Вспоминая душераздирающие слова югославского «потерянного поколения», пораженного войной

Фото призывника Югославской народной армии из Боснии и Герцеговины Бахрудина Калетовича, кадр из записи новостной программы Yutel 1991 года. Источник: Википедия. Добросовестное использование.

Прошло уже 29 лет, но это интервью леденит душу точно так же, как и тогда, если не больше.

Унылый, тощий, темноглазый 19-летний солдат в армейском камуфляже, разговаривает с журналистом из недолговечной югославской новостной программы Yutel, получившей известность благодаря относительно беспристрастному освещению событий. Он укрывается от вражеских сил.

Вот только он не понимает до конца, почему они — его враги:

Они, как бы, хотят отделиться, а мы, как бы, им не даем… Братан, ты же сам был в армии и понимаешь здешний порядок. Понимаешь, каково это. Мы должны делать то, что нам говорят. Еще не один офицер не погиб. Погибают только мои друзья…

Бахрудин Калетович [сербскохорв] был призывником Югославской народной армии (ЮНА). В его интервью нет ура-патриотизма, распространившегося по всей Югославии в годы перед ее распадом в начале 1990-х. Благодаря этой честности он стал символом «потерянного поколения», которому не посчастливилось достичь призывного возраста в те годы.

Недавно о словах Калетовича вспомнил боснийский журналист и профессор философии Драган Бурсач, написавший пост [босн] в Facebook в честь годовщины интервью. На 28 июня 4100 пользователей отреагировали на запись и 329 пользователя поделились ею.

«Мне кажется, что Бахрудин сегодня живее многих наших современников», — написал Бурсач, отмечая недоверие, которое три десятилетия спустя всё еще характеризует отношение населения к лидерам национальных государств на территории бывшей Югославии.

Чем меньше сказано, тем лучше

Крупные СМИ на Балканах избегают возвращения к «как» и «почему» войн, приведших к распаду Югославии. Страдания, причинённые призывникам, практически подросткам, чья юность была принесена в жертву на алтаре национализма, редко освещаются на государственном уровне. Возможно, причина в том, что многие из архитекторов тех войн и их прямых потомков всё еще располагают значительным влиянием.

Калетович сражался на югославской стороне (ЮНА) в «Десятидневной войне», которой завершился процесс отделения Словении от федеративной Югославии. В результате военных действий погибли 44 солдата ЮНА, 19 служащих Территориальной обороны Словении и словенской полиции, а также 19 гражданских лиц. Около 5000 бойцов ЮНА были взяты в плен [анг] словенскими силами, причём большинство из них были призывниками, которые, не желая воевать, сдавались в массовом порядке.

То же самое повторялось в последующих войнах в Хорватии и Боснии и Герцеговине, когда македонские призывники, офицеры и кадеты сдавались местным войскам, перед тем как отправиться в опасный путь домой по маршрутам, патрулируемым ЮНА и сербской полицией, или же в обход через Венгрию и другие соседние страны.

Интервью Калетовича было опубликовано на YouTube [босн] сербской фактчекинговой службой Istinomer в 2011 году в рамках материала о 20-летней годовщине [серб] начала войны. В статье описывается происхождение общеюгославского протестного движения во главе с матерями оторванных от дома призывников — и, среди прочего, случай, когда родители на день «оккупировали» сербский парламент, а затем отправились в Словению [анг] для продолжения акций протеста.

Не смотря на то, что слова молодого солдата твердо вошли в историю Югославских войн, лишь немногие за пределами современной Боснии и Герцеговины знали, что с ним случилось после интервью.

Как поведал журналист Бурсач в своем посте:

Bahrudin survived the war and all its traps, survived being taken as prisoner of war twice, he survived the front line, but 21 years ago he died in a traffic accident, on the road to his home in Tuzla. He was traveling to visit his family and his newly born son.

Бахрудин пережил войну и все ее невзгоды, дважды пережил военный плен, пережил линию фронта, но 21 год назад он погиб в ДТП по дороге в свой дом в Тузле, когда ехал к своей семье и новорожденному сыну

Внизу вы можете прочитать полный текст легендарного интервью.

Reporter: Šta kaže, jeli znate sve podatke, protiv koga se borite i sve to?
Kaletović: Ma otkud znam. Samo znam da pucaju na nas, ništa više.
Reporter: Ne znate ko puca?
Kaletović: Pucaju teritorijalci. Ko bi drugi?
Reporter: A znate li zbog čega se vodi ovaj rat, ova bitka?
Kaletović: Ma otkud znam… Kolko ja kužim, oni kao hoće da se odcijepljuju, mi im kao ne damo. U stvari mi samo hoćemo da se vratimo u kasarne, ništa više.
Reporter: Šta Vi mislite, šta dalje? Kako dalje? Borite se, ili…
Kaletović: Šta ima da mislim, samo živ da ostanem. Jebem ti sunce… Znaš, care, bio si u vojsci, znaš kako je. Šta ti kaže, radiš. A nijedan oficir nije poginuo, sve moji jarani poginuli….
Reporter: Kolko je tvojih drugova poginulo, znaš li danas?
Kaletović: Danas trojica.
Reporter: Nijedan oficir?
Kaletović: Nijedan oficir…
Reporter: …na vatrenom položaju?
Kaletović: …ma šta ne zna gde mi je glava. Nemam pojma, gde se nalazim, koji je dan, kolko ima… Ja ništa ne znam. Ludnica živa. Nikad u životu, ja da pucam u nekog il neko u mene da puca. Gdje to može? To ne može nikako. Ja ne znam stvarno ovo, samo živ da ostanem molim Boga, ništa više. Samo živ da ostanem, majke mi.
Reporter: Kolko imaš godina?
Kaletović: Devetnaest…
Reporter: Kako se zoveš?
Kaletović: Bahrudin.
Reporter: Koliko je poginulo vojnika?
Kaletović: Četvorica svega dosad.
Reporter: Ovdje, na ovom terenu?
Kaletović: Ne ovdje trojica. Jutros trojica poginulo. Dvojica jutros, dvojica. Pa i onaj treći što je bio ranjen – umro. Pa umro! Pa da!
Reporter: Kakvo je stanje u jedinici, kako je?
Kaletović: Šta ja znam… Šta da Vam kažem. Svi molimo Boga da se ovo završi jednom da se vratimo svojim kućama. Ja ne znam … stara sad. Samo staroj da kažem da sam živ i zdrav, ako Bog da da ću se vratiti. Ništa više, eto. Samo to.
Reporter: Želimo ti mnogo sreće.
Kaletović: Hvala! Kažem apelujte preko svih medija, televizije, novina, radija, sve… Da se ovo smiri. Da nas povuku. Oni kažu da mi nećemo da se povučemo. Evo mi ginemo da se povučemo u kasarnu, da se vrate, da nas puste.
Reporter: A gdje je Vaša kasarna?
Kaletović: U Karlovcu.

Репортер: Можете ли вы сказать, знаете ли вы точно, против кого вы воюете и всё такое?
Калетович: Откуда мне знать. Знаю только, что по нам стреляют, больше ничего.
Reporter: Вы не знаете, кто в вас стреляет?
Калетович: Территориальцы. Кто же еще?
Репортер: Вы знаете причины этой войны, этого столкновения?
Калетович: Откуда мне знать… Насколько я могу судить, они, как бы, хотят отделиться, а мы, как бы, им не даем…. По сути, мы хотим лишь вернуться в казарму и всё.
Репортер: И что дальше? Как дальше? Будете дальше сражаться или…
Калетович: Мне не о чем думать, кроме как о том, как бы выжить. К черту всё это… Братан ты же сам был в армии, и понимаешь здешний порядок. Понимаешь, каково это. Мы должны делать то, что нам говорят. Еще не один офицер не погиб. Погибают только мои друзья…         Репортер: Сколько ваших товарищей погибло сегодня, знаете?
Калетович: Трое сегодня.
Репортер: И ни одного офицера?
Калетович: Ни одного офицера…
Репортер: …на передовой?
Калетович: … да, откуда мне знать. Я даже не знаю, где моя голова. Понятия не имею. Не знаю, где я и какой сегодня день, сколько … Ничего я не знаю. Полный дурдом. Никогда в жизни [я не думал], что буду стрелять в кого-то или кто-то будет стрелять в меня. Как это могло случиться? Это всё неправильно. Я действительно не знаю ничего обо всём этом, я лишь молюсь Богу, чтобы остаться в живых, и не более того. Просто, чтобы остаться в живых, клянусь жизнью моей матери.
Репортер: Сколько вам лет?
Калетович: Девятнадцать…
Репортер: Как ваше имя?
Калетович: Бахрудин.
Репортер: Сколько солдат погибло?
Калетович: Пока что четверо.
Репортер: Здесь, в этом районе?
Калетович: Нет, здесь трое. Этим утром умерло трое. Двоих сегодня утром подстрелили, двоих. Затем, парень, который получил ранение, тоже умер. Да, тоже умер! Точно!
Репортер: Какова ситуация в вашем подразделении?
Калетович: Без понятия… что сказать. Мы все просто молимся Богу, чтобы это всё закончилось, чтобы мы могли вернуться домой. Я не знаю … моя мама. Просто чтобы сказать моей маме, что я жив и здоров, и что, Бог даст, я вернусь. Ничего больше. Только это.                                                      Репортер: Удачи вам.                                                                                                                                    Калетович: Спасибо! Я вас прошу, обращайтесь во все СМИ, телевидение, газеты, радио… чтобы успокоить это всё. Чтобы нас вывели отсюда. Они говорят, что мы отказываемся уйти добровольно. Здесь мы желаем лишь того, чтобы возвратиться в казармы, чтобы вернуться, чтобы освободиться.
Репортер: И где ваши казармы?
Калетович: В Карловаце [Хорватия].

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.