Жулио Ланселлотти (справа) с одним из людей, которые получают помощь в приходе Сан-Мигел-Арканжу. На Жулио Ланселлотти надет фартук, на котором изображена сестра Дульсе, первая бразильская святая. Фото использовано с разрешения. 

[Все ссылки ведут на страницы на португальском языке, если не указано иное.]

Городские власти подсчитали, что в Сан-Паулу около 24 000 человек сегодня живут на улицах, и эта цифра растёт [англ], поскольку всё больше людей становятся безработными из-за пандемии COVID-19 [рус]. В разгар этого кризиса отец Жулио Ланселлотти и его приход в Сан-Мигел-Арканжу раздают гигиенические средства и еду для более 400 бездомных города каждый день.

Жулио Ланселлотти является священиком уже 35 лет и имеет большое количество подписчиков в социальных сетях. Кроме того, он известен своей работой с несовершеннолетними преступниками, ВИЧ-инфицированными, бездомными и сообществами ЛГБТКИ+.

Однако эта работа уже несколько раз подвергала его опасности. Ему угрожали убийством, он также был жертвой попытки вымогательства. А в сентябре прошлого года конгрессмен штата, пытавшийся избраться на должность мэра Сан-Паулу, назвал Жулио Ланселлотти «сутенёром нищеты» и обвинил его в поддержке наркоторговли. Эти заявления привели к словесным нападкам на священника на улицах города.

В 2017 году, когда нынешний президент Жаир Болсонару был ещё федеральным депутатом, представлявшим Рио-де-Жанейро, он подал в суд на Ланселлотти за моральный ущерб после того, как во время религиозного обращения священник обвинил Болсонару в «расизме, сексизме и гомофобии». Ланселлотти выиграл дело против Болсонару в начале ноября 2020 года.

Отец Ланселлотти поговорил по телефону с Global Voices о своей работе и проблемах, с которыми столкнулись беднейшие общины Бразилии во время пандемии COVID-19.

Отец Жулио Ланселлотти помогает бездомному, который пришёл в церковь замёрзшим. Фото использовано с разрешения. 

Талита Фернандес (ТФ): Вы работаете с людьми, которые живут на задворках общества. Что побудило вас к этому? 

Júlio Lancellotti (JL): Não tem um fato específico. Eu sempre convivi com a população de rua, e aqui na Arquidiocese de São Paulo, levamos as propostas do Concílio Vaticano II e as propostas de Puebla, isto é, da opção preferencial pelos pobres, para as ruas. Formamos, então, comunidades com o povo da rua. E eu fiz essa caminhada desde o início, há cerca de 30 anos, quando foi criado o Vicariato Episcopal do Povo da Rua. E a partir daí, vários grupos surgiram.

Жулио Ланселлотти (ЖЛ): Нет какой-то особенной конкретной причины. Я всегда жил с бездомными людьми, и здесь, в Архиепархии Сан-Паулу, мы верим в идеи Второго Ватиканского собора и идеи Пуэблы, а именно обращение в первую очередь к бездомным и бедным. Мы создаём сообщества с этими людьми. И я проделал этот путь с самого начала. Около 30 лет назад был создан Епископский викариат бездомных людей. С тех пор появились самые различные группы.

ТФ: В Бразилии бездомные в большой опасности: их избивают и даже убивают. Как вы думаете, такие нападения участились из-за того, что страна стала более политически поляризованной?

JL: Se intensificaram por isso, mas também porque a população de rua tem aumentado muito. Então, isso traz um incômodo para a população. Às vezes eu penso que é porque eles estão vendo a possibilidade do que pode acontecer com eles também. Então, uma forma de negar é afastar. Há uma política higienista muito forte. A vida da população de rua é muito pública, todo mundo vê onde eles estão e o que eles estão fazendo – quando convém. E isso causa incômodo. Mas o pano de fundo de toda essa intolerância é a especulação imobiliária. A moradia virou comércio. Não se constroem casas para o povo, algo que seja acessível à população que está nas ruas.

ЖЛ: Отчасти из-за этого, а также из-за того, что число бездомных значительно возросло. Людям это неприятно. Иногда я думаю, что люди так жестоки по отношению к бездомным потому, что они видят, что может случиться с ними, а один из способов отрицания — это прогнать их. Жизнь бездомных людей очень открытая: все видят, где они находятся и что они делают — когда людям хочется это видеть. Это вызывает дискомфорт. В основе всей этой нетолерантности и жестокости лежит спекуляция недвижимостью. Жильё превратилось в бизнес. Дома строятся не для людей, а для того, чтобы бездомные люди не могли туда попасть.

ТФ: По вашему мнению, какая государственная политика должна быть приоритетной в Бразилии для решения проблемы бездомных?

JL: Não tem uma resposta única. É uma complexidade, porque a moradia é uma questão importante, mas também são importantes o trabalho, a saúde, a saúde mental, e a convivência. Por isso que eu digo: o que é muito importante é tudo aquilo que gera autonomia. As respostas que se dão hoje são institucionais. [Nos abrigos públicos] tem horário para entrar, para sair, para comer, e todas as decisões são tomadas por outros. A vida tem uma rotina, mas essa rotina não deve ser estabelecida de fora de você, mas a partir da sua necessidade.

E também tem um aspecto que não se leva em consideração: o aspecto afetivo e da sensualidade. Muitos deles são jovens. Eles vão namorar, encontrar alguém quando? Um dia eu disse isso para uns frades e eles ficaram meio assustados – eu falei: Os frades fazem voto de pobreza, obediência e castidade e quem tem que cumprir são os moradores de rua. Porque eles têm que levar uma vida pobre, obediente e casta. É como se as ruas fossem um grande mosteiro e eles, o tempo todo, têm que ter todas as qualidades que nós não temos: eles têm que ser sempre educados, sempre contidos, sempre gentis, sempre agradecidos, sempre solícitos.

ЖЛ: Нет единого ответа. Это сложный вопрос, поскольку жильё — это серьёзная проблема, но работа, здоровье, психическое состояние и сосуществование — всё, что порождает независимость — также важны. [В государственных приютах] есть время для того, чтобы прийти, уйти, поесть, и все решения здесь принимаются за вас. В жизни существует рутина, но эта рутина не должна быть определена за вас, [она должна] зависеть от ваших потребностей.

И есть ещё один аспект, который не принимается во внимание: эмоциональный и чувственный аспект. Многие [бездомные люди] молоды. Когда они пойдут на свидание, начнут встречаться с кем-нибудь? Однажды я сказал это каким-то монахам, и они были немного удивлены. Я сказал: «…монахи дают обет бедности, послушания и целомудрия, но именно бездомные должны его исполнить. Как если бы улицы были великим монастырём, и они [бездомные люди] — всё время — должны иметь качества, которых не имеем мы. Они всегда должны быть вежливыми, сдержанными, добрыми, благодарными, внимательными».

Жулио Ланселлотти среди людей, которым помогает его приход. Фото сделано в 2019 году. Использовано с разрешения. 

ТФ: Бразилия занимает седьмое место в мире по уровню неравенства. Какова роль церкви в связи с этим социальным неравенством? 

JL: A meu ver, o papel da Igreja é lutar pela vida do povo, na defesa dos pobres, na defesa dos direitos humanos. A missão da Igreja é evangelizar, que significa: anunciar uma boa notícia àqueles que estão sofrendo. Aos que estão cegos, aos que estão paralisados, aos que estão maltratados. E, nesse sentido, é o próprio Evangelho. Domingo nós lemos o capítulo 14 de São Mateus, onde Jesus, vendo uma multidão faminta, propõe o Milagre da Partilha, eque a gente chama de multiplicação do pão. Na verdade, a gente devia chamar da Partilha do Pão. Nós vivemos uma sociedade de concentração, não de partilha. E eu acredito que, com o aumento do desemprego, uma economia que, dentro do sistema capitalista, é a que nós estamos vivendo, que nós podemos caminhar ainda pra uma situação social e econômica muito pior. De aumento vertiginoso da miséria.

ЖЛ: На мой взгляд, роль церкви заключается в том, чтобы бороться за жизнь простых людей, защищать бедных, защищать права человека. Миссия церкви заключается в том, чтобы проповедовать евангелие, что означает приносить благую весть тем, кто страдает, тем, кто слеп, тем, кто парализован, тем, кто подвергается жестокому обращению, и в этом смысле речь идет о самом Евангелии. В Главе 14 от Святого Матфея Иисус, видя голодную толпу, предлагает чудо разделения, которое мы называем «Насыщение 5000 людей». На самом деле мы должны назвать его «Разделение хлеба вместе». Мы живём в обществе, которое копит, не делится, и я считаю, что с ростом безработицы и в условиях стремительного роста нищеты мы можем оказаться в гораздо более тяжёлом социально-экономическом положении.

ТФ: Вы утверждаете, что перемены в обществе — это не просто вопрос веры, а вопрос гуманизации жизни. Что для вас значит гуманизация?

JL: O que eu coloco é que a solidariedade não é uma dimensão religiosa. É uma dimensão humana. A humanização da vida é garantir que todos tenham acesso a alimentação, água potável, trabalho, um lugar para dormir, uma casa, autonomia. Não existe vida humanizada sem liberdade. Você imagina, como mulher, você só poder usar roupas íntimas usadas, que alguém doou para você? As pessoas têm que ter acesso com liberdade. A vida é feita de escolhas, e as grandes escolhas passam pelas pequenas. E as pequenas treinam as grandes. Às vezes as pessoas esquecem que eles [pessoas em situação de rua] têm sentimentos, que têm emoções, que têm tudo aquilo que todo ser humano tem.

ЖЛ: Я говорю, что солидарность — это не что-то религиозное. Это что-то человеческое. Гуманизация жизни — это обеспечение каждому доступа к питанию, питьевой воде, работе, жилью, независимости. Без свободы нет жизни. Можете представить, что у вас как женщины будет возможность носить только подержанное нижнее белье, которое кто-то вам отдал? Люди должны иметь свободный доступ [к вещам]. Жизнь зависит от выбора, а большой выбор — от малого. Именно маленький выбор формирует большой. Иногда люди забывают, что у них [у тех, кто живёт на улице] есть чувства, что у них есть эмоции, что у них есть всё, что есть у любого другого человека.

ТФ: С таким количеством препятствий, что побуждает вас продолжать работать вместе с этими людьми сегодня? 

JL: É a fidelidade. Eu não luto para ganhar, eu luto para ser fiel.

ЖЛ: Вера. Я сражаюсь не ради победы, а ради веры.