Новая книга рассказывает истории страданий и сопротивления женщин-заключённых в Иране
Иллюстрация изображает поздравления иранской активистки-правозащитницы Наргиз Мохаммади после её освобождения из тюрьмы, в то время как других женщин продолжают арестовывать. Автор: художник-карикатурист Ассад Бинахахи, живущий в Германии. Использовано с разрешения.
[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иного.]
Предупреждение: эта статья содержит описания пыток, которые могут вызвать чувство тревоги у некоторых читатаелей.
«Белая пытка» — метод психологической пытки, в ходе которой заключённого помещают в абсолютно белую комнату на очень долгое время. Идея — в создании полной сенсорной депривации [рус] и изоляции жертвы. Это один из методов пытки, используемых в иранских тюрьмах наряду с физическими истязаниями.
Это также название новой книги Наргиз Мохаммади [рус], ведущей иранской правозащитницы и журналистки. «Белая пытка», изданная на персидском языке шведским издателем Бараном [швед], включает интервью с 12 женщинами-политзаключёнными, а также личный опыт автора, которая провела восемь с половиной лет в иранской тюрьме.
12 женщин, давших интервью, — это журналистки, представительницы сообществ религиозных меньшинств и политические активистки. Их истории разоблачают ужасающее состояние иранских тюрем: катастрофические санитарные условия, крохотные, лишённые света камеры, что является уже обычным делом. Заключённые сталкиваются с умышленным лишением медицинской помощи, многочасовыми допросами, угрозами членам семьи и использованием одиночных камер как иструмента пыток.
Реза Каземзаде, живущий в Бельгии ведущий иранский психолог, который работает с жертвами пыток, написал [перс] о методе «белой пытки»:
It can be argued that if physical torture is used at the beginning of an arrest to make a prisoner talk (providing information), the purpose of the psychological torture is to infiltrate the identity and influence his or her personality in the long run.
Можно утверждать, что, если физическая пытка используется вскоре после ареста, чтобы заставить заключённого заговорить (т. е. выдать информацию), то цель психологической пытки — сломать защитные механизмы личности и повлиять на неё в долгосрочной перспективе.
Книга раскрывает тот факт, что 13 интервьюируемых женщин были арестованы не за совершённые преступления, а просто потому, что иранские силовые структуры и спецслужбы сочли их полезными для следствия. Они подвергли заключённых жесточайшему давлению, чтобы вырвать признание или принудить к сотрудничеству.
Женщины, которые дали интервью Мохаммади: Нигара Афшарзаде, Сима Киани, Седигех Моради, Атена Даеми, Махваш Шахриари, Захра Захтабчи, Хенгаме Шахиди, Рейхане Табатабаи, Мари Мохаммади, Назила Нури, Назанин Загари-Рэтклифф и Шокуфе Йадоллахи.
Обложка книги Наргиз Мохаммади «Белая пытка». Фото используется с разрешения автора.
Разговор с муравьями
В этой книге Мохаммади рассказывает и о собственном опыте пребывания в тюрьме, в том числе о времени, проведённом в одиночной камере, и о допросах. В частности, она описывает, что следователи, как правило, владели всей необходимой информацией, но при этом требовали, чтобы она уволилась из Правозащитного центра — сообщества, основанного известными иранскими юристами, в том числе лауреаткой Нобелевской премии Ширин Эбади [рус].
Мохаммади, которая, помимо прочего, выступает против смертной казни, написала в книге:
The solitary cell is not just a location, but a place where all elements concur to make to have the imprisonment impact us. This includes the indifference of doctors towards our pain, blindfolding prisoners, dirty curtains, dead cockroaches on the floor, unfitting prison clothes, and long periods of sitting in interrogation cells.
Одиночная камера — это не просто помещение, это место, где все элементы сочетаются таким образом, чтобы заставить нас в полной мере прочувствовать заключение. Это включает безразличие врачей к нашей боли, завязывание глаз заключённым, грязные занавески, дохлых тараканов на полу, неподходящую тюремную одежду и долгие периоды, проведённые в допросной.
Каждый заключённый по-разному реагирует на сложившиеся обстоятельства. Нигара Афшарзаде этническая туркменка [рус], приговорённая к пяти годам лишения свободы в 2014 году по обвинению в шпионаже, объясняет, как разговор с муравьями в камере помогал ей выдержать испытания: «Я просто хотела разделить свою камеру с другим живым существом».
Бывшая узница совести, исповедущая религию бахаи [рус], Сима Киани рассказывает: «Я бы предпочла подвергнуться допросу, чем быть оставленной в одиночестве в камере».
Следователи также используют медицинскую и семейную информацию для оказания давления на заключённых. Махваш Шахриари, ещё одна бахаи, — гражданка Ирана, которая провела в тюрьме 10 лет, говорит, что угрозы в адрес её мужа и сына были «самым тяжёлым» моментом в допросах.
Назанин Загари-Рэтклифф, гражданка Ирана и Великобритании, рассказывает, как ей было отказано в медицинской помощи в тюрьме, в том числе в прописанных ей медикаментах. По её словам, когда тюремные охранники приносили ей еду, они постоянно сморкались, чтобы внушить ей, что больны и её пища заражена.
В книге объясняется, каким образом тактика допроса помогает склонять заключённых к сотрудничеству. Следователь признавался в любви Хенгаме Шахиди, журналистке и активистке борьбы за права женщин, и предлагал ей стать его женой в обмен на закрытие дела. Она решительно отвергла предложение, заявив, что предпочтёт отбывать наказание, чем встретится с ним ещё раз.
Awareness about this kind of torture and the ways to identify the symptoms in victims’ behaviour and moods is key. It is essential that the victims, their families, and the broader community know about the root causes of the unusual behaviour in some specific circumstances and are able to react in an appropriate way. Former prisoners re-live trauma and suffering caused by torture repeatedly. You should not respond lightly to the way they react stressfully to the ring of a phone, or to some smells and noises. Awareness will help them gradually improve their mental wellbeing.
Ключевые моменты — осведомлённость о том, какой вид пытки был применён, и способы выявления симптомов в поведении и настроении жертвы. Важно, чтобы жертвы, их семьи и более широкий круг знакомых знали о причинах странного поведения в некоторых специфических обстоятельствах и были способны адекватно реагировать на него. Бывшие заключённые заново переживают травму и страдают от последствий пыток снова и снова. Не следует легкомысленно относиться к тому, что они нервно реагируют на звонок телефона или на некоторые запахи и звуки. Осведомлённость поможет им постепенно улучшить душевное здоровье.
Камран Аштари, директор «Арсех Севом» [перс] [прим.пер.: «Третья сфера»], организации, продвигающей демократию, защиту права человека и идеи гражданского общества в Иране, сам пострадал от пыток, попав в иранскую тюрьму в подростковом возрасте. Он рассказал Global Voices:
Any form of torture can cause psychological trauma. But it’s especially bad for young people under 25 because their brains are still forming. It becomes permanent and life-long (…). Unfortunately, for all of us who have experienced trauma, there is no returning to the people we once were. There is only finding ways to dim the nightmares.
Любой вид пытки может вызвать психологическую травму. Но хуже всего приходится молодым людям до 25 лет, потому что их мозг ещё находится в процессе формирования. В таком случае травма остаётся на всю жизнь (…). К сожалению, для всех нас, переживших такую травму, нет возврата к тому состоянию, в котором мы были до этого опыта. Есть только поиск способов приглушить мучающие нас кошмары.
