Активист Альнур Ильяшев. Фотография использована с разрешения.

[Все ссылки ведут на страницы на английском языке, если не указано иного.]

На первый взгляд, в последние годы в Казахстане произошло много изменений. 19 марта ушёл в отставку [рус] президент Нурсултан Назарбаев, правивший страной с момента обретения независимости в 1991 году. Его преемник Касым-Жомарт Токаев пообещал либерализовать политическое пространство и продолжить реформы.

Однако арест активиста Альнура Ильяшева показывает, что свобода слова остается далёкой мечтой при новом президенте Казахстана. 22 июня активиста и правозащитника приговорили к трём годам «ограничения свободы» по обвинению в распространении «ложной информации». Ильяшев был задержан 17 апреля после того, как написал несколько постов в Facebook, обвиняя чиновников из правящей партии «Нур Отан» в коррупции и некомпетентности в их ответе на пандемию COVID-19. В конце концов, активист был освобождён из-под стражи в день вынесения приговора 22 июня.

Если Ильяшев нарушит какое-либо из установленных ограничений, ему грозит тюремный срок.

Я взяла интервью у Ильяшева, чтобы услышать его мысли об отношении казахских властей к подобной критике и о будущем гражданской активности в этом центральноазиатском государстве. Интервью было отредактировано для краткости.

Мадина Аимбетова: Альнур, каковы ваши впечатления от того, что с вами случилось? 

Альнур Ильяшев (АИ): Все началось с того, что в 2018 году я несколько раз подавал в суд на акимат Алматы в связи с отказами в проведении митингов и загрязнением воздуха. Затем в начале 2019 года активистка Санавар Закирова решила создать политическую партию «Наше право», и мы с активистом Маратом Турымбетовым поддержали её. Однако учредительный съезд был сорван. При этом нас вызвали в полицию и предупредили, что если люди всё-таки соберутся, это будет расценено как несанкционированный митинг со всеми вытекающими последствиями. После этого мы подали на акимат, департамент полиции и партию «Нур Отан» в суд.

MA: Как это было связано с партией «Нур Отан»? 

АИ: Мы посчитали, что партия «Нур Отан» препятствовала созданию партии «Наше право», опасаясь появления неудобного конкурента. Но наш уточнённый иск, в котором упоминались председатель партии Нурсултан Назарбаев и его заместитель Бауыржан Байбек, на момент всех этих событий вокруг создания партии занимавший пост акима Алматы, суд не принял. Помимо этого я попытался через суд лишить Байбека звания почётного гражданина Алматы, обосновав это тем, что человек, который активно продвигал спорный проект по строительству горнолыжного курорта «Кок-Жайлау» и переименовал одну из центральных улиц в честь ещё живого (обычно такое делается посмертно) Нурсултана Назарбаева, недостоин носить это звание. Но и этот иск у меня не приняли. Думаю, это очень задело Байбека. Затем осенью 2019 года на нас подали в суд партия «Нур Отан» и четверо её членов, которые посчитали наши публикации с заявлениями о воспрепятствовании созданию партии «Наше право» со стороны «Нур Отан» порочащими их честь, достоинство и деловую репутацию. Этот процесс тоже закончился не в нашу пользу: суд обязал нас опровергнуть эти сведения и выплатить каждому из истцов-членов партии по 1,5 миллиона тенге (2,460 долларов США). А в апреле 2020 года в отношении меня было начато досудебное расследование, причем в основу обвинения лег суд с «Нур Отан» и его членами.

МА: И как это предыдущее дело связано с вашими текущими юридическими проблемами?

АИ: В обвинительном акте сказано, что я не сделал выводы из того суда и продолжил распространять ложную информацию. В частности, написал три критических поста о «Нур Отан» в Facebook, которые могли привести к тяжким последствиям. И на основании этого меня приговорили к трём годам ограничения свободы.

МА: Вы были также отстранены от участия в общественной деятельности на пять лет. Как вы себя чувствуете?

АИ:  Я выпадаю из активной общественно-политической жизни на предстоящий электоральный период — в скором времени у нас должны состояться выборы в мажилис и маслихаты. А это демонстрирует политическую подоплёку моего дела. Ранее я через СМИ говорил о том, как действовать в отношении нарушителей принципа честных выборов. Дело в том, что результаты парламентских выборов будут влиять на количество получаемых той или иной партией денег из бюджета. Согласно существующим правилам, за каждый голос, отданный за партию, которая войдёт в парламент, будет даваться по 3% от минимальной заработной платы, то есть около 1,3 тысячи тенге (3,2 доллара по текущему курсу). Например, за 2018 год партия «Нур Отан» получила из бюджета свыше 5 миллиардов тенге именно по этому принципу финансирования. В этой связи, если на предстоящих выборах будут нарушения (кто-то будет делать вбросы, приписывать голоса, подделывать протоколы и т.д.), они, по сути, будут соучастниками в мошенничестве с целью хищения бюджетных средств в пользу конкретной партии. И, может быть, из-за того, что я был автором идеи привлекать нарушителей за мошенничество, меня решили нейтрализовать. Чтобы я не мог заниматься продвижением этой тактики и осуществлять наблюдение за выборами. Кроме того, я не смогу участвовать в выборах как кандидат — и из-за запрета, и из-за наличия судимости. Да что там выборы — я, юрист, теперь даже не смогу вступить в палату юридических консультантов, чтобы заняться частной практикой, потому что для этого требуется справка об отсутствии судимости. Получается, мне и в политическом, и в экономическом смысле «подрезали крылья». Но ничего, переживем, — не я первый, не я последний.

МА: Все ваши усилия в гражданском активизме — стоили ли они этого?

АИ: Меня сейчас уже называют политиком новой формации. Если это так, то я, скорее всего, «политик по принуждению». Я долгое время был очень лоялен к властям, даже голосовал за Назарбаева, потому что не видел ему альтернативы. Но потом понял, что все эти ребята во власти не справляются с возложенными на них задачами. Да, на госслужбе есть много грамотных, честных граждан. Но в то же время есть и немалое количество некомпетентных и корыстолюбивых людей, о чём свидетельствуют громкие задержания, приговоры за коррупционные преступления и вообще кризисная ситуация в стране, которой он управляют. Но если конкретная политическая сила не справляется, то она должна уступить место другим. И кто-то должен это потребовать вслух. У меня хватило на это знаний и смелости. И, видимо, я действовал достаточно эффективно, раз получил такую реакцию властей. Мне иногда говорят: зачем тебе это надо, ведь ты рискуешь собой, своим здоровьем и, может, даже жизнью? На это я отвечаю: в нынешней ситуации молчать уже невозможно.

МА: Вы упомянули о необходимости позволить другим вмешаться. Но именно это и случилось: у нас новый президент — Касым-Жомарт Токаев. Как вы оцениваете его работу на этом посту?

АИ: У меня есть определенные ожидания, особенно в связи с его бэкграундом. Токаев — дипломат. Он прекрасно знает механизмы защиты прав человека и понимает, насколько это важно. Понимает, какую роль это играет для сохранения мира и стабильности не только в стране, но и во всем мире. Плюс у него хорошее образование, хорошая база. Он — выходец из интеллектуальной среды. У меня есть надежда, что он может что-то сделать. Но мы понимаем, что в текущий момент это не всегда возможно, тем более что он сам подписал указ о необходимости согласования назначений на ряд важных государственных постов с председателем Совета безопасности, которым сейчас является Нурсултан Назарбаев. Этим он, на мой взгляд, подчеркнул, что Назарбаев, который также возглавляет партию «Нур Отан», по сути, остается в управлении государством. Токаев же выполняет больше представительскую функцию. В принципе, это нормально для некоторых форм правления, например, в Германии делами заведует канцлер, а президент только документы подписывает. Конечно, Токаев какие-то решения самостоятельно принимает. Но он сам ранее говорил в интервью, что советуется с Назарбаевым по ключевым вопросам. Полностью независимый политик так не делал бы.

МА: Наступило ли в Казахстане время для того, чтобы гражданское общество начало диалог с властью?

АИ: В начале 2000-х годов шел рост цен на нефть, на сырьевые товары. Соответственно, росла наша экономика. И тогда системные проблемы немного смазались, их было не так видно на том фоне. Но это оказалось кратковременным везением. А потом всё посыпалось, и после 2009 года мы пребываем в перманентном кризисе. Ситуация всё сложнее и сложнее. Дошло до того, что сейчас государственные мужи вынуждены обращаться к гражданам, чтобы они делали пожертвования на борьбу с коронавирусом. Где наши хваленые резервы? Часть активов Национального фонда арестована в рамках судебной тяжбы нашего правительства с молдавским бизнесменом Анатолом Стати. Это деньги народа, заработанные на наших ресурсах, и мы не можем ими полноправно воспользоваться! Все эти экономические проблемы заставляют людей открывать глаза. Еще важную роль сейчас играют социальные сети. Есть книга Мойзеса Наима «Конец власти», где говорится, что активисты, блогеры, журналисты уже воспринимаются как микровласть — эти граждане в отсутствие больших ресурсов могут оказывать влияние на политические процессы. И именно интернет и соцсети дают им такую возможность. Сейчас люди могут самостоятельно найти ту или иную информацию, провести фактчекинг, выразить своё мнение и т.д. А на этом фоне перемены неизбежны. Тем более что масса людей, которые хотят изменений, растёт с каждым годом. И от того, будут ли власть и гражданское общество действовать сообща или, наоборот, противодействовать друг другу, зависит, какими будут эти изменения.

МА: Так что же ждёт Казахстан в будущем?

АИ:  Я думаю, общество способно помочь президенту запустить реальные реформы, когда у него созреет соответствующий запрос. Поэтому пора начинать равноправный, полноценный, открытый диалог со всеми силами, которые сейчас есть на политической арене. Я считаю, что при наличии каких-то проблем в государственном управлении о них надо говорить честно и в лицо.