[1]Ганджа. Фото пользователя Flickr Carlos Gracia, лицензия CC BY 2.0.
Текст Назмы Мюллер
[Все ссылки — на английском языке, если не указано иное.]
Я не могу точно назвать время начала моего пути. Можно сказать, что он начался, когда Колумб высадился [2] на южном берегу Тринидада, в Моруге, и превратил райский уголок в плантацию. С его прибытием здесь оказались мои африканские [3] [рус], индийские [4] и китайские [5] предки, а вся вселенная моего коренного народа [6] разрушилась. Вот уже 500 лет продолжается этот путь к искуплению: от завоевания испанской короной, с одобрения [7] католической церкви, Йере [оригинальное название Тринидада на языке аборигенов], сквозь постоянные наплывы мигрантов, до этого исторического перепутья, где мы с трудом пытаемся сохранить своё положение в этом наиболее совершенном современном воплощении Вавилона [8] [рус].
Все мы, иммигранты, застряли здесь, на этой вечно хаотичной плантации, пытаясь «продержаться», надеясь, что «преступники» до нас не доберутся. Но, как грустно пел [9] Тош [10] [рус] по радио в саундтреке моего креольского детства, проведённого в Восточно-западном коридоре Тринидада: «Все взывают к миру/Никто не взывает к справедливости… Скажите мне, кто преступники?».
Лучше бы вам поверить, что личное — это политическое. Но не в той воровской, дерзкой, хитрой манере, в которой наживаются [11] марионетки ННД [12] [рус] [Народного национального движения, в настоящий момент правящей партии Тринидада и Тобаго] и ОНК [13] [рус] [Объединённого национального конгресса, в настоящий момент оппозиционной партии]. На этом крошечном острове, если у твоей семьи нет денег, твои возможности в жизни ограничены. Учитывая моё происхождение, я бы, наверное, забеременела к третьему классу средней школы [прим. ред.: около 15 лет], если бы моя мать не отказывалась от еды, чтобы отправить меня в Подготовительную школу Святого Имени [14]. Вот как мне удалось не попасться на обман с вступительными экзаменами [15]. И оказаться в школе при монастыре Святого Имени [16], за одной партой с детьми самого богатого процента [17] общества.
Как одной из «99 процентов», мне посчастливилось получить очень хорошее академическое образование. Я смогла поступить в Университет Вест-Индии [18] [рус], чтобы изучать социологию. Там я встретила преподавателя, Дауриуса Фигуэйру, радикального мыслителя, зацикленного на наркоторговле. В то время он казался слишком радикально «левым», снова и снова рассказывая о кокаине, гандже и гангстерских убийствах. Это было до повешения Доула Чади и его банды [19]. В то время я не могла и подумать, как быстро и неотвратимо наркоторговля и очередной нефтяной бум изменят Тринидад, если не Тобаго.
Затем я поехала на Ямайку работать журналисткой, ну а всё остальное — история. Думаю, что именно то, что Jamaica Observer [20] отправил меня в Очо-Риос для репортажа о фестивале Reggae Sunsplash [21], всё и решило. Моя жизнь навсегда изменилась с той первой ночи под звёздным небом, когда я несколько часов слушала ска [22] [рус] и рокстеди [23] и вся полнота музыкального репертуара и гениальности этих людей развернулась передо мной.
Нельзя переоценить влияние ямайцев на мир. Последние 25 лет меня вдохновляют и просвещают эти революционеры: от интеллектуальных гигантов вроде Луизы Беннетт [24], Рекса Неттлфорда [25] и Барри Шеванса [26] до музыкантов — Буджу [27], Бини [28]и Chronixx [29].
Будучи репортёркой, я видела гетто, конференц-залы, концерты, особняки, северное побережье, шикарные отели и улицы. Мне даже угрожал дон [прим. ред.: глава мафиозного клана], а во время выборов я подверглась обстрелу. У меня также был шанс изучить ценности растафарианцев [30]. Как сотрудница журнала Caribbean Beat [31]я брала интервью у Зигги [32], Стивена и Скипа Марли [33]; а как активистка я участвовала в одном круглом столе в Университете Райерсона с внучкой Боба Марли, Донишей Прендергаст [34], снявшей за свою режиссёрскую карьеру в том числе фильм «Раста: путешествие души [35]».
Ганджа была источником вдохновения, размышлений и излечения во время моего пути в качестве представительницы смешанной расы, рабочего класса, карибской женщины, пытающейся пробиться в этом капиталистическом мире. Как писательнице она помогла мне создать и исследовать рубежи и границы собственного разума. В качестве средства профилактики она помогла мне не заболеть и не заразиться какими-либо обычными, не инфекционными, заболеваниями, вызванными неправильным образом жизни. А как ученице Кастро [36] [рус] она дала мне мужество критиковать статус-кво. И именно поэтому власти не хотят, чтобы массы использовали ганджу. Мы становимся более высокомерными и начинаем верить, что мы равны им. Только моргнёшь, и мы говорим о правах и желании «перемен».
Для меня борьба за легализацию ганджи — единственный способ погасить долг перед моими африканскими предками за годы их неоплаченного труда. Его ещё предстоит вернуть [37] британцам, а, может быть, они этого не сделают никогда, хотя Комитет по репарациям Карибского сообщества [38] продолжает впустую за это бороться. Сначала я хочу получить компенсацию от собственного правительства!
Покойный Барри Шеванс, выдающийся ямайский исследователь растафарианства, показывает в «Цвете тьмы [39]», фильме об его работе, то, как такие люди, как Маркус Гарви [40], стремились к духовному подъёму для себя и своего народа через уверенность в себе и дух предприимчивости. Для растафарианцев ганджа была таинством и средством выживания, за что они дорого платили. Как и многие «лысые [41]» братья, искавшие спасения и утешения в терапевтических и успокаивающих свойствах этого растения.
Законы естественной справедливости требуют, чтобы злодеяния, совершённые против нашего народа за его цвет кожи и расу, были заглажены. Подавляющее большинство арестованных и осуждённых за хранение, выращивание и торговлю ганджей за последние 50 лет были африканцами или дуглами [42]. Как мать сына я должна действовать до того, как он станет достаточно взрослым, чтобы стать ещё одной статистической единицей.
Назма Мюллер — уроженка Тринидада, растафарианка, писательница и сторонница легализации марихуаны [43] [рус].