Хантыйские дети с северными оленями в природном парке «Нумто», Ханты-Мансийский автономный округ, Россия, 2006 год. Фото: Ирина Казанская / Flickr (CC-BY 2.0)

За последние несколько недель количество случаев заражения COVID-19 в России резко возросло; 21 октября власти заявили о рекордном количестве умерших: 317 человек. Однако о введении строгой изоляции пока речи не идёт.

Пандемия ясно показала и обострила неравенства в странах по всему миру, и Россия не стала исключением. Сегодня активисты бьют тревогу о судьбе 250 000 представителей 41 этнической общности, официально известных как коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока России. Во время того, как страна переживает свою «вторую волну», эти коренные народы находятся в особенно уязвимом положении.

Изначально отдалённость и огромные просторы регионов были преимуществом: им удавалось избегать высокой транспортной нагрузки в отличие от центров с налаженными системами коммуникаций, таких как Москва, в которых вирус распространялся гораздо быстрее.

Но в местах поселения коренных народов расположено множество предприятий по извлечению нефти, газа и другого сырья. По существующим оценкам, арктический и субарктический регионы России содержат 90 % природного газа и 10 % нефтяных ресурсов страны. Из-за отдалённости регионов работники со всей России приезжают в промышленные города сразу на несколько месяцев.

Сезонные работники промышленности являются наиболее вероятной причиной распространения инфекции в этих отдалённых регионах. Например, в мае этого года COVID-19 диагностировали у 3 000 работников Чаяндинского нефтегазоконденсатного месторождения в Якутии. Работники тогда вышли на протесты из-за недостаточных предохранительных мер на предприятиях. В том же месяце в селе Белокаменка под Мурманском — крупнейшей промышленной строительной площадке на севере полярного круга — почти 1 000 работников заразились вирусом; нечто похожее произошло и на Олимпиадинском золоторудном месторождении в Красноярском крае — более чем у 1 000 работников обнаружили COVID-19.

Вспышки в промышленных поселениях вполне могут оказаться причиной одних из самых высоких показателей заражённых COVID-19 в нескольких северных регионах, населённых коренными народами. По данным Министерства здравоохранения России, на момент 21 октября среди этих регионов были Ямало-Ненецкий автономный округ, Красноярский край, Ханты-Мансийский автономный округ и Мурманская область.

Подобные случаи ставят коренные народы в серьёзную опасность, ведь они не готовы противостоять вирусу. Им, например, приходилось сталкиваться с другими трудностями ещё до пандемии — в регионе повышенный риск респираторных заболеваний [анг]. Более того, многие полагаются на традиционные способы добычи пропитания: оленеводство, рыболовство, охота. Такой образ жизни и продовольственная безопасность народов теперь стоят под серьёзной угрозой из-за изменения климата и промышленных проектов, вторгшихся в жизнь коренного населения. Все эти проблемы усугубляются недостаточно развитой инфраструктурой и низким уровнем медицинского обслуживания.

Приполярный совет инуитов (ПСИ) — организация, состоящая из инуитских народов Аляски, Канады, Гренландии и Чукотки, недавно выпустила заявление [анг], в котором объяснила суровость ситуации для коренных общин в странах Севера:

Overcrowding, food insecurity, lower life expectancy, and a high prevalence of tuberculosis are among the inequities experienced by our people that are linked to poor infrastructure. Many homes lack running water and a flush toilet. Many more depend on aging and deteriorating piped and haul systems. These conditions contribute to severe and multiple illnesses, including invasive pneumococcal disease that are among the highest in the world. Household overcrowding has numerous interrelated adverse impacts, from mental well-being to physical health.

Перенаселение, недостаточное обеспечение продовольствием, низкая продолжительность жизни, а также высокий процент заболеваемости туберкулёзом — такие неравные условия приходится преодолевать нашим народам, и всё из-за плохо развитой инфраструктуры. Во многих домах до сих пор нет водопроводов и унитазов; множество других всё ещё полагаются на устаревшие ветхие трубы или водовозы. Такие условия способствуют развитию многочисленных тяжёлых заболеваний, включая инвазивные пневмококковые инфекции, процент заболеваемости которыми здесь один из самых высоких в мире. Переполненность жилых помещений имеет множество негативных последствий, от влияния на психическое благополучие до ущерба физическому здоровью.

Уровень заболеваемости туберкулёзом (ТБ) в регионах, населённых коренными народами [анг], на 9,5 % выше среднего уровня по России, а разница в смертности от ТБ составляет 450 %. В марте Андерс Кох, датский эпидемиолог, специализирующийся на здоровье жителей Заполярья, объяснил [анг] Арктическому совету (межправительственной организации арктических государств), что «перенаселённые дома, ненадлежащая гигиена и отсутствие водопровода» создают благоприятные условия для распространения ТБ, что позволяет называть заболевание «болезнью общества с низким уровнем благополучия». Он заключил, что условия жизни в Заполярье способствовали передаче заболеваний.

Другое заявление [анг] ПСИ от 21 апреля показало, как упомянутые ранее факторы усугубили проблемы, пришедшие с пандемией:

Inuit across our homelands are working to maintain our traditional culture under very trying circumstances,” said ICC Chair Dalee Sambo Dorough. “We are used to living together in groups. Social distancing is a foreign concept and our past experiences with such an advisory were triggered by devastating illnesses such as tuberculosis (TB), measles, and polio. This is why we must adapt. The issues we have been working to overcome for decades, such as overcrowded housing, lack of proper sewage and potable water systems, high rates of TB, and poor broadband connectivity become starkly evident during a pandemic, and increase the risks of spreading the disease.

«Инуиты всех наших стран пытаются поддерживать свою традиционную культуру в очень непростых условиях, — сказал председатель ПСИ Дали Самбо Дору. — Мы привыкли жить группами, и социальная дистанция — незнакомое для нас понятие. Наш прошлый опыт с подобными советами был спровоцирован ужасающими заболеваниями, такими как туберкулёз, корь и полиомиелит. Поэтому мы должны приспосабливаться. Проблемы, с которыми мы боремся уже десятки лет, — переполненные дома, нехватка сточной и питьевой воды, высокий процент заболеваемости ТБ и плохой уровень интернета — становятся ещё более ощутимыми во время пандемии и повышают риски распространения заболевания».

Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации (АКМНСС и ДВ РФ), временно приостановившая свою деятельность в 2012 году, однако возобновившая её в условиях нового политического давления, в марте выпустила заявление об опасностях COVID-19 для коренных народов. В заявлении особенно подчёркивалось, что отдалённость регионов Заполярья, а также низкий доступ к соответствующей информации и общественным услугам были наибольшей причиной для беспокойства.

АКМНСС и ДВ РФ представила позитивную картину того, как правительство инициативно подходит к борьбе с пандемией в отдалённых регионах. Сообщалось, что региональные правительства России призвали местных жителей избегать контакта с городским населением и ограничить поездки в городах в связи с пандемией. Также появились сообщения о повышении государственного финансирования, а также «социальном обеспечении [анг], доставке продуктов первой необходимости, распространении информации через спутниковые телефоны» — последние были безвозмездно предоставлены кочевому народу ненцев, которые занимаются разведением северных оленей в Ямало-Ненецком автономном округе.

Согласно другому сообщению [анг], уже в июле, распространение вируса в сибирской деревне Богородское Хабаровского края было сдержано благодаря усилиям АКМНСС и ДВ РФ и местных властей. Как сообщалось в другой публикации, принятые в мае меры позволили коренным народам использовать более крупные сети для ловли рыбы, чтобы обеспечить продовольственную безопасность после разрыва цепи поставок. В апрельском посте АКМНСС и ДВ РФ говорилось, что Федеральное агенство России по делам национальностей предложило жителям наблюдение за состоянием здоровья, доступ к общественным услугам, дистанционное обучение для школьников и обеспечение едой и предметами первой необходимости, включая топливо.

Однако альтернативные источники описывали другие реалии.

В докладе [анг] ряда НПО (Абориген-Форум, Центр поддержки коренных народов Севера, Arctic Consult и фонд «Батани») от 16 августа показано, что некоторые жители Чукотки, нуждающиеся в медицинской помощи, находились в 6-12 часах езды от ближайшей больницы. (Абориген-Форумом управляет Дмитрий Бережков, бывший лидер АКМНСС и ДВ РФ, вынужденно уехавший в Норвегию — ред.)

В докладе также можно найти слова медицинского работника, представительницы коренного народа Ямала, Екатерины Худи, описавшей свой опыт заражения COVID-19 и огромные трудности, которые ей пришлось преодолеть, чтобы получить хоть какое-то лечение.

«Мы, когда лежали в инфекции, доктору я […] говорила, что у нас все болит, нужно что-то с нами делать, ставить внутривенно препараты какие-то. Но при этом нам сказали, что два отрицательных мазка: „Мы вас выписываем и лечению вы не подлежите“. […] Я с третьего июня 27 дней не ела, потому что я не могла привыкнуть к этому вкусу. Я только пила воду».

После 12 июня Худи вынудили вернуться на работу несмотря на высокую температуру, потерю запаха и сильные боли в теле. Но вскоре её температура поднялась до 39,4, у неё началась тошнота, и женщину всё-таки забрали в больницу. Там её тесты подтвердили наличие COVID-19, а также выявилось повреждение лёгких. Она выразила беспокойство за своё будущее, после того как у неё развился частичный паралич ног и она отчасти потеряла возможность говорить:

«Как долго будет продолжаться у нас вот это безобразие в больнице? […] При этом все бездействуют. И все это знают, что происходит у нас в Салехарде, в больнице».

Вдобавок к разрушительному влиянию на здоровье коренных народов, пандемия усугубила проблему недостаточного обеспечения продовольствием, которая уже угрожала региону из-за вырубки леса, лесных пожаров и браконьерства. Арктический совет сообщил, что пандемия нарушила работу «цепей торговли и снабжения» [анг], позволяющих коренным народам получать инструменты, амуницию, топливо и одежду для ведения своих хозяйств. Примером тому стала отмена ежегодного мероприятия «Дни оленевода», проходящего с марта по апрель и служащего празднованием традиционного образа жизни коренных народов; во время праздника группы кочевников запасались необходимыми продуктами.

Коренные сообщества также подчиняются квотам, ограничивающим отлов рыбы и диких животных без специального разрешения, чтобы избежать чрезмерного отлова рыбы и браконьерства. В Хабаровском крае, который занимает третье место по числу представителей коренных народов в России, в 2020 году были установлены ограничения на ловлю лосося на реке Амур. Так как эти люди полагаются на традиционную охоту и рыбалку для поддержания своего существования, квоты и ограничения создают ещё большую угрозу продовольственной безопасности. Как сказала жительница Ямало-Ненецкого округа Нина Ядне порталу Ura.News 21 апреля:

Где гарантия, что люди в тундре не умрут с голоду? Еще неизвестно, какое лето будет, то есть как [будет] с оленями, погодой и болезнями? Хорошо, если вирус туда не дойдет!

В апреле коренные народы Ямало-Ненецкого автономного округа вновь подчеркнули, что изменения климата усугубляют ситуацию недостатка еды и газа, ведь многие отдалённые поселения полагаются на использование замёрзших рек в качестве торговых путей зимой, что только обостряет влияние пандемии.

Именно подобного рода последствия подстрекают коренные народы на дальнейшую борьбу против крупной добычи ресурсов; борьба эта продолжается и в пандемию.

В июне начались работы на угольном разрезе Кузнецкий-Южный в районе посёлка Черемза Кемеровской области, по большей части населённой этническим народом шорцев. Планируется, что сама шахта будет находиться в двух километрах от посёлка в южной Сибири, в то время как железная дорога, которая будет транспортировать уголь, — всего в 400 метрах. Развитие проекта спровоцировало протесты экологических активистов и представителей коренного народа. Протестующий шорец Алексей Чиспияков объяснил ситуацию в видеоролике, выпущенном в Международный день коренных народов:

Наши кристально-чистые горные реки стали черными. Наши огороды покрыты угольной пылью. Наши дома, ежедневно, по несколько раз в день сотрясаются от взрывов. Зверя и рыбы не стало. Дикоросы отравлены отходами разрезов. Мы лишены традиционных источников дохода и это способствует миграции села в город. В городе – мы растворяемся. В городе исчезает наша культура, наш этнос. Шорцев в Кемеровской области осталось всего 4 процента от общего числа жителей и этот процент постоянно снижается.

Помимо этого, очередной повод протестующим дал катастрофический нефтяной разлив, произошедший 29 мая в Норильске. Валерия, представительница коренного народа с полуострова Таймыр, протестует против влияния промышленных компаний и нефтяного разлива на её общину и традиционный образ жизни. В своём интервью «7×7», независимому порталу с фокусом на регионах России, она сказала:

Нас становится всё меньше и меньше. Наши исконные земли захватывают промышленные компании. Мы с трудом выживаем на своих территориях. Поэтому мы вышли, чтобы на нас посмотрел весь мир и увидел, в каких условиях мы находимся.

С точки зрения таких людей, как Валерия и Алексей Чиспияков, жизни и права их народов находились под серьёзной угрозой ещё до начала пандемии COVID-19, которая лишь усилила угрозу их исчезновения. В одном из отчётов АКМНСС и ДВ РФ, выпущенном в июне, даже сделано предположение, что пандемия угрожает существованию языков коренных народов, носителями которых в большинстве своём являются старики, которые находятся в группе наибольшего риска серьёзных последствий от COVID-19.

Перспективы коренных народов России можно понять, взглянув на апрельские слова [анг] Приполярного совета инуитов:

The committee is considering how to bring forward the lessons learned from this pandemic to ensure future preparedness, and identify strategies and priorities to fully close the existing gaps and end the disparities. Since our initial call to governments to close the infrastructure gaps throughout Inuit Nunaat through major new investments in our communities, prioritizing basic infrastructure such as housing, water, and sewer and broadband connections, we are seeing similar demands being echoed by other Indigenous peoples across the globe. Social and economic equity, and supporting population health, and reducing vulnerability to virus[es] and disease is critical. Our concern has only increased because we see the compounded threats to our basic health and well-being manifesting themselves in a very real way.

Комитет думает о том, как использовать уроки, которые преподнесла пандемия, для обеспечения готовности в будущем и обозначения способов и приоритетов в устранении пробелов и неравенств в обществе. После нашего первого призыва к правительствам восполнить пробелов инфраструктур в Инуит Нунаат посредством крупных новых инвестиций в наши сообщества, с приоритетом на базовой инфраструктуре (жильё, вода, канализация и высокоскоростной интернет), мы видим, что похожие требования выдвигаются другими коренными народами мира. Социальное и экономическое равенство, поддержка здоровья общества, уменьшение уязвимости людей к вирусам и болезням — критически важные пункты. Наше беспокойство только усилилось, потому что мы видим всесторонние угрозы нашему здоровью и благополучию, которые сейчас предстают в очень реальном виде.

За последние десятилетия коренные народы России справились со множеством угроз своему образу жизни. К несчастью, вполне возможно, что для некоторых угроза COVID-19 окажется непосильной.