Скриншот из видео YouTube [1][анг], загруженного Гени, который ищет поддержки пропавшим членам своей семьи.
С 2017 года [2] [анг] уйгурская община в Китае страдает от всё более жёстких преследований и произвольных арестов со стороны местных властей. Политика деления по расовому и религиозному признаку вынудила и вынуждает множество молодых уйгуров покинуть Китай или оставаться в изгнании, главным образом, в Европе. 11 миллионов уйгуров [3] в северо-западном регионе Синьцзян [4] в Китае — тюркская мусульманская нация, которая систематически подвергается гонениям со стороны Пекина с того момента, как к власти в 2012 году пришёл китайский лидер Си Цзиньпин. Согласно позиции Китая, транслируемой через правительственные заявления и СМИ, значительная часть уйгуров — «сепаратисты Родины [5]» [анг] или просто «террористы [6]» [анг]; они во многом лишены базовых прав человека [7] [анг], включая свободу вероисповедания, передвижения и использования родного языка.
Преследование уйгуров принимает различные формы, от тюремного заключения, часто с тяжёлым приговором на срок более 10 лет, до, в последнее время, содержания в лагерях, где (по различным многочисленным свидетельствам и источникам) находится более миллиона уйгуров [7] [анг] и представителей других мусульманских меньшинств. Учитывая завесу секретности, которая окружает эти лагеря для интернированных, а также тот факт, что Китай представляет их «центрами профессиональной подготовки [8]» [анг], сложно узнать точное число заключённых, однако, как полагают, сотни и [9][анг], возможно, тысячи людей погибли на их территории. Более подробная информация доступна в Базе данных жертв в Синьцзяне [10].
Global Voices поговорили с Абдурехимом Гени (Abdurehim Gheni), 43-летним бывшим жителем уезда Аксу [11] на юге Синьцзяна. Сейчас Гени живёт в Нидерландах, в июне 2018 года он начал регулярные одиночные пикеты в центре Амстердама.
Интервью было проведено по телефону на уйгурском языке и отредактировано для краткости.
Потеря контакта с членами семьи
Абдурехим Гени получил образование: окончил университет и в течение нескольких лет работал преподавателем химии в родном городе Аксу. Из-за дискриминации уйгуров он переехал в Европу и с 2007 года живёт в Нидерландах.
Последний раз Абдурехим встречался с членами своей семьи в 2014 году в Турции. Кажется, что это было не так уж и давно, но ощущается — словно в другую эпоху. В 2014 году китайские власти ненадолго ослабили ограничительные меры для уйгуров. Им стало сравнительно легче получить паспорт для международных путешествий, хотя для тех, у кого нет нужных связей, это всегда было проблемой. Однако это очевидное послабление для Гени внезапно завершилось 23 мая 2017 года, о чём он рассказывает Global Voices:
Since that day I have lost contact with all my relatives in China. Before I could always contact them by phone. May was the fasting month of Ramadan, so I tried to call everybody back home, but strangely, no one picked up. At first I thought they were all busy because of the festivities. At last my father answered the phone. He said: “Don't call us again. Just take care of yourself and your children.” Then after a few days I got a text message from my brother in which he wrote “You must not call us again! Don't contact us under any circumstances!” I was so confused. We didn't know anything about the camps or the intensified crackdown on the Uyghurs by the authorities. By the end of the year, we had heard about the camps, and from 2018 bad news just kept coming, each new piece of information worse than the last.
С того дня я потерял связь со всеми своими родственниками в Китае. Раньше я всегда мог им позвонить. Май был месяцем Рамадана, так что я пытался позвонить каждому, но почему-то трубку никто не снимал. Сначала я подумал, что они, должно быть, очень заняты приготовлениями к празднику. Наконец, на звонок ответил мой отец. Он сказал: «Больше нам не звони. Позаботься о себе и своих детях». Через несколько дней я получил текстовое сообщение от брата: «Ты не должен нам больше никогда звонить! Ни при каких обстоятельствах не связывайся с нами!» Я был поражён. Мы ничего не знали о лагерях или усиливающемся давлении на уйгуров со стороны властей. К концу года нам стало известно о лагерях, и с 2018 года продолжали поступать плохие новости, причём каждая новая была хуже предыдущей.
О 17 пропавших членах семьи Абдурехима Гени ничего неизвестно, и он опасается худшего:
Did the Chinese regime kill them all? I´m missing my father, stepmother, my brothers, my sisters in law and their children, my wife's siblings. They are all ordinary people, law-abiding citizens. My father is a retired bank manager, my older brother a businessman, and my younger brother used to work for the government at the Water Agency in our hometown in Aksu prefecture.
Их всех убил китайский режим? Я не знаю, где мои отец, мачеха, мои братья, их жены и дети, братья и сёстры моей жены. Все они обычные законопослушные граждане. Мой отец — бывший банковский менеджер, старший брат — бизнесмен, а мой младший брат работал в правительстве, в Агентстве водных ресурсов в нашем родном городе, в префектуре Аксу.
Креативный активизм: одиночный пикет
Одиночный пикет — хорошо известная в России форма протестных акций (из-за местного законодательства, требующего разрешения полиции для митингов с участием более чем одного человека), в Западной Европе распространённая менее. Но именно так Гени решил рассказать о судьбе своей семьи и тысяч других уйгуров, которые потеряли связь со своими родственниками в Синьцзяне.
Как объясняет Абдурехим, сначала в Амстердаме он присоединился к митингу уйгуров, скандировавших антикитайские лозунги. Но он вспоминает:
I noticed that of the bystanders, no one came up to ask us who we were or what we were demonstrating for. It seemed like no one cared, and that we were just doing this for ourselves. Some time later, I saw a man standing all by himself on Dam square [12], with signs and folders to raise awareness of the Palestinian issue. I saw people coming up to him to talk and ask questions. I did the same, and got to know him. This way I realized that a dialogue seemed like the best way for me to raise awareness of how the Chinese regime is oppressing Uyghurs, including my family.
Я заметил, что из прохожих никто не подошел, чтобы спросить нас, кто мы и чего ради мы митингуем. Казалось, что никто не обращал внимания и что мы просто делали это для себя. Некоторое время спустя, я увидел мужчину, стоявшего в одиночестве на Площади Дам [13] с плакатами и папками, рассказывающими о палестинской проблеме. Я видел, что к нему подходят люди и задают вопросы. Я поступил так же и познакомился с ним. Так я понял, что диалог — лучший путь для меня, чтобы рассказать о том, как китайский режим уничтожает уйгуров, включая мою семью.
С 23 июня 2018 года каждые выходные Гени выходил на одиночный пикет, пока пандемия COVID-19 не накрыла Нидерланды весной 2020 года. Он снова начал акции 13 июля, о чём можно было узнать из видео, выложенного на Facebook [14], и привлёк новых сторонников, включая дипломатов:
Today, the US ambassador in the Netherlands, Mr. Pete Hoekstra, met with Uighurs in the Netherlands to hear about the…
Posted by Abdurehim Gheni Uyghur [15] on Wednesday, July 15, 2020 [16]
Сегодня посол США в Нидерландах Пит Хукстра встретился с уйгурами в Нидерландах, чтобы поговорить о…
Как говорит Абдурехим, теперь он больше не одинок: «Я беседовал со множеством людей, которые раньше никогда не слышали об уйгурах. Теперь некоторые из них присоединяются ко мне на площади, чтобы протестовать».
Гени полон решимости поддерживать эту видимость: он написал письма королю Нидерландов, премьер-министру и министру иностранных дел страны с просьбой помочь найти информацию о местонахождении своей семьи. Он также опубликовал видео на сайте Базы данных жертв в Синьцзяне [17] (с английскими субтитрами):
Гени резюмирует: «Я знаю, что если бы всё ещё жил в Китае, то, вероятнее всего, сидел бы в лагере, страдал в тюрьме или вообще был бы уже мёртв. Но мне посчастливилось жить за границей. Поэтому, как я это вижу, у меня есть шанс стать голосом безмолвных».