Первый Национальный трансмарш в Эквадоре, 20 ноября 2020 года. Фото Andrea Romero, использовано с разрешения.

Рита Хестер, чёрная трансгендерная женщина [анг], была жестока убита в своей квартире в США в 1998 году. Её смерть стала одной из причин, по которой каждое 20 ноября мир отмечает Международный день памяти трансгендерных людей. В этот день мы вспоминаем всех членов транс-сообщества, которые погибли из-за актов насилия на почве трансфобии.

В 2020 году в День памяти трансгендерных людей транс-сообщество Эквадора организовало свой первый Национальный трансмарш [исп], который прошёл во многих городах страны. Ответственность за проведение марша взяла на себя La Red Comunitaria Trans (Сеть транс-сообщества), организация из города Гуаякиль. Pachaqueer [исп], один из коллективов, принявших участие в марше, опубликовал пресс-релиз с объяснениями, почему этот марш так важен:

#marchamostrans en ruptura cøntracultural y pølítica pørque #estamoshartas de las élites y cønsevadurismøs lgbtiq+. marchamøs para reclamar espaciøs dønde læs persønas trans pødamøs ser recønøcidæs desde la autønømia de nuestras existencias. marchamøs en memøria de nuestræs muertæs y en resistencia de nuestræs cuerpæs.

#marchamostrans (мы выходим как трансгендерные люди) против культуры и политики, потому что #estamoshartas (мы устали) от элит ЛГБТИК+ и их консерватизма. мы выходим, чтобы потребовать признания транс-людей, в первую очередь, признания нашего самостоятельного существования. мы выходим в память о тех, кто погиб, и чтобы защитить наши тела.

Кока и Мота, основатели и управляющие Pachaqueer, пообщались с Global Voices через Zoom.

Первый Национальный трансмарш в Эквадоре, 20 ноября 2020 года. Фото Andrea Romero, использовано с разрешения.

Карлос Э. Флорес (КФ): Какова цель и политическая повестка первого Национального трансмарша в Эквадоре?

Coca: Uno de los principales detonantes para la organización desde la autonomía y desde la colectividad de esta marcha fue que estamos hartas, estamos cansadas de la deuda social, de la deuda estatal, de la mercantilización de la lucha trans. Entonces, sentimos que estos 23 años en Ecuador la despenalización [de la homosexualidad] está vigente, ya no somos detenidas simplemente por el hecho de existir pero sigue habiendo una discriminación social, una penalización en las calles hacia las cuerpas trans.

Y las élites o las hegemonías que han llevado la lucha LGTBI, aquí en el país, durante todo este tiempo, lo único que han hecho ha sido lucrar de las muertes de las personas trans, de las necesidades de la población trans. Sentimos que ha llegado a un punto en que nosotras ya no queremos dialogar con estas organizaciones porque nos sentimos instrumentalizadas a pesar de que esta lucha por la despenalización [de la homosexualidad] en el país fue encabezada por personas travestis y transexuales e, irónicamente, esta misma población es la que ha sido rezagada durante toda la historia […].

Кока (К): Мы организовали собственный марш с помощью нашего сообщества, потому что мы устали. Мы устали от общественного отношения и от безответственности государства, от превращения борьбы трансгендерных людей в товар. С тех пор, как 23 года назад в Эквадоре декриминализовали гомосексуальность, нас больше не арестовывают просто за то, что мы существуем, но в обществе по-прежнему много дискриминации, а на улицах всё ещё криминализируют трансженщин.

Всё это время элиты и лидеры, которые боролись за ЛГТБИ в нашей стране, просто черпали выгоду за счёт смертей транслюдей, за счёт потребностей трансгендерного населения. Мы чувствуем, что достигли той точки, где мы больше не хотим вести диалог с этими организациями, потому что мы чувствуем, что нас используют как инструмент, несмотря на то, что борьбу за декриминализацию [гомосексуальности] в стране возглавляли транслюди. Иронично, те самые люди, о которых забывали на протяжении всей истории […].

Первый Национальный трансмарш в Эквадоре, 20 ноября 2020 года. Фото Andrea Romero, использовано с разрешения.

КФ: Какие конкретные требования к государству вы выдвинули на этом марше?

Coca: Bueno, hay un sinnúmero de demandas. Por ejemplo, la inserción del cupo laboral trans dentro del Código de Trabajo, las garantías y derechos para niñez y adolescencia, el acceso libre y gratuito de procesos de hormonización, los inhibidores para adolescencia trans, las garantías para adultas y adultos mayores trans, garantías para trabajadores sexuales […] Estas son las que más encabezaban esta necesidad de demandar al Estado.

También la reparación para las compañeras y compañeres asesinades en la época de los 80s y 90s en el régimen de dictadura de León Febres Cordero, cuando era penalizada la homosexualidad y había el [artículo] 516 [del entonces Código Penal] que permitía la persecución a personas transexuales y travestis por las calles donde eran asesinadas, desaparecidas, torturadas.

Ahora hay una demanda ingresada a la fiscalía, al Estado, por caso de lesa humanidad donde hace más o menos un año y medio que se ingresó el trámite y esta denuncia no avanza, entonces era una posibilidad de generar un poco de presión. Los mismos policías que fueron los que se encargaron de todas estas vejaciones a la población trans, ahora ellos gozan de jubilaciones, de una estabilidad económica y nuestras compañeras, nuestras próceres de la despenalización cada vez son menos y están en la precarización absoluta, están olvidadas. Entonces, [la marcha] es también por el ejercicio de la memoria y de la visibilidad.

Кока: У нас очень много требований. Например, введение квот на наём трансгендерных людей в трудовом кодексе [прим. переводчика: установление определённого числа транслюдей, которых наниматели обязаны иметь в штате сотрудников], гарантии и права для детей и подростков, свободный доступ к блокаторам полового созревания [исп] для подростков, права для взрослых и пожилых трансгендерных людей, права для работников и работниц секс-индустрии […] Это самые важные из вещей, которые заставили нас начать противодействие государству.

Также мы требуем ответить за всех тех, кто был убит в 1980-х и 90-х во время диктатуры Леона Фебреса-Кордеро, когда гомосексуальность была криминализирована и статья 516 уголовного кодекса позволяла преследование транслюдей и транссексуалов на улицах, где их похищали, пытали и убивали.

Около полутора лет назад в прокуратуру был подан иск против государства за преступления против человечества. Иск по-прежнему на рассмотрении, так что марш дал возможность оказать давление на правоохранителей. Полицейские, которые ответственны за насилие над трансгендерным населением, сейчас на пенсии и имеют устойчивый достаток, в то время как наших сестёр, которые победили криминализацию, всё меньше и меньше. У них нет надёжных социальных гарантий, они забыты. Поэтому марш — это призыв вспомнить и потребовать нашей видимости.

Первый Национальный трансмарш в Эквадоре, 20 ноября 2020 года. Фото Andrea Romero, использовано с разрешения.

КФ: Как вы хотите, чтобы государство ответило за убийства людей?

Mota: Principalmente la reparación debería ser que el Estado reconozca que hubo tortura, asesinato y desapariciones por parte de la policía nacional en complicidad con el Estado de turno contra la población trans y contra la población LGTBI. Esta sería la mínima reparación, tener el reconocimiento del Estado.

De ahí hay obviamente otras reparaciones como la económica, reparaciones en el campo de la seguridad social, por ejemplo. Esto se está gestando obviamente para las personas que fueron víctimas de estas agresiones en esas épocas. Hay una lista larga de personas que se va acortando con el tiempo; lamentablemente mientras se espera que la justicia llegue, las mujeres trans siguen muriendo.

Мота: Во-первых, государство должно признать, что имели место случаи пыток, убийств и похищений трансгендерных и ЛГБТИ-людей, которые национальная полиция совершала при содействии государства. Это минимум — признание государства.

После этого — экономическая компенсация, обеспечение социальной безопасности и другое. Для людей, которые пережили агрессию и жестокость в те времена, это по-прежнему продолжается. Список этих людей длинный, но со временем он становится всё короче. К сожалению, пока мы ждём справедливости, трансженщин продолжают убивать.

КФ: И последний вопрос: что вы знаете о том, как обстоят дела для трансгендерных людей в тюрьмах Эквадора?

Mota: Nosotras tenemos información cercana de la Red Comunitaria Trans que trabaja muy de cerca con el tema de mujeres trans privadas de libertad y también con mujeres transmigrantes. Lamentablemente, como decíamos en el inicio de estas declaraciones, existe un monopolio no solamente en el Ecuador sino en la región que se acreditan como organizaciones de lucha LGTBI u organizaciones y federaciones trans que lo único que hacen es lucrar de lo que son las muertes de las personas y lo que hacen es levantar cierta información que está disponible públicamente pero no recaban más allá, es decir, no se hace un seguimiento al tema de reparación y justicia. Eso por un lado.

Por otro lado, por supuesto que el sistema carcelario en el país tiene un déficit absoluto en el término de igualdad, en el respeto de género, de reconocimiento de la identidad trans. Lamentablemente, las mujeres trans tienen que ser destinadas a los reclusorios de hombres, ahí es donde tienen que hacer su tránsito. Muchas incluso tienen que parar su transición o tienen que de alguna u otra forma buscar las posibilidades de iniciar esa transición dentro de la privación de la libertad, estando encerradas, siendo privadas de libertad. Es una cosa humillante para una mujer trans tener que ingresar a un calabozo de hombres. Es humillante. Además es también exponernos una vez más a doble, triple, cuádruple vulneración porque vamos a ser objeto de violaciones, de vejaciones y un sinnúmero de maltratos por el tema de nuestra identidad de género.

Мота: Мы регулярно получаем информацию от Сети транс-сообщества, которая тесно работает с трансженщинами в местах лишения свободы и трансженщинами-иммигрантками. К сожалению, как мы говорили в начале интервью, существует монополия среди организаций, не только в Эквадоре, но и во всём регионе, которые позиционируют себя как про-ЛГБТИ или протрансгендерные федерации. На самом деле они просто наживаются на смертях людей и собирают информацию, которая находится в общем доступе. Но дальше этого они ничего не делают, другими словами, они не призывают к ответу и справедливости. Это во-первых.

Во-вторых, разумеется, в тюремной системе страны нет равенства, уважения к гендеру и признания трансгендерной идентичности. К сожалению, трансженщин отправляют в мужские тюрьмы, где они и совершают гендерный переход. Многим из них даже приходится прекратить свой переход или искать способы его начать, будучи заключённой и лишённой свободы. Для трансженщин унизительно находиться в мужской тюрьме. Это унизительно. Там мы в два, три, четыре раза более уязвимы, потому что нас подвергают изнасилованиям, унижениям и многому другому из-за нашей идентичности.