- Global Voices по-русски - https://ru.globalvoices.org -

Российская журналистка избежала тюремного заключения за «оправдание терроризма», но считает, что борцам за свободу слова рано радоваться

Категории: Восточная и Центральная Европа, Россия, власть, горячие новости, гражданская журналистика, политика, протест, свобода слова, СМИ и журналистика, цензура, цифровой активизм, Эхо Рунета

Журналистка Светлана Прокопьева покидает здание Псковского областного суда, 6 июля. Фотография (c): Николай Нелюбин. Используется с разрешения.

Когда журналистка Светлана Прокопьева вышла из зала судебных заседаний Псковского областного суда 6 июля, её группа поддержки наконец смогла вздохнуть спокойнее. Они боялись, что Светлана покинет это здание только под конвоем, отбывая в «места не столь отдалённые». В этом случае журналистка и фрилансер могла бы провести в тюрьме 6 лет, как требовало обвинение. Да, Прокопьева появилась на публике, не скованная наручниками, но все ещё связанная обязательствами выплатить штраф в размере 500 000 рублей и отказаться от притязаний на конфискованные мобильный телефон и ноутбук. Суд всё же признал журналистку, которая активно сотрудничает с местным отделением «Радио Свобода», виновной в «оправдании терроризма».

Но даже такой исход дела для Росиии крайне редок и воспринимается больше как приятный сюрприз. Когда разговор заходит о процессах, имеющих политический характер, обвинение обычно не «церемонится» [1]. А дело Прокопьевой было признано одним из самых противоречивых за последние годы — этакая  «болезненная» точка на теле российской журналистики. Предистория: в 2018 году 17-летний анархист Михаил Жлобицкий пронёс самодельную бомбу в здание архангельского ФСБ. Взрывное устройство разорвалось у него в руках при входе в здание. Три сотрудника ведомства получили ранения. Юноша погиб от травм, несовместимых с жизнью. Прокопьева написала колонку-реакцию на данное событие. В ней она рассуждает, что, возможно, обвинения силовиков в пытках и в целом агрессивные действия Жлобицкого были продиктованы невозможностью открыто выражать своё мнение о репрессивной позиции государства, злостью юноши на недостаток политической свободы в стране. Российские власти выстроили дело против Прокопьевой, взяв статью за основу и обвинив журналистку в позитивной оценке действий Жлобицкого. Дело проходило по статье 205.5 Уголовного кодекса РФ.

Домой к Прокопьевой нагрянул обыск, а сама она была внесена в официальный список [2] [анг] «террористов и экстремистов». Статья-реакция была заблокирована по обращению Роскомназдора. Но ни тогда, ни сейчас Прокопьева не соглашалась [3] с обвинением в «оправдании терроризма». Хотя бы потому, что официальными органами так и не было предоставлено ни одного существенного объяснения, в чём же все-таки заключается то самое «оправдание» и где оно может быть найдено в её материале.

В течение нескольких месяцев после возбуждения дела против журналистки её российские коллеги и международные правозащитные организации всячески помогали в привлечении внимания к процессу. Практически перед финальным заседанием суда руководители множества российских независимых СМИ предупреждали [4], что дело Прокопьевой может создать ужасающий прецедент для всей медиасферы. Журналисты, участвовавшие в протестах 4 июля в поддержку Светланы, и сами были задержаны:

Долгая ночь. Не менее десятка московских журналистов, выступивших против требования прокурора о шестилетнем тюремном заключении для Светланы Прокопьевой, до сих пор находятся под стражей. Те, кто был освобождён, рискуют получить штраф до 4000 евро.

В интервью, которое Прокопьева дала 7 июля, журналистка рассказала, что общественный резонанс, разгоревшийся вокруг её дела, помог ей выйти на свободу:

Ну, в головы судьям не залезешь, что на самом деле они думали и почему решили не сажать. На самом деле, именно запрошенный реальный срок и привел в Псков десятки федеральных СМИ. Я, когда вышла из суда, просто оторопела, увидев, сколько людей собралось перед входом – ну и представьте, если бы пришла новость о лишении свободы. Понятно, что судьям волна возмущения не нужна. Но возможно что суд и сразу не настраивался на удовлетворение прокурорской жажды крови – потому что вообще-то, по здравому размышлению, это нонсенс: взять обычного человека, журналиста, который никому никакого зла не сделал, и бросить за решетку. Да, в приговоре написано, что вина моя доказана, но при этом же судьи видели диаметрально противоположные выводы экспертов, слышали специалистов, которые уверенно доказывали мою невиновность. Плюс видели реакцию общества и журналистского цеха – она тоже говорит о том, что никто, кроме обвинения, никакого оправдания терроризма в моем тексте не видит. Это уже повод разжать челюсти и хотя бы, если не оправдать, то отказаться от нарочитой жестокости.

Как бы то ни было, множество российских общественных деятелей отметили, что радоваться рано. Победа — это когда дело полностью прекращено. Это и есть самый существенный пункт, который отличает дело Прокопьевой от дела Голунова [8]. Дело в отношении журналиста «Медузы» Ивана Голунова было возбуждено в прошлом июне и получило беспрецедентную огласку.

Известный журналист и глава регионального отделения оппозиционной политической партии «Яблоко» в Пскове Лев Шлосберг отметил следующее:

Даже некоторые представители госструктур настроены скептически в отношении вердикта по делу Прокопьевой. Уполномоченный по правам человека, омбудсмен Александр Шишлов, написал в своем профиле в Facebook:

Значение дела Светланы Прокопьевой выходит далеко за географические границы Псковской области. Солидарен с комиссией СПЧ по свободе информации и правам журналистов: попытки разобраться в причинах зарождения терроризма не делают людей соучастниками преступления. По абсурдному обвинению в «оправдании терроризма» Светлане Прокопьевой грозили лишение свободы и запрет на журналистскую деятельность. Приговор в виде штрафа не отменяет абсурдности обвинения и должен быть пересмотрен.

—  Александр Шишлов, Facebook, 6 июля [10]

Прокопьева, которая не была ограничена в осуществлении журналистской деятельности, как того требовало обвинение, поделилась с GlobalVoices, что как раз по этим причинам и намерена подавать апелляцию, ведь это для неё — дело принципа. Её история пока не закончена.

Зато есть другие истории, которые только начинаются.

Российские правозащитники обеспокоены возможностью возникновения новой волны арестов и уголовных дел против гражданских активистов и независимых журналистов. Одна из основных причин — прошедшее 1 июля голосование по внесению поправок в Конституцию Российской Федерации, принёсшее победу властям. По итогам референдума, процесс и результаты которого заслуженно обрели репутацию сфальсифицированных, действующий президент страны Владимир Путин получил право руководить страной до 2036 года.

И началось: 7 июля активистка феминистического движения Юлия Цветкова сообщила [11], что против неё возбуждено уже третье уголовное дело. Обвинения в распространении «порнографии» и «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений» были предъявлены [12] после публикации рисунков активистки с изображением обнажённых женских тел. Реальной же целью серии рисунков было поддержать движение за бодипозитив. На следующий день, 8 июля, участник группы Pussy Riot и издатель независимого новостного портала «Медиазона» Пётр Верзилов арестован [13] [анг] в Москве. Не впервые.

Также полиция устроила обыск [15] в квартире Таисии Бекбулатовой, редактора независимой платформы «Холод». Предположительно, рейд на квартиру Бекбулатовой был связан с дружбой последней с Иваном Сафроновым, который был арестован ранее в тот же день. Сейчас Сафронов находится в центре крупного скандала, связанного с борьбой за свободу прессы в России.

Бывшему советнику генерального директора госкорпорации «Роскосмос» Ивану Сафронову было предъявлено обвинение в государственной измене и передаче сведений, составляющих государственную тайну, спецслужбам страны-участницы НАТО. Сафронов начал профессиональную деятельность в корпорации «Роскосмос» только в мае этого года, а до этого освещал деятельность Минобороны и оборонно-промышленного комплекса страны во влиятельных российских изданиях «Ведомости» и «Коммерсант». В июне 2019 года состоялись судебные заседания, во время которых главным доводом обвинения стала статья авторства Сафронова, в которой рассматривался контракт между РФ и Египтом на поставку вооружения. Позже статья была удалена с сайта «Коммерсанта». Сафронова уволили после того, как он отказался ответить, откуда взял информацию по контракту. Показательно, что многие из коллег Ивана уволились в его поддержку.

Исходя из природы дела, сложно вычленить много подробностей. Учитывая, что журналиста обвиняет ФСБ, бывшему советнику сложнее будет защищаться в суде. В случае, если усилия обвинения увенчаются успехом, Сафронову грозит 20 лет лишения свободы.

Вокруг дела Сафронова слишком много слухов: сложно поверить, что задержание не имеет отношения к его журналистской деятельности. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков опроверг [16] подобные предположения, а госкорпорация в то же время сделала официальное заявление [17], что дело «не связано с деятельностью [Сафронова] в “Роскосмосе”».

«Коммерсант» выступил в поддержку бывшего сотрудника, в письме редакции отзываясь о нем, как о «патриоте» [18]. Журналисты устраивали одиночные пикеты [19] у здания штаб-квартиры ФСБ на Лубянке. Более двадцати из них были задержаны.

По мнению Светланы Прокопьевой, дело Ивана Сафронова ясно показывает, что у российских журналистов еще много проблем впереди:

И это больной вопрос, как мы видим сейчас по задержанию Ивана Сафонова – еще одного журналиста, который делал свою работу и писал важные, общественно-значимые материалы. Я не знаю, что именно вменяет ему следствие, а на поверхности видно: журналист добыл информацию и опубликовал ее. Доступа к гостайне у него не было. Так как тогда он мог ее разгласить? И мое дело, и дело Сафонова, и история с Давидом Френкелем, которому полицейские сломали руку на избирательном участке [20] [анг] – все это свидетельства того, что государство а) не уважает прессу как институт, б) до дрожи боится независимых мнений и неподцензурных СМИ. Мы, журналисты, должны защищать себя, потому что без свободы слова и свободы печати не будет вообще никакой свободы.

Андрей Солдатов, российский журналист и историк, солидарен с коллегой. Он пишет [21] [анг] в колонке от 8 июля для The Moscow Times: «Путин передал “журналистские дела” в руки “спецслужб”». Ранее в своем посте в Facebook Солдатов обозначил предпосылки для сложившейся ситуации:

Дело против Ивана Сафронова — это абсолютно новый уровень репрессий против журналистики в стране. До 2012 года было практически непредставимо обвинить журналиста в госизмене, поскольку журналисты по определению не имеют доступа к гостайне, и ФСБ приходилось очень ухищряться, чтобы привлечь журналистов по этой статье. Когда редакция статьи изменилась по просьбе ФСБ, стало понятно, что правила поменялись. Однако тогда бытовало мнение, что жертвами новой редакции статьи станут скорее эксперты, чем журналисты. Сегодня стало ясно, что это не так, и ФСБ дала нам это понять максимально публично. Я могу придумать лишь одно объяснение, почему это происходит — нам объясняют, какие еще важные для общества темы теперь закрыты для всех, кроме “тех, кому положено.”

—  Андрей Солдатов, Facebook, 7 июля [22]

В ответ на усилившуюся волну случаев задержаний журналистов, известный российский карикатурист Сергей Ёлкин создал новую работу: на ней изображен представитель прессы, стоящий внутри круга, нарисованного мелом. Выглядит так, будто он загнан в него словами «шпионаж», «экстремизм», «оскорбление власти», «оправдание терроризма» и другими обвинениями, которые использовались против работников СМИ России в последние годы.

Карикатура Ёлкина являет собой реалистичный пример ситуации, в которой находятся сегодня независимые и критически мыслящие работники прессы в России. Но есть и отличие от суровой действительности: в отличие от нарисованного журналиста, реальные работники СМИ в стране зачастую не знают, где та линия, перешагнув которую, оказываешься неугоден власти.

Переводчик: Рената Грушева