной цепи в тропических регионах Африки к югу от Сахары, где господствуют высокие климатические температуры и высокая влажность, это обеспечит китайцам конкурентное преимущество на этом рынке.

Помимо коммерческой выгоды для Пекина, это вмешательство окажет положительное влияние на сектор здравоохранения на континенте, поскольку обеспечит логистику поставок медицинских препаратов холодильной цепи в будущем.

Казалось бы, Китай находился в авангарде помощи африканским странам в борьбе с эпидемией коронавируса задолго до того, как Африканский союз объявил о планах закупить вакцину от коронавируса для континента у западной фармацевтической компании Pfizer.

Но этот шаг Пекина многими рассматривается с подозрением и скептицизмом.

Джон Кэмпбелл, старший научный сотрудник по изучению политики в Африке в Совете по международным отношениям, охарактеризовал пекинскую «вакцинную дипломатию» в борьбе с  COVID-19 как «продолжение усилий Китая по представлению себя в качестве решения, а не причины пандемии».

Государственный департамент США недавно назвал главной причиной пандемии «смертоносную одержимость секретностью и контролем» Коммунистической партии Китая (КПК). Правительство США заявило, что КПК не раскрыла информацию о том, что исследователи из лаборатории в Ухане, экспериментировавшие с вирусом, генетически похожим на коронавирус, уже осенью 2019 года проявляли симптомы, похожие на COVID-19.

Китай отвергает обвинения, в свою очередь заявляя, что США пытаются переложить вину за неспособность справиться со вспышкой заболевания на своей территории.

После нескольких месяцев напряжённых переговоров Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) недавно направила в Ухань делегацию для расследования происхождения вируса. Первоначально им отказали во въезде, но через неделю разрешение было дано. Группа из десяти учёных ВОЗ опросит сотрудников научно-исследовательских институтов и больниц Ухани, связанных с первоначальной вспышкой.

Р. Максвелл Боун и Фердинандо Чинотто, африканисты из Кембриджского университета, утверждают, что «коронавирусная дипломатия» ведётся через трёх основных игроков Китая: правительство, государственные организации и частные фирмы, уже организовавшие работу по всему континенту.

Эти три главных игрока, предупреждают учёные, объединены одной миссией: «отвлечь внимание от того факта, что источником вируса стал Китай», и заложить «основу для коммерческих сделок». Но куда важнее, усиливая нарратив КПК, показать, что «Пекин помогает своим партнёрам во время глобального кризиса, с которым Китай успешно справился, в том время как на Западе растут числа погибших и новых случаев», — подчёркивают Боун и Чинотто.

Рассказы КПК о том, что страна справляется с коронавирусом куда лучше, чем Запад, вызывают сомнения. В то время как Ухань в провинции Хубэй отпраздновал получение статуса свободного от вируса города спустя год после обнаружения первого заболевшего, китайские власти недавно издали указ о локдауне в Аньсине, недалеко от Пекина, после резкого увеличения числа случаев COVID-19.

Сам Китай закупил 100 миллионов доз вакцины Pfizer-BiTech, чтобы использовать их наравне с вакцинами местного производства, стимулируя иммунизацию огромного населения.

Тем временем У. Гьюд Мур, бывший министр общественных работ Либерии, рассказал CNN, что «обещания по поводу [китайских] вакцин в Африке весьма туманны. Нет графика, только посулы… Я не знаю ни одной африканской страны, которая получает китайские вакцины».

Прививочный национализм Запада

Вакцина против COVID-19, приготовленная для введения, Национальный военно-медицинский центр имени Уолтера Рида, Бетесда, Мэриленд. Фотография: Navy Petty Officer 1st Class Carlos M. Vazquez II, 21 декабря 2020 года (CC BY 2.0 [рус]).

Западные правительства и аналитики, возможно, правы в желании привлечь Китай к ответственности за непрозрачные действия, приведшие к глобальному коронавирусному кризису, а затем и к использованию дипломатии «мягкой силы», когда речь зашла о поставках вакцины в Африку.

Однако Запад должен также нести ответственность за создание жёстких рыночных условий, которые ускорили взаимодействие Африки с Китаем из-за отсутствия на Западе жизнеспособных альтернатив для равного доступа к вакцинам.

Следовательно, лицемерно критиковать Китай за его вакцинную дипломатию «мягкой силы» вокруг COVID-19, в то время как западные правительства практикуют вакцинный национализм, ставя своих граждан на первое место, а не следуя идее мирового справедливого распределения вакцин.

Последствия вакцинного национализма очевидны в случае ЮАР, где правительство платит в 2,5 раза больше, чем европейские коллеги, за одинаковое число доз вакцины Oxford-AstraZeneca, просто потому что ЮАР не инвестировала в исследования в этом направлении.

Это подтверждает, что вакцинный национализм — при котором Запад куда больше заботится о прибыли, чем о справедливом и равноправном доступе — не простая пропаганда. Так или иначе, развитые страны наказывают менее развитые за отсутствие у последних экономических средств для инвестирования в исследования и развитие средств борьбы с COVID-19.

Экономист Марко Хафнер и четверо других исследователей RAND Europe определили вакцинный национализм как «ситуацию, в которой страны стремятся получить первоочередной доступ к поставке вакцин», «потенциально чрезмерно накапливая ключевые компоненты для их производства».

Высокий мировой спрос на вакцину против коронавируса привёл к тому, что в общемировой гонке позади остались большинство африканских стран. По словам Патрика Хо, старшего советника базирующейся в Нью-Йорке НКО International AIDS Vaccine Initiative (IAVI), занимающейся вопросами всемирного здравоохранения, страны с высоким уровнем дохода приняли вакцинный национализм, ухватив «дозы за счёт тех, у кого меньше средств».

Расследование Хафнера и прочих показало, что вакцинный национализм вокруг COVID-19 приведёт к несправедливому распределению, которое в конечном итоге «будет стоить мировой экономике до 1,2 триллиона американских долларов в год в виде ВВП [валового внутреннего продукта]».

Обещание COVAX

В апреле 2020 года ВОЗ, наряду с Европейской комиссией и Францией, запустили COVAX (Глобальный механизм по обеспечению доступности вакцин против COVID-19), чтобы обеспечить справедливый и равный доступ к коронавирусной вакцине во всём мире.

Базирующееся в Женеве государственно-частное глобальное партнёрство в области здравоохранения GAVI (Вакцинный альянс) от имени COVAX отвечает за предоставление «условного объема вакцин конкретных производителей», соответствующих спецификациям ВОЗ.

Но программа COVAX может обслуживать лишь 20 процентов самых уязвимых групп населения в 150 странах-участницах. Это означает, что африканским странам — с населением более 1,3 миллиарда человек и необходимостью как минимум двух доз вакцины на человека — потребуется «минимум 1,6 миллиарда доз, чтобы вакцинировать 60 процентов населения».

Это подчёркивает разочарование правительств африканских стран, пытающихся обеспечить запас вакцин против COVID-19, тогда как большинство западных производителей уже продали миллиарды доз богатым странам, у которых есть средства для предварительного заказа.

Африканские страны могут «не получить полный доступ к недорогим вакцинам до тех пор, пока богатый мир не провакцинирует своих граждан, что, возможно, случится после 2022 года», отмечает кенийский журналист Джон Мучанги.

Том Фауди, британский политолог и аналитик международных отношений, задаётся вопросом: «Почему Африка должна ждать? И почему богатые страны должны быть первыми в очереди, а Африка — последней?».

Тем временем, показатели смертности от COVID-19 на континенте не думают снижаться. Африке нужно решение.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.