Изображение обработано Эдином Пашовичем для GlobalVoices

Публикация этой статьи стала возможной благодаря партнерству с Transitions [анг], пражской организацией, занимающейся издательским делом и обучением в сфере медиа.

Центр внимания международных СМИ постепенно смещается к другим проблемам, но политический кризис в Беларуси продолжается. После нескольких месяцев многих массовых протестов и одних сомнительных выборов, президент Александр Лукашенко 23 сентября прошёл закрытую церемонию инаугурации [анг]. Он полон решимости продлить свое 26-летнее правление в Беларуси любой ценой — и эта цена может быть существенной.

Сейчас есть опасения, что политическая ситуация в стране может подорвать один из самых успешных бизнесов Беларуси. В середине августа более 500 представителей бурно развивающегося технологического сектора страны подписали открытое письмо, которое ставит под сомнение официальные результаты выборов. Также в нём требуют освободить политических заключенных, прекратить насилие и аресты протестующих. Подписавших документ разозлило и отключение властями интернета, направленное на то, чтобы помешать протестующим объединяться в социальных сетях. Некоторые IT-специалисты угрожали уехать в соседние страны — Польшу, Украину, Латвию и Литву. Результаты, по мнению исследователей, могут быть очень тревожными, поскольку речь идет о растущем секторе белорусской экономики.

ИТ-сообщество можно было бы назвать новым «дворянством» в белорусской реальности. Но это не совсем точное определение: хотя дворяне часто противостояли монарху, защищая свои привилегии, они всё же оставались его слугами. Более точное сравнение — с буржуазно-демократическими революциями со средним классом на передовой. Сегодня в Беларуси IT-специалисты — это классические представители среднего класса.

Инженеры-программисты есть почти в каждой стране мира. Но для развитых стран инженер-программист — обычная профессия, которая оплачивается чуть выше среднего. Не все молодые люди мечтают писать код или искать в нём ошибки — они хотят стать юристами, врачами или открыть свой бизнес.

Но в Беларуси IT-сектор рассматривается многими как главное, если не единственное, средство социального развития. На его долю приходится около пяти процентов национального ВВП. Здесь есть IT-компании, где средняя зарплата в пять-десять раз больше, чем в других отраслях экономики. Если белорус станет министром или директором крупного государственного предприятия, то даже после 20 лет службы он, вероятно, будет зарабатывать в среднем меньше, чем высокопоставленный сотрудник технологической компании — причём добиться этого положения он смог бы быстрее. Например, чистая зарплата старшего инженера-программиста в Беларуси составляет около 3000 долларов США, по сравнению со среднемесячным белорусским доходом в 500 долларов (при медианной зарплате около 350 долларов).

Такое положение вещей не сразу стало очевидным. Когда распался Советский Союз, Беларусь унаследовала систему образования с сильным инженерным сектором. Но в отличие от других постсоветских и постсоциалистических государств в Беларуси не было массовой приватизации. Крупные предприятия продолжали управляться государством, чтобы избежать непопулярных экономических реформ. Эта модель стала возможной отчасти благодаря щедрым субсидиям, предоставленным Россией, в знак признания тесных связей между Беларусью и Москвой. Хорошая цена углеводородного сырья на мировых рынках [анг] позволила белорусской экономике расти от семи до восьми процентов в год. Но когда в 2011 году произошёл обвал белорусской валюты [анг], отношения с Россией стали ухудшаться. Экономика страны растёт медленнее, чем в среднем по миру.

В середине 1990-х предприимчивые инженеры поняли, что за рубежом белорусского инженера-программиста можно продать за солидную цену. Индустрия росла равномерно, белорусы были высокообразованными людьми, которых дешевле нанимать, чем технических работников в Западной Европе или Северной Америке. К 2005 году технический сектор был маленький, но заметный. Власти Минска даже создали белорусский Парк высоких технологий. Это зона свободная от налогов, чтобы стимулировать рост сектора. Таким образом отношения между государством и ИТ-сообществом строились по принципу невмешательства.

История моего друга хорошо иллюстрирует привлекательность технологий. В 2008 году Алексей, студент третьего курса факультета информатики, прошёл курс обучения в частной IT-компании. Парень (20 лет) был поражен фантастически красивым офисом и дружелюбными сотрудниками. Его начальная зарплата составляла 500 долларов в месяц. Это было больше, чем зарабатывала его мать, трудясь программистом в государственном научном институте. Два года спустя, на пятом курсе, парень зарабатывал 2000 долларов в месяц, больше, чем его мать и отец вместе, а его отец при этом был главным менеджером на государственном предприятии.

Сегодня в Беларуси мало других направлений, сотрудники которых могут рассказать подобные истории. Молодых белорусов привлекает не только зарплата, но и социальный капитал, который они получают, и общее ощущение труда в менее иерархичной, менее традиционной рабочей системе. Учитывая все эти факторы, неудивительно, что значительное число молодых белорусов хотят работать в технологических компаниях. Некоторые исследователи предупреждают о долгоиграющих последствиях этой тенденции: если кто-то покидает неэффективное государственное предприятие, чтобы работать тестировщиком программного обеспечения, за него можно только порадоваться. Но когда высококвалифицированный кардиохирург с десятилетним стажем покидает больницу, чтобы работать младшим разработчиком в Javascript, — это вызывает много вопросов к белорусскому обществу.

С тех пор Беларусь стала довольно технически подкованной, как и другие страны Центральной и Восточной Европы. Сегодня уровень проникновения интернета в стране составляет более 80 процентов. В 2010 году этот показатель составлял приблизительно 30 процентов.

Фактически, в 2020 году технологический сектор стал настолько влиятельным, что Валерий Цепкало, ключевая фигура Белорусского парка высоких технологий, даже баллотировался в качестве кандидата на президентские выборы 9 августа. Однако Центральная избирательная комиссия (ЦИК) отвергла кандидатуру Цепкало, и 24 июля бизнесмен и его сыновья бежали в соседнюю Россию, сославшись на политическое давление.

Напряженность достигла апогея, когда власти, пытаясь остановить демонстрации против Лукашенко, занялись основным каналом «сетевого протеста» — интернетом, в частности, концентрируясь на определенных соцсетях и Telegram-каналах. Для IT-работников это было нарушением вышеупомянутого принципа невмешательства между технологическим сектором и государством.

Во всяком случае, молодые представители среднего класса технологического сектора не были очевидным электоратом Лукашенко. Многие из них были либералами и негодовали на жестокое правление. Они применили свои навыки, запустив такие платформы, как «Голос», — попытку альтернативного подсчета голосов путём сопоставления фотографий избирательных бюллетеней. Работа «Голоса» сыграла важную роль в доказательстве фальсификации результатов выборов. Платформа была создана Павлом Либером, топ-менеджером EPAM, старейшей и крупнейшей технологической компании страны.

Другим примером является проект ByChange, который помогает государственным чиновникам и полицейским сменить работу и научиться навыкам программирования, объединив их с ИТ-специалистами волонтёрами.

Никита Микадо, основатель PandaDoc [анг], запустил программу денежной компенсации для полицейских, которые уволились во время протестов. Четверо сотрудников минского офиса Микадо вскоре после этого, пятого сентября, были арестованы, официально за неуплату налогов.

Ещё существуют «киберпартизаны». Никто точно не знает, кто это такие, но они запустили кибератаки на несколько правительственных сайтов и разместили в онлайн-трансляциях государственных телеканалов видео избиения полицией мирных демонстрантов. 11 сентября они взломали официальный сайт Министерства внутренних дел и поместили профиль Лукашенко в раздел «самый разыскиваемый».

По данным правозащитного центра «Весна», с момента президентских выборов было задержано более 14 000 человек. IT-специалистов можно встретить на всех акциях протеста и в камерах предварительного заключения. Они не боятся потерять работу — их труд широко востребован, и они не находятся под каблуком правительственного назначенца, как в государственных концернах. Их компании поддерживают их, предоставляя адвокатов, компенсации и переселение, если они необходимы.

Как сейчас принято шутить в Беларуси: «В тюрьме можно создать успешный стартап, потому что в каждой камере есть разработчики и предприниматели. И у них достаточно времени, чтобы обсудить свои идеи».

Нелегко вдохновляться, когда каналы социальных сетей полны новостей о ежедневных протестах и задержаниях. Именно поэтому многие компании и специалисты сейчас всерьёз задумываются о переезде. Открытое письмо в середине августа не было пустой угрозой. Правительства Латвии [анг], Польши [анг] и Украины [анг] представили подробные программы помощи в переселении представителей белорусского технологического сектора.

Сегодня в Беларуси насчитывается около 60-80 тысяч ИТ-работников, плюс их семьи. Это означает, что около 200 000 человек из почти десятимиллионного населения зависят от технологического сектора. Маловероятно, что все они эмигрируют, но если эта нестабильность сохранится в долгосрочной перспективе, есть шансы, что поток эмигрирующих технических работников может стать постоянным.

На данный момент государство ещё не решилось на прямое давление на IT-сектор. Подход властей состоял в том, чтобы демонстративно наказывать диссидентов в надежде, что остальная часть общества сложит оружие. Плохая реклама не является препятствием для этой стратегии — она лежит в самой её основе.

Тем не менее, Лукашенко выразил раздражение в адрес технических работников в выступлении 2 сентября: «Скажите, а что надо айтишникам? Мы ещё разберёмся. Скажите: им-то что надо? Я же уже для них создал рай. Нет, оказывается, им чего-то не хватает».

Его слова отражают искреннее непонимание мотивов участия ИТ-сообщества в этой борьбе.

Это непонимание разделяют все уровни государственного аппарата, от Лукашенко до рядовых милиционеров. Во время массовых задержаний в Минске один из омоновцев спросил задержанных: «У вас хорошая зарплата, отличная работа и жизнь. Зачем вам это надо?».

Этот вопрос отражает состояние белорусского общества в 2020 году. Тот, кто задает этот вопрос, живёт в совершенно иной системе ценностей, ни один ответ его не удовлетворит. А тот, кто понимает, каким будет ответ, никогда не задаст такой вопрос.